Янашелсвою шляпу, взял саквояж инаправился
внизпо лестнице, освещая себе путь фонариком. Вправой руке я по-прежнему
нервно сжималревольвер,держа влевой и саквояж и фонарикодновременно.
Зачемя предпринял этипредосторожности, я не очень понимал,поскольку на
самомделеспускалсявниз, чтобыразбудитьединственного, помимоменя,
обитателя дома.
Спустившись на цыпочкахпоскрипящей лестницев нижний холл, ясмог
услышать спящего более явственно ипонял, что он, скорее всего, находится в
комнатеслева от меня - гостиной, в которуюя незаходил.Справа от меня
разверзласьдверькабинета,из которогоянекотороевремя назад слышал
голоса. Открыв незапертую дверь гостиной, я провелдорожку светомфонарика
по направлению к источникухрапаи,наконец, осветил лицоспящего. Нов
следующее мгновение ярезко отвел от него луч фонарика и быстро, по-кошачьи
выскочилвхолл,наэтотразпроявивосторожность неинстинктивно, а
совершенно сознательно.Деловтом,чтоспящимна диванебыл вовсе не
Эйкели, а мой бывший попутчик Нойес.
В чем тут дело, я не мог понять; но здравый смысл подсказывалмне, что
самоебезопасное было бы - выяснить как можно больше,прежде чем кого-либо
будить.Вернувшисьв холл, я тщательно прикрыл засобой дверь в гостиную;
тем самым снизив шансыразбудитьНойеса.Послеэтого я тихоньковошел в
кабинет,гдеожидал увидеть Эйкели,спящего или бодрствующего, вбольшом
угловом кресле, которое,очевидно, было излюбленным местом его отдыха. Пока
я двигался вперед,луч фонарика поймал большой центральный стол, на котором
стоялодин из этих дьявольских цилиндров, смашинамидля зренияи слуха,
присоединенных кнему, атакжес говорящеймашиной,которуюможно было
присоединитьвлюбоймомент.Здесь,как я предполагал, находилсямозг,
который говорилсомной во время той жуткой встречи предыдущим вечером; на
секунду я испытал непреодолимое желание присоединить к нему говорящую машину
и посмотреть, что он теперь скажет.
Должно быть, он и сейчас ощущал мое присутствие; ибо приборы для зрения
и слуха не могли бы пропустить свет моего фонарика и скрип половиц под моими
ногами. Однакомне сейчас было не дотого,чтобы выслушивать эту штуку. Я
безучастно отметил про себя, что это было совсемновенький цилиндр с именем
Эйкелина нем, который я раньше видел наполке и который мой хозяин просил
нетрогать. Вспоминаятеперь это обстоятельство, я могу толькопожалеть о
своей робости и думаю, что необходимобыло заставить этот цилиндр говорить.
Богзнает, какие тайны, ужасные сомненияи вопросы это могло бы прояснить!
Но в тот момент с моей стороныоказалосьмилосердием,что я оставилэтот
препарат в покое.
Со стола я перевел луч фонарика в угол, где, как я думал, сидит Эйкели,
нообнаружил,ксвоему изумлению, что кресло было пустым, тоестьв нем
никто не сидел. С сиденья на пол свешивалсязнакомый старый домашний халат,
а рядом с ним наполу лежал желтый шарф, а также громоздкие бинты - повязки
на ступни, которыепоказались мне такими странными.
С сиденья на пол свешивалсязнакомый старый домашний халат,
а рядом с ним наполу лежал желтый шарф, а также громоздкие бинты - повязки
на ступни, которыепоказались мне такими странными. Пока яразмышлял, куда
могдеватьсяЭйкелиипочемуэтоонтаклегкорассталсясосвоими
аксессуарами больного, я заметил, что комната очистилась от странного запаха
и что вибрация, на которую я обращал внимание раньше, тоже отсутствует.Что
же, в таком случае, было ихисточником? Неожиданноя сообразил, что ощущал
их только во время присутствия здесь Эйкели. Они были сильнее всего там, где
он сидел, иполностью отсутствовали за дверью этой комнаты. Я остановился и
стал обводить комнатулучомсвоегофонарика, напрягаясвой мозг поисками
объяснений того, что произошло здесь.
О, если быНебубыло угодно, чтобыя ушел прежде, чем светфонарика
упал на пустое кресло ещераз! После того, как это все-таки произошло, я не
могуйтитихо;вместо этого я издал приглушенный крик,который,видимо,
потревожил,хотяинеразбудилспящегосдругойстороныхолла.Мой
сдавленныйкрикипрежнееровноепохрапываниеНойесабылипоследними
звуками, которые я слышал в подавленном безумиемдоме под покрытойчерными
деревьямивершинойхолма, населенного призраками, -в этом доме,ставшем
средоточием транскосмического ужасамеж одинокихзеленых холмов и шепчущих
проклятия ручьев этой древней земли.
Удивительно,что я невыронил из рук фонарик, саквояж иревольвер во
времясвоего панического бегства, но мне как-го удалось все это удержать. Я
выбрался из ужасной комнаты и из этого дома безвсякого лишнего шума, сумел
забраться сосвоимипожиткамив старый"форд", стоявшийподнавесом, и
вывестиэту древнюю развалюху,чтобы отправитьсяна ней в неизвестную мне
показонубезопасности посреди этой чернойбезлуннойночи. Последовавшая
затем гонка была похожа на бред, порожденныйвоображением По или Рембо, или
гравюрамиГюстава Доре, нов концеконцов ядостиг Тауншенда. Вот и все.
Если мое психическоездоровье до сихпор сохранилось, то это чистая удача.
Время отвремени меняохватывает страх при мысли, что принесут предстоящие
годы, особенно этопроявляется с тех пор, как была открыта столь неожиданно
планета Плутон.
Как я ужеупоминал, тогда мой фонарик вновь вернулся к пустому креслу,
описав передэтим круг по комнате; и тут я в первый раз заметил насиденье
странныепредметы, поначалу не разглядевих из-за разбросанных пол пустого
халата.Этипредметы,всеготри,небыливпоследствииобнаружены
следователями. Как я сказал уже в самом начале, ничего собственно ужасного в
них небыло. Кошмар определялся тем, что можно было предположить, исходя из
их присутствия здесь.Даже теперьменя не покидают сомнения -моменты, во
времякоторыхяпочтиготовразделитьскепсислюдей, приписавшихвсе
случившееся со мною сну, галлюцинациям и расстроенным нервам.
Эти три предмета были чертовски умно сконструированы и снабженывесьма
оригинальными металлическимизажимами для их присоединениякорганическим
образованиям, о которых я не пытаюсь делать никаких предположений.