Бегство от безопасности - Бах Ричард 41 стр.

.. даже мои пироги такие крепкие!

Это, конечно, было неправдой. До того, как отказаться от са­хара, я любил печь пироги. Их румяные корочки были нежны, как запеченное облако, но я скромнее самого Господа Бога. Мое бла­городнейшее качество, предмет моей величайшей гордости — полное отсутствие это.

Говорят, что очень важно сильно нагреть пшеницу, потому что тогда она приобретает очень приятный ореховый вкус. В этот раз я нашел еще и полпакета измельченных орехов и бросил их на сковороду.

Лесли знакома с моими необычными принципами так же хо­рошо, как всякий, кто с ними не согласен, но она достаточно терпима, чтобы иногда меня послушать.

— Что ты рассказал ему о браке? — поинтересовалась она.

— Он еще не спрашивал. Думаешь, это его заинтересует?

— Он должен знать, что рано или поздно его это тоже ожида­ет. Если он — это ты, то он обязательно спросит, — сказала она. — Что ты ему ответишь?

— Я отвечу, что это будет самым счастливым самым тяжелым самым важным долговременным опытом в его жизни.

Я поднес ей попробовать чайную ложечку нашего ужина со сковороды. Хоть он еще не готов, подумал я, вежливость по от­ношению к родной душе никогда не повредит.

— Понравилось?

— Слишком хрустит, — сказала она.— Ужасно сухое.

— Мм.

Я поднял сковороду с плиты и, поднеся ее к крану, добавил туда около чашки воды, затем вернул ее на плиту еще минут на десять.

— Можно, я тебе помогу? — спросила она.

— Моя прелесть. Ты же работала в саду. Отдыхай.

Она подошла к шкафу, достала оттуда тарелки и вилки.

— Что ты ему скажешь?

— Сначала я расскажу ему свой секрет удачного брака, затем сообщу ему факты.

Я нашел соковыжималку и включил ее в сеть, достал из холо­дильника морковь. Она улыбнулась мне.

— А ты мудрец! И в чем же твой секрет удачного брака?

— Перестань, Вуки, не стоит издеваться. Я обещал рассказать ему все, что знаю.

Я подставил под соковыжималку стакан.

— О'кей, — сказала она. — Ты не мудрец. Так в чем же твой секрет удачного брака?

Я нажал на кнопку и взял первую морковку. Сок получается райский, но наша машина — это шумный дьявол за работой.

— ПОСТУПАЙ ТАК, КАК СЧИТАЕШЬ ПРАВИЛЬНЫМ, — прокричал я, перекрывая скрежет вращающихся ножей. — ПУСТЬ ТВОЯ ЖЕНА ТОЖЕ ПОСТУПАЕТ ТАК, КАК СЧИТА­ЕТ ПРАВИЛЬНЫМ. И ЕСЛИ ВЫ НЕ СОГЛАШАЕТЕСЬ ДРУГ С ДРУГОМ, ЭТО НОРМАЛЬНО!

— Я НЕ СОГЛАСНА! — сказала она. — ПО-ТВОЕМУ, ДЛЯ НАС БУДЕТ НОРМАЛЬНЫМ ОБМАНЫВАТЬ, ЛГАТЬ И ОС­КОРБЛЯТЬ ДРУГ ДРУГА, ЕСЛИ НАМ ПОКАЖЕТСЯ ЭТО “ПРАВИЛЬНЫМ”. ТЕБЕ НУЖНО ДОБАВИТЬ, ЧТО ПРИЧИ­НА, ПО КОТОРОЙ ТВОЙ СЕКРЕТ ДЕЙСТВУЕТ, — ЭТО ГО­ДЫ ВЗАИМНОГО ДОВЕРИЯ, ГОДЫ ВЗАИМНОГО ИЗУЧЕ­НИЯ ХАРАКТЕРОВ! Я ЗНАЮ, ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ НОРМАЛЬНО ПОСТУПАТЬ ТАК, КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ ПРАВИЛЬНЫМ, НО ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТВОЕ И МОЕ ЧУВСТВА ПРАВИЛЬ­НОГО ПОЧТИ НЕ ОТЛИЧАЮТСЯ.

Наша соковыжималка работает так же быстро, как и шумит. Наполнился второй стакан, и я ее выключил.

— Разве ты не согласен? — спросила она во внезапно насту­пившей тишине.

— Нет.

Я потягивал свой морковный сок.

— Для нас всегда нормально поступать так, как мы считаем правильным. Без исключений.

Ее рассмешило мое упрямство, и я сам не смог удержаться от слабой улыбки.

— Помог тебе твой секрет спасти первый брак?

Я покачал головой.

— Было слишком поздно.

— Помог тебе твой секрет спасти первый брак?

Я покачал головой.

— Было слишком поздно. Когда семейная жизнь начинает убивать в тебе человека, пора положить ей конец. У нас были настолько разные натуры, что быть теми, кем каждый из нас хо­тел быть, вместе было невозможно. Мы не просто перестали лю­бить друг друга, но даже не могли находиться в одной комнате. А с этим уже ничего нельзя поделать.

— Я помню время, когда и мы с тобой не могли находиться в одной комнате, — поддразнила она.

Она сняла крышку со сковороды, снова пробуя ужин своей ложкой.

— Думаешь, нам стоит это заканчивать?

— Ты ведь голодна, не так ли? — спросил я. Она кивнула с широко раскрытыми глазами.

— Такое острое...

— Еще минутку, — сказал я ей, выключая огонь раньше вре­мени. — Ты была другой, Вуки. В те дни, даже когда я выходил из себя, я не мог забыть, как ты прекрасна. Были моменты, когда я выходил из дома, в отчаянии оттого, что ты не можешь понять, кто я, о чем я думаю или что я чувствую. Сидя за рулем в машине, я орал: “Боже, как Ты можешь требовать от меня, чтобы я жил с этой Лесли Пэрриш? Это же невозможно! Это невыполнимо!” И даже в те моменты ты оставалась для меня такой чертовски ум­ной и до боли прекрасной. Развод был неизбежен, но я все равно тебя любил. Разве не странно?

Я перенес сковороду на стол и разделил волшебное блюдо на двоих.

— О, Риччи, развод не был неизбежен, — сказала она. — Это было просто мыслью отчаяния.

Отстаивать выводы, сделанные в прошлом, подумал я, не сви­детельствует о мудрости. И даже если это не так, я все равно бы не стал. Сейчас уже не важно, был ли развод неизбежен или нет.

Если мы, стремясь жить в соответствии с наивысшим извест­ным нам порядком, вынуждены расстаться с женой или мужем, мы расстаемся с несчастливым браком, взамен получая самих себя. Но если брак соединяет людей, которые уже обрели себя, что за прекрасное приключение начинается — с бурями, урагана­ми и всем-всем!

— Как только я перестал ожидать от тебя полного понима­ния,— сказал я, — как только я понял, что для нас в порядке вещей иметь различные идеи, приходить к различным выводам и поступать так, как каждый из нас считает нужным, в конце тупи­ка вдруг открылась дорога. Меня больше не стесняли твои прин­ципы, тебя больше не стесняли мои отличия.

— Верно, — сказала она. — И спасибо за ужин. Очень вкусно.

— Надеюсь, получилось не очень острым?

— Сейчас уже лучше.

Она отпила морковный сок.

— Дикки может и не спросить о браке.

— Он спросит, — сказал я. — Он спросит, как я думаю, зачем мы здесь? А я отвечу ему, что мы здесь для того, чтобы проявлять любовь в миллионах приготовленных для нас испытаний — но­вый миллион после каждого пройденного и новый миллион пос­ле каждого проваленного. И больше всего испытаний нас ждет в каждую минуту, каждый день и каждый год совместной жизни с другим человеком.

— Как мило, — сказала она. — Не знала, что ты придаешь браку такое значение.

— Важен не брак, — сказал я, — а любовь.

— Рада это слышать. Я считаю тебя замечательным, но иног­да мне все же кажется, что ты — самый неспособный к любви мужчина. Я никогда не встречала человека — мужчину или жен­щину, — который мог бы вести себя так же холодно и равнодуш­но, как иногда ведешь себя ты. Когда ты чувствуешь угрозу, ты превращаешься в льдинку с шипами.

Я пожал плечами.

— А что мне остается? Я же не говорю, что я прохожу все испытания, я говорю только, что знаю об их существовании.