— Выводы… — задумчиво повторил адвокат. — Либо, как ты и предполагаешь, женщина, которая оставила их, чертовски спешила, либо они подложены специально, потому что кто‑то хотел иметь гарантию того, что они будут найдены. Другими словами, мне это все кажется очень странным. Ведь трудно поверить в то, что девушка, решившая избавиться от писем, настолько неосторожна, что бросает их в контейнер для грязных бумажных полотенец… Конечно, они могли быть положены с какой‑нибудь другой целью.
— А может быть мужчина? — спросила Делла Стрит. — Письма адресованы мужчине и…
— И найдены в дамском туалете.
— Да, верно.
Мейсон минуту помолчал, занятый чтением одного из писем.
— Знаешь, Делла, это очень странная переписка. А стилизация просто удивительная. Послушай только:
~«Мой самый дорогой Принц из сказки!
Когда ты вчера уезжал на своем рысаке, я хотела сказать тебе многое, но подумала об этом только тогда, когда ты уже уехал.
Сверкающее оружие и великолепный шлем приводят мне на память одного из рыцарей Круглого Стола, и я ощутила себя существом удаленным от тебя, как существо из другого, худшего мира… Наверное ты этого не знаешь, мой принц из сказки, но ты выглядел очень красиво, сидя на коне с поднятым забралом. Бока коня были покрыты потом и он тяжело дышал после усилий, когда он нес тебя на помощь молодой даме, находящейся в опасности. Солнце, отраженное в твоем сверкающем оружии…»
~Мейсон прервал чтение и, посмотрев на Деллу Стрит, рассмеялся:
— Что это может означать, черт возьми?
— Посмотри на подпись, шеф.
Он перевернул две страницы и несколько секунд смотрел на подпись «Твоя верная и преданная Мэй».
Мейсон нахмурил брови и мрачно сказал:
— Нам не хватает только убийства, Делла, чтобы оказаться в окончательно неприятном положении.
— Это еще почему?
— Сокрытие вещественных доказательств от полиции.
— Ты ведь не собираешься сказать им о Мэй Уоллис?
Адвокат отрицательно покачал головой.
— У меня нет смелости, Делла. Они даже и не старались бы мне поверить. Ты понимаешь, в каком положении я оказался бы? Я пытался бы объяснить, что в то время, как полицейские искали по всему зданию женщину, которая вломилась в «Южноафриканскую Компанию», я сидел невинно в кабинете и мне даже в голову не пришло, что я должен сообщить им о машинистке, которая как с неба свалилась в критический для нас момент, производила впечатление испуганной и была якобы прислана из агентства миссис Мошер, хотя уже тогда я знал, что в агентстве о ней и понятия не имели.
— Да, — иронически усмехнулась Делла. — Принимая во внимание твои связи и репутацию, я не удивилась бы вовсе, если бы полиция отнеслась к этому несколько скептически.
— Очень скептически, — подтвердил с ехидным блеском в глазах Мейсон. — А так как скептицизм для полицейских вреден, то мы должны постараться, чтобы не оказаться в неудобном положении.
— Что значит, «есть убийство»?
— Помнишь, что ты сказал, когда смотрел на бриллианты? Что нам не хватает только убийства для полного комплекта.
Мейсон резко выпрямился в кресле.
— Что случилось, Делла? Давай факты.
— Никто точно не знает, в чем дело, но Дэвид Джефферсон из «Южноафриканской Компании» арестован по обвинению в убийстве. Уолтер Ирвинг, другой работник этой фирмы, ждет тебя в приемной. Пришла телеграмма из их центрального бюро в Южной Африке с уведомлением о том, что они дали распоряжение местному представительству выплатить тебе, шеф, две тысячи долларов в виде гонорара. Они хотят, чтобы ты представлял Джефферсона.
— Убийство? — воскликнул возбужденный Мейсон. — Черт возьми! А кто убит?
— Не знаю. Вообще, кроме этих двух фактов я ничего не знаю. Тебе пришла телеграмма, это первый факт, а второй, это то, что Уолтер Ирвинг был у нас уже три раза, потому что хочет с тобой проконсультироваться. Вначале он просил, чтобы я сообщила ему тотчас же, как ты появишься, но потом решил, что будет надежнее, если он подождет в приемной. Он сказал, что должен увидеться с тобой без отлагательств.
— Пригласи его, Делла. Может быть, мы узнаем, наконец, в чем дело. Где эта металлическая коробочка?
— В сейфе.
— А где теперь стоит стол, за которым работала Мэй Уоллис?
— Я велела его поставить обратно в библиотеку.
— Кто это сделал?
— Портье с помощником.
— У тебя есть жевательная резинка?
— Есть, а что?
— Пожуй кусочек и прилепи комок с бриллиантами под столом точно в том месте, в котором ты его нашла.
— Не забудь о разнице в консистенции, шеф. Та резинка уже сухая и твердая, а моя будет влажной и…
— И высохнет, если полежит немного на воздухе, — перебил Мейсон.
— А сколько у нас для этого времени?
— Это зависит только от везения, — пожал плечами адвокат. — Пригласи Уолтера Ирвинга, Делла. Может мы узнаем, наконец, в чем дело.
Делла энергичным шагом направилась к дверям.
— И сразу же прилепи резинку, — напомнил ей Мейсон.
— Сейчас? Когда Ирвинг будет у тебя?
Мейсон кивнул головой. Через минуту Делла ввела в кабинет Уолтера Ирвинга. Это был представительный, хорошо одетый мужчина, в возрасте сорока пяти лет. Очевидно перед встречей с адвокатом он побывал у парикмахера, потому что его свежевымытые волосы, блестящие ногти и гладкое, белорозовое лицо имели вид, который дает только бритье и массаж. Карие глаза не выражали никаких чувств, а манера поведения была характерна для человека, которого ничто не может вывести из себя.
— Добрый день, господин адвокат. Вы меня наверное не знаете, но я видел вас несколько раз в лифте. Мне говорили, что вы один из наиболее хитрых адвокатов по уголовным делам во всей стране.
— Спасибо. — Мейсон протянул руку своему гостю. — «Адвокат по уголовным делам» это очень непрофессиональное определение, — сухо добавил он.
— Может быть, — поспешно согласился Ирвинг. — Вы получили телеграмму от нашей Компании из Южной Африки?
— Да.
— Мне дали полномочия выплатить вам гонорар за защиту моего коллеги, мистера Дэвида Джефферсона.
— Эта телеграмма для меня абсолютная загадка, — ответил Мейсон. — В чем дело?
— Прежде чем я перейду к этому, — начал Ирвинг, — я хотел бы договориться об одном нюансе, чтобы потом не было никаких недоразумений.
— Что вы имеете в виду?
— Ваш гонорар.
— Да? И что?
Ирвинг смерил Мейсона уверенным взглядом.
— Из Южной Африки дела выглядят несколько иначе.