- Почему? Он.., посылал за вами?
Пуаро не спешил с ответом. Казалось, он колеблется. Теперь я понимаю, что он делал это намеренно, и расчет его оказался верен. Он хотел заставить ее говорить, а она, как он догадался, была нетерпелива. Ей все нужно было скорей.
- Он чего-то боялся? Почему вы молчите? Вы должны мне сказать! Я должна знать! Кого он боялся? Что он вам сказал?
Я не зря подозревал, что ее спокойствие - деланное. Она начинала нервничать, и ее руки, лежащие на коленях, заметно дрожали.
- Разговор, происходивший между лордом Эджвером и мной, был конфиденциальным, - сказал наконец Пуаро.
Она не отрывала взгляда от его лица.
- Значит, вы говорили о.., чем-то, связанным с нашей семьей? Ну зачем, зачем вы мучаете меня? Почему вы ничего не говорите? Мне нужно знать.., понимаете, нужно!
Пуаро вновь отрицательно покачал головой, что, разумеется, усилило ее волнение.
- Мосье Пуаро! - Она выпрямилась. - Я его дочь. Я имею право знать, чего мой отец боялся за день до смерти. Несправедливо держать меня в неведении! К тому же это несправедливо и по отношению к нему.
- Вы так сильно любили своего отца, мадемуазель? - мягко спросил Пуаро.
Она отшатнулась, будто ее ударили.
- Любила его? - прошептала она. - Любила его? Я?.. Я...
Тут ее покинули остатки самообладания, и она расхохоталась, неудержимо и громко, чуть не упав со стула.
Этот истерический смех не остался незамеченным. Дверь распахнулась, и в гостиную вошла мисс Кэррол.
- Адела, дорогая моя, это никуда не годится, - твердо сказала она. - Успокойтесь, прошу вас. Слышите? Сейчас же прекратите.
Ее строгость и настойчивость возымели эффект. Адела начала смеяться тише, затем смолкла, вытерла глаза и снова уселась прямо.
- Простите, - тихо сказала она, - со мной такое в первый раз.
Мисс Кэррол продолжала пристально смотреть на нее.
- Не беспокойтесь, мисс Кэррол, все в порядке. Фу, как глупо...
И она вдруг улыбнулась странной, горькой улыбкой, исказившей ее лицо.
- Он спросил меня, - сказала она громко, отчетливым голосом, глядя прямо перед собой, - сильно ли я любила своего отца.
Мисс Кэррол не то кашлянула, не то вздохнула, скрывая замешательство, а Адела продолжала, пронзительно и зло:
- Интересно, что мне сейчас лучше сказать, правду или ложь? Наверное, правду. Нет, я не любила своего отца. Я его ненавидела.
- Адела, дорогая...
- К чему притворяться? Вы не испытывали к нему ненависти, потому что он не смел вас тронуть! Вы из тех немногих, с кем он считался. Вы на него работали, а он платил вам жалованье. Его странности и вспышки ярости вас не касались - вы их игнорировали. Я знаю, что вы скажете - мы все должны мириться с недостатками друг друга. Вы жизнерадостны и равнодушны. Вы очень сильная женщина. Может быть, вы даже не человек. Но вы в любой момент могли уйти отсюда навсегда. А я не могла. Я его дочь.
- Послушайте, Адела, не стоит так взвинчивать себя. Отцы и дочери часто не ладят между собой. Но чем меньше об этом говорить, тем лучше, поверьте мне.
Адела повернулась к ней спиной.
- Мосье Пуаро, - сказала она, обращаясь к моему другу, - я ненавидела своего отца. Я рада, что он умер.
Я рада, что он умер. Это означает, что я свободна. Свободна и независима. Я не считаю, что нужно разыскивать убийцу. Я допускаю, что у него были достаточно веские основания, которые его оправдывают.
Пуаро внимательно слушал.
- Руководствоваться таким принципом опасно, мадемуазель.
- А что, если кого-нибудь повесят, мой отец воскреснет?
- Нет, - сухо ответил Пуаро, - но это может спасти жизни других невинных людей.
- Не понимаю.
- Тот, кто совершает убийство, мадемуазель, почти всегда убивает снова - иногда снова и снова.
- Я вам не верю. Нормальный человек на это не способен.
- Вы считаете, что на это способен только маньяк? Ошибаетесь! Первое убийство совершается, быть может, после тяжких сомнений. Затем возникает угроза разоблачения - и второе убийство дается уже легче. Третье происходит, если у убийцы возникает хотя бы малейшее подозрение. И постепенно в нем просыпается гордость художника - ведь это metier <Ремесло (фр.).>, убивать. Он едва ли не получает от этого удовольствие.
Девушка спрятала лицо в ладонях.
- Ужасно. Ужасно. Я вам не верю.
- А если я скажу вам, что это уже произошло? Что для того, чтобы спасти себя, убийца уже совершил второе преступление?
- Что вы говорите, мосье Пуаро? - вскрикнула мисс Кэррол. - Другое убийство? Где? Кто? Пуаро покачал головой.
- Это была всего лишь иллюстрация. Прошу прощения.
- Теперь я понимаю. Хотя в первое мгновение я действительно подумала... Вы сделали это, чтобы я перестала говорить чушь.
- Я вижу, вы на моей стороне, мадемуазель, - сказал Пуаро с легким поклоном.
- Я против смертной казни, - вмешалась мисс Кэррол, - но во всем остальном я тоже на вашей стороне. Общество необходимо защищать.
Адела встала и поправила растрепавшиеся волосы.
- Извините, - сказала она, - Я, кажется, вела себя очень глупо. Вы по-прежнему отказываетесь сказать мне, почему мой отец приглашал вас?
- Приглашал? - изумилась мисс Кэррол. Тут Пуаро вынужден был раскрыть карты.
- Я всего лишь размышлял, насколько наша беседа может считаться конфиденциальной. Ваш отец не приглашал меня. Я хотел увидеться с ним по просьбе клиента. Этим клиентом была леди Эджвер.
- Ах вот что!
На лице у девушки появилось странное выражение. Сначала мне показалось, что это разочарование. Потом я пенял, что это облегчение.
- Меня мучили глупые мысли, - медленно произнесла она. - Я думала, мой отец считал, будто ему угрожает какая-то опасность.
- Знаете, мосье Пуаро, - сказала мисс Кэррол, - я просто похолодела, когда вы сейчас предположили, что эта женщина совершила второе убийство.
Пуаро не ответил ей. Он обратился к девушке:
- Вы считаете, что его убила леди Эджвер, мадемуазель?
Она покачала головой.
- Нет. Не могу себе этого представить. Она слишком.., слишком ненастоящая.
- А я не представляю, кто еще мог это сделать, - сказала мисс Кэррол. - У таких женщин нет никаких моральных устоев.
- Это совсем необязательно была она, - возразила Алела. - Она могла прийти, поговорить с ним и уйти, а настоящий убийца, какой-нибудь сумасшедший, пробрался в дом после.