Она кричала,что
Джеме лучше их всех, ломаларуки, признавалась в своей любви к нему и звала
его.
МистерГенри вскочил истоял, ухватившисьзастул.Теперь онтоже
посерел, как пепел.
-- О, я знал, что вы его любите! -- вырвалось у него.
-- Богмой, да весь свет знал об этом! -- закричала она и, обращаясь к
нему, добавила:-- Вот только никто, кроме меня, не знает, чтовы в сердце
своем предали его.
-- Свидетель бог! -- простонал он. -- Мы оба любили напрасно.
Время шло, и в доме как будтобыничего не изменилось, только было их
теперьтрое, а не четверо,и этопостоянно напоминало им об их утрате. Не
забудьте, что безденег миссАлисонпоместьенемогло обойтись,ивот
теперь,когдаодин братбылмертв,старый лорд скоро пришелкмысли о
необходимости женить на ней второго.
День за днем он подготовлял ее кэтому, сидя у камина, заложив пальцем
своюлатинскуюкнигуипоглядываянамиссАлисонсблагожелательной
внимательностью,котораябылаемуоченьклицу. Еслионаплакала, он
соболезновал ей, как оченьстарый человек, которыймного пережилна своем
веку и привыкдаже кпечали относиться легко;если она бушевала, он снова
погружался в свою латинскую книгу,всегда предварив это учтивым извинением;
если онапредлагала,как этотеперь часто случалось,принять ее деньги в
подарок, он разъяснял ей, как мало это соответствовало его понятиям о чести,
и напоминал, что если бы даже он и пошел наэто,то мистер Генри наверняка
отклонил бы такой подарок.Non vi sed saepe cadendo [10] -- таково было его
любимое присловье; и, безсомнения, егоспокойная настойчивость поколебала
ее непреклонность; нетсомнения,к томуже, что онимелна неебольшое
влияние, -- ведь он заменил ейи отцаимать; и, наконец,она самабыла
проникнута духомДьюри и болела душой о славе Дэррисдира, ноне настолько,
по-моему,чтобывыйти замоего бедного господина,если бы,какэтони
странно, не крайняя неприязнь к нему всех окружающих.
Этимон был обязан Тэму Макморленду. Тэм был в общем безобидный малый,
носоднойприскорбнойслабостью:унегобылдлинныйязык;икак
единственному человеку в округе, который выезжал в свет, или, вернее, оттуда
воротился, слушателей ему не приходилось искать.
Я давнозаметил, что те, кто в любой борьбе потерпел поражение, всегда
стараются убедить себя, что их предали. По рассказам Тэма, все военачальники
только и делали, что предавали мятежников:их предалиприДарби и предали
при Фолкирке; ночной марш был проявлением измены милорда Джорджа, а Куллоден
был проиграниз-за предательства Макдональдов. Привычка приписыватьизмену
всемикаждому так одолела глупца, что вконце концов они мистера Генри
приплелсюдаже.МистерГенри,поегословам,предалдобровольцев
Дэррисдира; онбудто бы обещал прийти на подмогу сновым отрядом, а вместо
этого поехал на поклон к королю Джорджу.
-- Да, и это надругой же день! -- кричалТэм.-- Бедный наш храбрый
Баллантрэ! И бедные славные ребята, которые не оставили его одного! Едва они
перевалили через гребеньхолма,тот ужесобрался в путь,Иуда!Ну,оно
конечно, ему-то это на пользу: он будет моимлордом;а нашим мертвым -- им
тлеть там,в горных вересках! -- Ипри этом, если Тэм бывал уже достаточно
пьян, он принимался всхлипывать.
Только начниповторять без конца одно итоже--люди чемуугодно
поверят. Мало-помалу такое истолкование поступков мистера Генриукоренялось
в нашей округе; об этом говорили те, кто знал правду, но кому говоритьбыло
нео чем; это слушали и повторяликакдостоверноелюди неосведомленные и
недоброжелательные. МистераГенриначиналисторониться;еще немного -- и
деревенскиестали перешептываться, когдаон проходил мимо, аженщины (они
всегда смелее, потому что им нечего бояться) кричали ему в лицо свои упреки.
Баллантрэвозвеличивали,каксвятого.Припомнили,чтоонникогдане
притеснял арендаторов, чего ондействительно не делал, -- только прибирал к
руками тратилсобранныеденьги. Правда,инойразонбывалбуен,но
насколько же лучше откровеннобуйный барич,которыйскоро угомонится, чем
скряга и выжига, который сидит, уткнув нос в приходные книги, и выколачивает
последний грош из бедного фермера.
Одна потаскушка, у которой от Баллантрэ был ребенок и с которой он, как
всезнали,обошелсяоченьдурно,сталанистогониссегоярой
ревнительницей его памяти. Однажды она швырнула в мистера Генри камнем.
-- А где добрый молодец, что доверился тебе? -- крикнула она.
МистерГенри придержал коня и всмотрелсяв нее. С губы у него стекала
кровь.
-- Это ты, Джесс? -- сказал он. -- И ты тоже? А ты бы должна была знать
меня лучше.
Ведь он все время помогал ей деньгами.
Женщинасхватилаеще один каменьи замахнуласьим, а мистерГенри,
чтобы заслониться, поднял руку, державшую хлыст.
-- Как! Тыхочешь ударить женщину? Ахты пащенок! -- закричалаона и
убежала, причитая, словно он в самом деле ее ударил.
Надругойжедень по всейокруге, словно пожар, разнесся слух,что
мистер Генри избил Джесс Браун, да так,что она едва неумерла. Япривожу
это впример того, как нарастал снежныйком и как однаклеветапорождала
другую, и мойбедныйгосподинбылнаконецнастолькоопорочен, что стал
домоседом не хуже милорда. Домаон ни разу, в этом вы можетебыть уверены,
непромолвил ни слова жалобы; самый поводдляклеветы был слишком больным
вопросом, чтобы его затрагивать, а мистер Генри был очень самолюбив и упорен
в своем молчании. Старый лорд,должно быть, слышал об этом кое-что от Джона
Поля,атоещеот когонибудь; во всяком случае, ондолжен былзаметить
изменившеесяповедениесына.Нодаже ион,вероятно,непредставлял,
насколько далеко зашло дело.