Присовокупил еще один документ, в котором говорилось, что общее руководство обеспечением пропитания переселенцев и снабжением их всем необходимым на эти три месяца поручается военачальникам римской армии такому-то и такому-то, имеющим богатый опыт общения с варварами.
Фритигерн предписания взял, в руках повертел. Интендант, перекрикивая шум, начал было объяснять ему, что вон тот, в блестящих доспехах, толстый, – это комит Лупицин, превосходный знаток вверенных его заботам фракийских территорий. В ближайшее время Фритигерну предстоит тесно сотрудничать с ним. Фритигерн на комита поглядел, но даже и скрывать не стал, что почти ничего не понял. Повертелся по сторонам и гаркнул так зычно, что у интенданта в ушах заложило:
– Ульфилу сюда!
Пришлось ждать, пока епископа доставят. Один из дружинников (это как раз Арнульф был) вернулся на левый берег и отыскал в толпе Ульфилу – одним только звериным нюхом и нашел, ибо углядеть кого-то человеческим зрением в это толпе было невозможно. Рядом со стариком Меркурин огрызался по сторонам, точно рассерженный щенок, – пытался оберегать своего епископа от толкавшихся вокруг людей.
Арнульф Меркурина от Ульфилы оторвал, схватил старика медвежьей хваткой, к лодкам потащил. В лодке места не было и вообще она уже отчаливала.
По колено в воде Арнульф из лодки троих выбросил и в воду кинул (те даже ахнуть не успели). Ульфилу на их место посадил, сам забрался и рукой махнул – давай, греби на ромейскую сторону.
Ульфила молча смотрел, как отдаляется левый берег. Арнульф наклонился к нему, всего глазами ощупал и спросил на всякий случай: не повредил ли чего.
Ульфила головой покачал. Извиняясь, сказал дружинник:
– Князь тебя зовет.
Фритигерн, осаждаемый со всех сторон, даже и извиняться не стал.
– Мне толмач нужен хороший, – сказал он епископу. – Без тебя не справиться.
Ульфила предписания у князя взял, прочитал их. От интенданта досадливо отмахнулся – тот при виде толмача обрадовался несказанно, на локте было повис и затараторил возбужденно.
Дочитал, поднял глаза Ульфила. Спросил:
– Где этот комит Лупицин?
Тут и комит подошел – а до того в стороне стоял и взирал на происходящее отрешенно. Был он высоким человеком плотного сложения, с большой круглой головой. Природа лепила его из крупных кусков глины, не слишком заботясь об отделке.
Посмотрел на него Фритигерн своими светлыми глазами, точно взвесить хотел.
Лупицин и ему улыбнулся и выразил надежду на плодотворное сотрудничество. Фритигерн не ответил, времени пожалел. Вместо того к Ульфиле обратился:
– Спроси, где он устроил временный лагерь.
Лупицин пустился в объяснения. Нужно переправить все эти полчища к Маркианополю на побережье. Удобнее всего будет для такой цели воспользоваться старой военной дорогой. Собственно, наличие хорошей дороги и послужило причиной выбора места. Кстати, она неплохо охраняется.
– Спроси, сколько переходов до города, – потребовал Фритигерн.
Все так же улыбаясь, Лупицин объяснил, что лагерь предполагается устроить не в самом городе, а в некотором отдалении от него. Ну… три перехода, если переселенцы не будут лениться. Легион одолел бы это расстояние за два дня.
Это Фритигерн без толмача понял.
– Спроси, как он предполагает выдавать продовольствие, пока мы не получили первый урожай.
Лупицин поднял брови.
Лупицин поднял брови.
– То есть?
– Если до лагеря три перехода, значит, будут две стоянки. Спроси, там, на этих стоянках, подготовлено уже продовольствие? – И в крик (Ульфила еще не видел Фритигерна в такой ярости): – Чем я их кормить буду, пока на землю не сядем?
Лупицин ответил положительно. То есть, он ответил уклончиво. О питании переселенцев, конечно, римское государство всемерно позаботилось. Собственно, это работа комита Максима, который ждет в одном переходе отсюда. Видите ли, он, Лупицин, не обладает в провинции Мезия достаточными полномочиями. Он обладает ими в провинции Фракия. А здесь, в Нижней Мезии, комит Максим и его бесценный опыт… Добавил снисходительно: если Фритигерн желает адаптироваться в Империи, ему придется усвоить существующую здесь сложную структуру взаимоотношений административных учреждений, как вертикальную, как и горизонтальную. И чем скорее, тем лучше.
Ульфила перевел слово в слово. Был слишком утомлен всей этой суматохой, чтобы смягчать выражения. У Фритигерна лицо стало каменное. Молча кивнул и отошел к своим. Комит Лупицин с безмятежной улыбкой проводил его взглядом.
* * *
У первой стоянки не обнаружилось ни комита Максима, ни каких-либо признаков того, что Фритигерна с Алавивом здесь вообще ждали. Лупицин невозмутимо предположил, что переход занял меньше времени, чем было предусмотрено планом, и поэтому прибытия помощи следует ожидать со дня на день.
Действительно, к полудню следующего дня явился Максим. С ним был отряд в двадцать пять всадников для охраны. Но никакого продовольствия не прибыло.
Разговаривать с Максимом отправился Алавив. Фритигерн спал мертвым сном, и разбудить его не удалось.
Алавив безжалостно потащил с собой Ульфилу.
Ромеи, к слову сказать, понимали, конечно, что толмач – клирик, но что в сане епископа – то им даже в голову не приходило. Долговязый Алавив обходился с тем клириком, как обычно обращаются сыновья варварской знати с воспитавшими их дядьками, то помыкал ими, как барчук, то вдруг делался почтительным, точно сын.
Комит Максим был тех же лет, что и комит Лупицин, то есть немногим за тридцать, но, в отличие от фракийского коллеги, был строен и поджар, с невыразительным, будто бы стертым лицом.
Максим приветствовал готского вождя и тут же привел тысячу причин, по которым, во-первых, произошла досадная задержка провианта, а во-вторых, будет затруднено дальнейшее продвижение варваров на юг.
Почему же затруднено?
Ну, некоторые обстоятельства заставляют думать именно так.
Алавив смотрел на римлянина настороженно – ни дать ни взять дикое животное созерцает незнакомый предмет, готовое и напасть, и отскочить.
Видите ли, продолжал Максим (Лупицин рядом с ним пожимал тяжелыми плечами), две тысячи пятьсот человек вспомогательной когорты стоят между данным пунктом и городами Маркианополь и Одессос, преграждая дорогу.
И увести их никак нельзя. Почему нельзя? Такова, понимаете ли, дислокация. Изменить дислокацию? (Сожалеющий взгляд в сторону Лупицина). Господа готы новички в Империи и еще плохо понимают, что такое римская военная дисциплина.
Нет, все это делается из соображений безопасности. Чьей? Переселенцев, разумеется. Поскольку недавно произошло грабительское нападение на пригородное имение адрианопольского магистрата, и все горожане очень взволнованы известием о приближении большого племени иноземцев. Могут возникнуть разного рода беспорядки, порождаемые общим недовольством.
Ульфила переводил, Алавив слушал.