..
"Может быть, радисты, переданные мне, которые были внедрены в Веддинг
и Потсдам, тоже ждут гостей? - подумал Штирлиц. -Почемунет?Ипервым
гостем окажусь я".
Шелленберг закурил свой "Кэмэл", внимательно проследилзатем,как
догорела провощенная спичка, положил ее впепельницудирижерскимжестом
правой руки и продолжил:
- Он вел дело особо законспирированной группырусскойразведки,на
которую я вышел в конце сорокового года, вы, верно, помните эту работу...
- Помню, - ответил Штирлиц. (Еще бы не помнить -провалтойгруппы
чуть не стоил ему головы: один из участников подполья невыдержалпыток,
сломался, дал показания; к счастью, Штирлиц ниразунеконтактировалс
ним; тот человек, который был у него на связи, выбросился из окна кабинета
следователя.)
- Он вел дело Шульце-Бойзена и Харнака, и он знает, что какие-то люди
из этой группы остались, легли на грунт.Он вел дело Антона Зефкова...Я
не говорюотом,чтоемуизвестномногоеобовсехбезисключения
участниках заговора двадцатого июля...Это не очень-то интересует техна
Западе, кто уже сейчас подкрадывается к тайнам русской разведкиврейхе,
но, тем не менее, этим человеком является Даллес и, понятно, сэрУинстон,
но впоследствии этот интерес будет пожирающим, маниакальным.
- Даллеса и сейчас занимает все,связанноесучастникамизаговора
генералов, бригадефюрер, -заметилШтирлиц.-Емунужналегенда,он
обостренно интересуется этим делом,поверьте.Хотя,выправы,русская
разведывательная сеть в рейхе занимает сейчасДаллесавпервуюголову.
Полагаете, что Мюллера - коли он возьмет ссобоювсенашидосье-не
вздернут?
- Если попадется сразу после краха - могут впопыхах и вздернуть... Но
ведь в условиях нашей задачиобозначенглавныйпосыл:непопасться...
Особенновпервыемесяцы,потом-нетакстрашно;горячиеголовы
поостынут,эмоцииулягутся,деломнадобудетзаниматься,серьезным
делом...
- Полагаете, Мюллер тоже знает,к а куйти?
- Бесспорно. Он готов к этому лучше всех.
- Факты?
- Есть факты.Я ихз н а ю,Штирлиц, и я дал ему понять, что знаю.
Он ценит силу. Он оценил мою силу. Его знание русского вопроса сделает наш
союз крайне ценным, мы станем некоегородаконсультационнойконторой-
"выполняем заказызаналичныйрасчет,деньгипересылатьвПарагвай,
столица Асунсьон, качество гарантируем"...И чтобы эта моя задумка обрела
форму реальности, нам нужныдвачеловека...Одинизнихдолженбыть
запятнан еврейской кровью.Не чистый, конечно, еврей, а четвертькровка, а
ещелучшевосьмушка,уЭйхманаестьотменнаякартотека.Выдолжны
поработать с ним, прежде чем пустите его в комбинацию...
- В какую именно?
- Перебросьте его в Швейцарию.
Выдолжны
поработать с ним, прежде чем пустите его в комбинацию...
- В какую именно?
- Перебросьте его в Швейцарию.Что ему там делать? Скажу позже,дам
имя человека, на которого егонадобудетвывести.Цель?Нашежелание
спасти от фанатиков тех несчастных евреев, которые обречены на уничтожение
в концентрационных лагерях.
- Во-первых,япоканезнаю,скеммнепредстоитзаниматься,
бригадефюрер.Во-вторых, я не представляю,кчемумнеготовитьэтого
человека, допусти мы, что у Эйхмана есть нужный нам персонаж:
Шелленберг сновазакурил,вопросШтирлицасловнобынеслышал,
продолжал свое:
- А второго человека зовутДагмарФрайтаг.-Шелленбергподвинул
Штирлицу папку. - Ознакомьтесь у себя вкабинете,толькопотомвернете
мне. Это - невероятная женщина: во-первых, красива, во-вторых, талантлива.
Ее мать шведка.Вы должны будете в течение трех - пяти дней-неболее
того - перебросить ее в Стокгольм, проработавметодыиформысвязи.В
Стокгольме она - как доктор филологии, специалист по скандинавским рунам -
будет обязананестолькозаниматьсяизысканиямигермано-скандинавской
общностивКоролевскойбиблиотеке,сколькоподходомксемьеграфа
Бернадота.Ясно? Я начинаю тур вальса с графом, Штирлиц. Мюллер намекнул,
что вашеимяизвестнопартайгеноссеБорману,выведьвстречалисьс
советником нашего посольства в Берне, который отвечает за дела партии,не
так ли? Видимо, Борман именно поэтому заинтересовался вами, следовательно,
вы гарантированы - на какое-то время - от любогороданеожиданностейсо
стороны Кальтенбруннера или того же Мюллера.Но еслирейхсляйтерБорман
узнает о Бернадоте так, что это нанесет ущерб моему делу, я пристрелювас
сам, здесь, в этом кабинете, вы понимаете меня?
- Я понимаю, что зажат вугол,бригадефюрер.Ядопускаю,чтоза
каждым моим шагом следят,ячувствую,чтовкаждоммоемсловеищут
неправду.Что ж, так даже интереснее жить. Но убивать меня -дажевэтом
кабинете - неразумно, и обернется это противвасстрашным,непоправимым
ударом. Разрешите идти?
Глаза Шелленберга замерли, что-то больное, тяжелоевозникловних;
спросил он тем не менее усмешливо и добродушно:
- Вы сошли с ума?
- Я не Свифт, бригадефюрер. Я гарантирован, как и все мы, смертью, но
только не от умопомешательства.
- Извольте объяснить, что вы имели в виду, когда пугали меня!
- Нет, я не буду этого делать.
- Как вы смеете, Шти...
- Смею! - Штирлиц, оборвавШелленберга,поднялся.-Всекончено,
бригадефюрер.Все. Нет начальников, нет подчиненных. Естьумныелюдии
есть дурни.Есть люди знающие, а есть людитемные.Поражениераздевает
общество, обнажает хорошее идурное,никакихпоблажек;толькоправда;
выживут те, кто имеет голову на плечах, кто знает и помнит.