- Вы не ответили на мой вопрос...
- А еще я хочу просить вас попробовать наше сало...Отец делаетего
по старинному рецепту, поэтому в нем так много розовых прокладок,видите,
как красиво?
- О, да, - ответил Штирлиц, поняв, что парень ничего ему неответит,
- с удовольствием отведаю вашего домашнего сала. Откуда вы родом?
- Из Магдебурга, господин Бользен.Наш дом стоит на развилкедорог,
помните, поворот в направлении Ганновера и указатель на Гамбург?Красивый
дом, очень старинный, с большой силосной башней на усадьбе...
- Я часто езжу по этой трассе, милый Ганс, но, увы,сейчаснемогу
вспомнить ваш красивый старинный дом... Наверняка под красной черепицей, а
балки каркаса прокрашены яркой коричневой краской?
- Ну конечно! Значит, все же помните?!
- Начинаю припоминать, -сказалШтирлиц.-Есливамнетрудно,
пожалуйста, сделайте мне еще кофе.
- Конечно, господин Бользен.
- Или попозже? Ваш кофе остынет, допейте, Ганс...
- Ничего, я люблю холодный кофе. Сын группенфюрера научил меня делать
"айс-кофе". Пробовали?
-Этокогдаввысокийстакансхолоднымкофекладуткатышек
мороженого?
- Да.
- Очень вкусно, пробовал. А вы пили кофе "капучини"?
- Нет, я даже не слыхал о таком.
- Помните, в средние века жили капуцины, странствующие монахи?
- Я не люблю попов, они ведь все изменники, господин Бользен...
- Почему же все?
- Потомучтоониболтаютпромир,анамвоеватьнадо,чтобы
изничтожить большевиков и американцев...
- В общем-то верно, хорошо думаете...Так вот, окофекапуцинов...
Этокогдавгорячийкофекладутмороженоеиобразуетсясовершенно
невероятнаяшоколаднаяпена.Боюсь,чтокофе"капучини"мысвами
попробуем лишь после победы...Идите, милый, я не задерживаю вас более...
Сделайте заварки кофе на три чашки, я тоже люблю холодный кофе, мнепотом
предстоит поработать...
КогдаГансвышел,Штирлицдостализкарманапиджакамаленькую
таблеткуснотворного,положилеевчашкуГанса,закурил,глубоко
затянулся; снялтрубкутелефонаинабралномерДагмарФрайтаг,той
женщины, дело которой передал ему Шелленберг.
Голос ее был низким,чутьчтонебас;Штирлицунравилисьтакие
голоса, как правило, бог наделял ими высоких, худощавых, спортивноготипа
женщин с лицом римлянок.
"Ты все всегда придумываешь, старина", - сказал себе Штирлиц."Нуи
что? - ответил он себе же. - Это прекрасно.Надонавязыватьявлениями
людям, тебя окружающим,самоесебя;незаметно,подчиняясьнепознанным
законам, твои представления,твояконцепция,твоиидеиобретутправо
гражданства, только надо быть уверенным в том, что поступаешь правильнои
что твоя идея не есть зло, то есть безнравственность".
- Мне разрешили побеспокоить вас звонком, профессорЙорк,-сказал
Штирлиц. - Моя фамилия Бользен, Макс Бользен.
- Добрый вечер, господин Бользен,-ответилаженщина.-Яждала
вашего звонка.
- У вас глаза зеленые, - утверждающе заметил Штирлиц.
Женщина рассмеялась:
- По вечерам, особенно когда во время бомбежеквыключаютсвет,они
желтеют. А вообще вы правы, зеленые, кошачьи.
- Прекрасно. Когда вы найдете для меня время?
- Да когда угодно. Вы где живете?
- В лесу. Бабельсберг.
- А я в Потсдаме. Совсем рядом.
- Когда ложитесь спать?
- Если не бомбят - поздно.
- А если бомбят?
- Тогда я принимаю люминал и заваливаюсь в кровать с вечера.
- Сейчас я обзвоню моих друзей - я только что вернулся,надокоес
кем переброситься парой слов - и свяжусь с вами еще раз.Может быть, если
вы согласитесь, я приеду к вам сегодня, только позже.
"Сейчас пишут каждое мое слово, - подумал он, положив трубку. - И это
замечательно.Вопрос о том, когда расшифровку записей передадутМюллеру:
сразу же или завтра? И в том и в другом случаемойвыездзамотивирован.
Поглядим, как крепок его Ганс; он свалится черезсорокминут,двачаса
беспробудного сна это зелье гарантирует.Впрочем, он может отставить свою
чашку, и сна не будет.Что ж, тогда я поеду вместе с ним. После беседыс
этой зеленоглазой Дагмар совершу прогулку по Потсдаму.Ее домнаходится,
если мне не изменяет память, в трех блоках оттогоособняка,гдеживет
радист.А может быть, у Дагмар есть удобныйвыходводвор-придется
полазать через заборы, ничего не попишешь: Москва должна знать о том,что
теперь уже и Борман не мешает переговорам с Западом ичтовделобудут
включены серьезные люди как в Швейцарии, так и в Швеции".
Ганс вернулся с кухни, налил Штирлицу кофе, допил свой,холодный,с
сильно действующим снотворным; поинтересовался, что господин Бользен будет
есть на завтрак: он, Ганс, отменно готовит яичницу с ветчиной.
- Спасибо, милый Ганс, но ко мне приходит девочка, она знает,чтоя
ем на завтрак...
- Господин Бользен, группенфюрер сказал, что девочка погибла во время
налета... Простите, что я вынужден вас огорчить...
- Когда это случилось?
- А еще я умею делать морковные котлеты, - сказал Ганс.
Он просто пропускалмимоушейтотвопрос,накоторыйемубыло
предписано не отвечать.
- Я задал вам вопрос, Ганс: когда погибла моя горничная?
- Но я не знаю, господин Бользен.Я вправе отвечать вам лишь про то,
что мне известно.
- Вот видите, какславно,когдавыобъясняетемне.Неочень-то
воспитанно молчать, когда вас спрашивают, или говорить о другом, нет?
- Да, это совсем невежливо, вы правы, господин Бользен, но я не люблю
врать.