Килсби -онжилврейхенедолго иненаучился еще
осторожности -говорил русскому,что,видимо, следующим ударом, который
Гитлер готовит, будет удар по России; он ссылался при этом на своих друзей
из вермахта, и, Штирлиц знал, гестапо сейчас наблюдало за всеми контактами
Килсби.Русский журналист велсним беседу умно ивесело.Онговорил
Килсби,чтовРоссиисуществует известноеагентствоОГГ,нокего
сообщениям надо относиться с осторожностью.Американец сказал, что, кроме
ТАСС,никакого другого русского агентства онне знает,иполез было за
книжечкой,чтобы занести в нее новость.Русский журналист посмеялся: ОГГ
расшифровывается как<однагражданкаговорила>.Новостьтолькотогда
становится новостью,закончил он, когда есть ссылка на серьезный источник
информации. Естественно, официальный. Наш парень жил в Германии уже третий
год и вел себя точно и выверенно - даже в интонациях.
- Господин Шмит,-поднялся журналист из Лос-Анджелеса,- в центре
Европы,помимоШвейцарии,осталасьлишьоднастрана,сохраняющая
нейтралитет:яимею в виду Югославию.Предстоят ли переговоры на высшем
уровне между Берлином и Белградом?
- Мне о факте таких переговоров ничего не известно, - ответил Шмит. -
НашиотношениясЮгославией строятсянавзаимномуважениииполном
доверии.
- Можносчитать,чтонейтралитет ЮгославииустраиваетБерлин?-
продолжал допытываться американец.
- Берлин устраивает нейтралитет Швеции и Швейцарии, - ответил Шмит, -
мы никому не навязываем своей дружбы.
- Можно лисчитать,-негромко спросил Килсби,-что нейтралитет
Югославии является следствием ноты Молотова поповоду введения германских
войск в Румынию и Болгарию?
- Ядавно замечаю,Килсби,-ответил Шмит,-чтовыпытаетесь
проводить врейхе пропагандистскую работу,рассчитывая на неустойчивых и
политически не подготовленных людей!
<Моеведомство дало емуинструкции,-понял Штирлиц,-Килсби -
кандидат на выдворение>.
- ГосподинШмит,япользуюсь официальными документами,-ответил
Килсби.-Некоторыешвейцарскиегазетыутверждают,чтонейтралитет
Югославии сталвозможенпослеобменанотамимеждурейхсканцелярией и
Кремлем.
- Наши отношения с Россией,-ответил Шмит,-отличаются истинным
добрососедством.Введение наших войск вБолгарию иРумынию произошло по
просьбемонархов этихстран-онинуждаются взащитеотанглийских
посягательств. Еще вопросы, пожалуйста!
<Когда же они начнут?-подумал Штирлиц.-Они должны начать этой
весной. Почему наши молчат? Почему мы не предпринимаем никаких шагов? Если
Югославия откажется отнейтралитета,значит,весьфронт отБалтики до
Черного моря окажется в руках Гитлера.
Почему же мы молчим, боже ты мой?>
Нопоукоренившейся внем многолетней привычке беседовать ссамим
собой,отвечать навопросы,поставленные однозначно ибескомпромиссно,
Штирлиц сказал себе, что ситуация, сложившаяся в мире весной сорок первого
года, такова, что всякое действие, а тем более открытая внешнеполитическая
акция,направленнаяпротивГермании,невозможна,ибоонабудет
свидетельствовать отом,что <нервы невыдержали>,поскольку открытого
нарушенияусловийдоговораоненападении состоронырейханебыло.
Понимая,что Гитлер рано или поздно нападет на его родину, Штирлиц тем не
менее отдавал себе отчет в том,что всякое <поздно>,всякая,даже самая
минимальная, оттяжка конфликта на руку Советскому Союзу. Это была аксиома,
ибо успех в будущей войне во многом складывался из цифр,которые печатали
статистические ведомства вМосквеиБерлине,сообщая данные выполнения
планов -выплавку стали, чугуна, добычу нефти и угля, - эти сухие цифры и
определяли будущего победителя,аони,цифры эти,покабыли впользу
Германии,анеСоюза.НоШтирлицпонимал,чторезервыегостраны
неизмеримо больше резервов рейха,аисход будущей битвы в конечном итоге
определяли резервы.Штирлица не пугало то, что вся Европа сейчас была под
контролем Берлина.Этотолько напервый взгляд былострашно.Еслине
поддаваться первичному чувству изаставить себя неторопливо,какбысо
стороныанализироватьситуацию,товыводнапрашивалсясамсобой:
конгломерат народов, отвергавших идеи национал-социализма, сражавшихся - в
меру своих сил -против вермахта, будучи оккупированными, чем дальше, тем
активнее станет оказывать сопротивление немцам; сначала, видимо, пассивно,
но потом -Штирлиц не сомневался вэтом -все более активно,то есть с
оружиемвруках.Значит,Гитлерупридется удерживать своирезервыс
помощьюармии;значит,считалШтирлиц,тылырейхабудутзыбкими,
ненадежными, враждебными духу и практике нацизма.
Онвсеэтопонималумом,заставляя себяанализировать ситуацию,
проверяя и перепроверяя свои посылы, дискутируя сам с собой, но когда хоть
на минуту душа его выходила из-под контроля разума,как сейчас,когда он
снова увидел эту проклятую коричневую карту ималенькую точечку Москвы на
белойпустыне России,становилось емустрашно,ипропадали всезвуки
окрест,и слышал он только свой немой вопрос,обращенный не к себе, нет,
обращенный кдому,ксвоим:<Нучтожевытам?!Делайтежехоть
что-нибудь! Понимаете ли вы, что война вот-вот начнется?! Готовитесь ли вы
к ней?! Ждете ли вы ее?! Или верите тишине на наших границах?!>
...Выйдя из ампирного, с купидончиками, выкрашенными голубой краской,
здания министерства иностранных дел, он сел в свой <хорьх> с форсированным
двигателем,резко взял с места и поехал в маленькое кафе <Грубый Готлиб>.
Там никто не обратит внимания на то, что он выпьет не двойной <якоби>, как
это было принято в Германии - стране устойчивых традиций, тут уж ничего не
поделаешь, - а подряд три двойные рюмочки сладковатого коньяка.