Там никто не обратит внимания на то, что он выпьет не двойной <якоби>, как
это было принято в Германии - стране устойчивых традиций, тут уж ничего не
поделаешь, - а подряд три двойные рюмочки сладковатого коньяка.
Американские журналисты учили его веселой медицинской истине <релэкса
и рефлекса> -расслабления и отдыха:двадцать дней в горах,одному, без
единого слова,-тишина и одиночество.Он,увы,не мог себе позволить
этого.Но он мог пойти к <Грубому Готлибу>, выпить коньяку, закрыть глаза
и посидеть возле окна,среди пьяного рева,грустной мелодии аккордеона ч
скрипки,ипочувствовать,как тепло разливается потелу икак кончики
пальцев снова становятся живыми из онемевших, чужих и холодных.
Корреспондент ТАСС по Югославии Андрей Потапенко боялся только одного
человека на земле:своей жены. Ревнивая до невероятия, она устраивала ему
сцены, включив предварительно радио, когда он возвращался домой под утро -
с синяками под глазами, едва держась на ногах от усталости.
- Но пойми, - молил он, - я же был на встрече...
- Мог позвонить!
- Немогяпозвонить!Какмне сказать помощнику министра:<Одну
минуточку,сейчас я позвоню Ирочке,а то она решит,что я у дам>?!Или
что? Посоветуй, как мне поступать, посоветуй! Ты же все знаешь!
- Костюков возвращается домой в семь!
- Костюков бездельник и трус! Он отсиживает на работе, а я работаю! Я
не умею отсиживать. Мне платят за статьи, а не за сидение в офисе!
- В офисе! А почему от тебя духами пахнет?!
- Так с ним женщина была.
- С кем?
- Я же сказал: с помощником!
- С ним?
- Ну не со мной же...
- Хороши дела - с бабой!
- Как раз с бабой и делаются все дела!
- Я завтра же пойду к поверенному и расскажу, что ты...
Этого Потапенко слушать не мог;он уходил в кабинет, запирал дверь и
садился к столу, уставившись в одну точку перед собой - эта точка была для
него,словно буй во время шторма, некий символ спокойствия, за который он
должен держаться.
Последние дни онспал по пять часов от силы.Ситуация обострялась с
каждым днем:либо Югославия присоединится к англо-греческим войскам, либо
БелградстанетсоюзникомГитлера.Онейтралитетемечталинаивные
политические идеалисты -балканский стратегический узел,южное подбрюшье
рейхаисеверное предмостье британского Суэца,долженбытьразрублен.
Жестокаяримскаяформула<третьегонедано>сталаруководствомв
дипломатической практике весной сорок первого года.
Сегодняшний разговор с помощником министра просвещения, воспитанным в
Сорбонне,был важным, особенно важным: казалось, что собеседник Потапенко
лихорадочно взывает о помощи.
Естественно,ниочемвпрямую собеседник неговорил;манера его
поведения была безукоризненна -веселая рассеянность, добрая монтеневская
афористичность,щедропересыпаемаягрубоватымимарсельскимишутками;
неторопливая ичутьскептическая оценка всего ився;подтрунивание над
собой исвоими шефами,что,естественно,позволяло ему в такой же мере
подтрунивать над Потапенко и его шефами,но среди мишуры этих изящных, ни
к чему не обязывающих умностейпомощникминистранесколькоразт а к
глянул на Потапенкоит а кпроизнес несколько фраз о судьбе несчастных
Балкан,обреченных назаклание,особеннотеперь,<когдатрадиционный
защитник моей родины вынужден сохранять улыбку на лице, в то время как его
возлюбленную раздевает донага насильник и вот-вотопоганит>,чтотолько
полный болван не понял бы истинной цели всей этой шестичасовой встречи, на
которую был приглашен Потапенко.
Онисидели вмаленьком кафеоколо <Српского Краля>,неподалеку от
Калемегдана,тянули<турскукафу>,запиваяпопеременнотохолодной
<киселой водой>,то чуть подогретым виньяком с виноградников Босны,и со
стороны казалось,чтобеседуют обовсякой безделице стародавние друзья,
стараясь ктомужепонравиться красивой женщине,лениво разглядывавшей
собиравшуюся вэтом кафе белградскую богему,куда какболее вызывающую,
чемфранцузская:ужеслибогема,такчтобвостократбогемистее
французской.Приморские славяне, спустившиеся к Адриатике из черногорских
ущелий исдымных,заоблачных вершин,любятбытьвовсемпервыми и
достоинство своечтятпревыше всего -даже втом,чтобы умаленького
<АктераАктеровича>из<Балаганчика>рубахабылаболеецветастойи
вызывающей, чем у самого знатного парижского шансонье...
<Заместителю народного комиссара иностранных дел
тов. Вышинскому А. Я.
Уважаемый Андрей Януарьевич!
Обстоятельства вынуждаютменя обратиться непосредственно к Вам,
посколькуситуация,сложившаясявБелграде,приобрелахарактер
критический.Однако именно сейчас, с моей точки зрения, эта ситуация
может способствовать реальному и деловомуналаживаниюдружественных
взаимоотношениймежду нашими странами,народы которых - я убежден в
этом - являются братскими.
Когда НКИДопределенноирезковысказалсяпротиввведения
германских войск в Болгарию,сообщения об этом были напечатаны здесь
на первых полосах газет как событие первостепенной важности.А сразу
жепослетогокаканглийскиеиамериканскиежурналисты,
аккредитованныеприздешнемМИДе,первымидаливсвоих газетах
сообщенияоготовностиСоветскогоправительствагарантировать
нейтралитетТурциииотом,чтомыотносимся с пониманием к ее
проблемам,здешние дипломатические работники,близкие к тем кругам,
которыевыступаютпротив капитулянтской линии премьера Цветковича и
министраиностранныхделЦинцар-Марковича,подчеркиваютв
доверительныхбеседахнеобходимостьзаключенияпактаодружбе с
Москвой,который может быть единственной гарантией против требования
Гитлера о присоединении Югославии к Тройственному пакту.