(Сожалею, что пришлось коснуться этого вопроса, но
уже поздно делать вид, будто мне все безразлично, и тем более скромничать, -
что мне никак не свойственно, - ипридетсятутоткрыть,чтомоя
прославленная,душещипательнаяпрозавозвеламеня в сан самого любимого,
безыскусногоавтораиз всех, кого издавали после Ферриса, Л. Монагана [9].
Уженемало молодых слушателей факультета английской литературы знают, где я
живу, вернее скрываюсь (следы их шин на моих клумбах с розами - этому
доказательство).Короче говоря, я, ни минуты не сомневаясь, скажу, что есть
триродастудентов, которые и жаждут, и откровенно решаются смотреть в рот
любомулитературномучревовещателю.Во-первых,естьюноши и девушки, до
страстии трепета влюбленные во всякую, мало-мальски отвечающую требованиям
литературу,и,еслиимнепонятенангличанинШелли,они довольствуются
исследованиямиотечественной,новполнедостойнойпродукции.Какмне
кажется,яоченьхорошо знаю таких студентов. Они наивны, они живые люди,
энтузиасты,частоошибаются, и, по-моему, именно на них делает ставку наша
литературнаяэлитаипресыщенныеэстеты во всем мире. (Мне выпала удача,
может быть и незаслуженная, но на курсе, где я преподаю последние двенадцать
лет,каждыедваилитригодаобязательнопопадалосьхотьодно такое
восторженное,самоуверенное,невыносимое,частообаятельноесущество.)
Теперь - овторойкатегориимолодыхслушателей,тех,кто без стеснения
звонитктебе домой в поисках литературных сведений. Такие обычно страдают
застарелым "академицитом", подхваченным у одного из профессоров или доцентов
- преподавателейСовременнойлитературы,скем они общались чуть ли не с
первогокурса.Инередко, если такой юнец уже сам преподает или готовится
преподавать, эта болезнь зашла настолько далеко, что сомневаешься, можешь ли
тыееизлечить, даже если ты сам настолько подкован, что мог бы попытаться
помочь. Например, в прошлом году ко мне заехал молодой человек - поговорить
омоейстатье, написанной несколько лет назад, где многое касалось Шервуда
Андерсона.Гостьподоспелк тому времени, как я стал пилить на зиму дрова
пилой с бензиновым моторчиком, - и,хотяяужевосемь лет пользуюсь этой
штукой,явсееще смертельно боюсь ее. Уже таяло по-весеннему, день стоял
чудесный,солнечный,ия,откровенно говоря, чувствовал себя этаким Торо
[10] (что мне доставляло редкое и несказанное удовольствие, так как я из тех
людей, которые, прожив тринадцать лет в деревне, по-прежнему меряют сельские
расстояния,сравниваяихс кварталами Нью-Йорк-Сити). Короче говоря, день
обещал быть приятным, хоть и с литературным разговором, и я, помнится, очень
надеялся,чтомнеудастся а-ля Том Сойер, с его ведерком белил, заставить
моегогостяпопилитьдрова. С виду он был здоровяк,, можно даже сказать -
силач. Однако эта его внешность оказалась обманчивой, и я чуть не поплатился
левойпяткой,потомучтопод жужжание и взвизги моей пилы, когда я почти
окончилкороткоинебез удовольствия излагать свои мысли о сдержанном и
проникновенномстилеШервудаАндерсона,мойюный гость после вдумчивой,
таившейнекуюугрозупаузыспросил,существуетлиэндемическийчисто
американскийЦАЙТ-ГАЙСТ[11].
С виду он был здоровяк,, можно даже сказать -
силач. Однако эта его внешность оказалась обманчивой, и я чуть не поплатился
левойпяткой,потомучтопод жужжание и взвизги моей пилы, когда я почти
окончилкороткоинебез удовольствия излагать свои мысли о сдержанном и
проникновенномстилеШервудаАндерсона,мойюный гость после вдумчивой,
таившейнекуюугрозупаузыспросил,существуетлиэндемическийчисто
американскийЦАЙТ-ГАЙСТ[11].(Бедныймалый.Даже если он будет следить
вовсюзасвоим здоровьем, ему больше пятидесяти лет успешной академической
жизни нипочем не выдюжить.)
Инаконец,поговоримотдельно,сновой строки, о третьей категории
посетителей,о том или той, кто, как мне кажется, станет частым гостем этих
мест, когда стихи Симора будут окончательно распакованы и расфасованы.
Разумеется,нелепоговорить,чтобольшинство молодых читателей куда
большеинтересуютсянетворчествомпоэта,атеми немногими или многими
подробностямиеголичнойжизни,которыеможнодлякраткостиназвать
"мрачными".Ябыдаже согласился написать об этом небольшое научное эссе,
хотяэтоможет показаться абсурдным. Во всяком случае, я убежден, что если
быяспросил у тех шестидесяти лишних (вернее, у тех шестидесяти с лишним)
девиц,которыеслушалимойкурс"Творческийопыт"(всеонибыли
старшекурсницами,все сдали экзамен по английской литературе)^ если бы я их
попросилпроцитироватьхоть одну строку из "Озимандии" или хотя бы вкратце
рассказать,очемэтостихотворение,тоясильно сомневаюсь, что даже
человекдесять смогли бы сказать что-то дельное, но могу прозакладывать все
моинедавнопосаженныетюльпаны,что,наверно, человек пятьдесят из них
смоглибы доложить мне, что Шелли был сторонником "свободной любви" и что у
негобылодвеженыиоднаизнихнаписала"Франкенштейна", а другая
утопилась.Нет,пожалуйста,недумайте, что меня это шокирует или бесит.
По-моему,ядаженежалуюсь. И вообще, раз дураков нет, то уж меня никто
дуракомненазовет,ияимеюправо устроить себе, недураку, праздник и
заявить,что,независимооттого,кто мы такие, сколько свечей на нашем
именинномпирогепылаетярчедоменнойпечиикакоговысокого,
интеллектуального, морального и духовного уровня мы достигли, все равно наша
жадностьдо всего совсем или отчасти запретного (и сюда, конечно, относятся
всенизменныеи возвышенные сплетни), эта жажда, должно быть, и есть самое
сильноеизвсехнашихплотскихвожделений, и ее подавить трудней всего.
(Господи,дачтоэтояразболтался?Почемуясразунеприведув
подтверждениестихимоегопоэта?Одноизставосьмидесятичетырех
стихотворенийСиморатолькоспервогоразакажется диким, а при втором
прочтении - однимизсамыхпроникновенныхгимноввсемуживому, какой я
только читал, - аречьвэтомстихеидетознаменитом старике аскете,
которыйнасмертномложе,окруженныйсонмомученикови жрецов, поющих
псалмы,,напряженноприслушивается к голосу прачки, которая треплется во
дворепробельеегососеда.