.. Вы не считаете разве, что человека молодого и сильного духом
должно непреодолимо влечь к героизму?
- Да, - лаконически признал Жак.
- Прекрасная этовещь-доблесть!-продолжал Руаспобедоносной
улыбкой,причем глаза его заблестели.-Война для людей нашего возраста -
великолепный спорт: самый благородный спорт.
- Спорт,-возмущенно проворчал Штудлер,- за который расплачиваются
человеческими жизнями!
- Нуичто же?-бросил ему Руа.-Ведь человечество размножается
достаточно быстро:разве оно не может позволить себе время от времени такую
роскошь, раз ему это необходимо?
- Необходимо?
- Гигиенанародовпериодически требуетхорошего кровопускания.Если
мирные периоды слишком затягиваются,на земле вырабатывается уйма токсинов,
которые отравляют ее и от которых ей надо очиститься, как человеку, ведущему
слишком сидячий образжизни.Мнекажется,чтовданныймомент хорошее
кровопускание особеннонеобходимофранцузской душе.Идажеевропейской.
Необходимо,если мынехотим,чтобы наша западная цивилизация погрязла в
низости, пришла в упадок.
- По-моему,низостьименновтом,чтобыуступатьжестокостии
ненависти! - заметил Штудлер.
- А кто говорит о жестокости?Кто говорит о ненависти? - возразил Руа,
пожимая плечами.-Вечно одни ите же общие места,один и тот же нелепый
трафарет!Уверяю вас,длялюдеймоего поколения война вовсе неозначает
призыва к жестокости и еще меньше -к ненависти!Война - это не ссора двух
человек,она выше индивидуумов: это смелое предприятие, в котором участвуют
две нации...Великолепное предприятие!Спортивный матч вчистом виде!На
поле битвы,совсем какнастадионе,сражающиеся люди -этоигроки двух
соперничающих команд: они не враги, они противники!
У Штудлера вырвался странный смех,похожий на ржание. Застыв на месте,
созерцалонюногогладиаторатемными,маловыразительнымиглазами,
расширенные зрачки которых резко выделялись на светлом молочном фоне белка.
- У меня есть брат в Марокко,капитан,-миролюбивым тоном продолжал
Руа.- Вы ничего не знаете об армии, Халиф! Вы и не подозреваете, какой дух
царит среди молодых офицеров,вынепредставляете себе ихжизни,полной
самоотречения,ихморального благородства!Они -живой пример того,что
можетсделатьбескорыстноемужествонаслужбевеликойидеи...Вашим
социалистам полезно было быпройти такую школу!Они увидели бы,что такое
дисциплинированное общество, члены которого действительно посвящают всю свою
жизньколлективу иведут почти аскетическое существование,вкотором нет
места никакому низменному тщеславию!
Руа склонился к Жаку,словно призывая его в свидетели.Он устремил на
него открытый и честный взгляд,и Жак почувствовал, что молчать дольше было
бы недостойно.
- Я думаю,что все это так,- начал он, взвешивая слова. - По крайней
мере,средимолодых кадров колониальной армии...Инетболее волнующего
зрелища,чем люди,стоически отдающие жизнь за свой идеал,каков бы он ни
был.Но ядумаю также,что эта мужественная молодежь -жертва чудовищной
ошибки:онасовершенноискреннесчитает,чтопосвятиласебяслужению
благородному делу, а на самом деле она просто служит Капиталу... Вы говорите
о колонизации Марокко... Так вот...
- Завоевание Марокко,-отрезал Штудлер,-этонечтоиное,как
"деловое предприятие","комбинация" широкого размаха!.. И те, кто идет туда
умирать,просто обмануты!Им ни на мгновение не приходит в голову, что они
жертвуют своей шкурой ради разбоя!
Руа бросил в сторону Штудлера взгляд, мечущий молнии. Он был бледен.
- Внашу гнилую эпоху,-воскликнул он,-армия остается священным
прибежищем, прибежищем величия и...
- А вот и ваш брат, - сказал Штудлер, коснувшись руки Жака.
В комнату только что вошел доктор Филип, а за ним Антуан.
Жак незнал Филипа.Ноон столько наслышался онем от брата,что с
любопытством оглядел старого врача с козлиной бородкой,который приближался
своейподпрыгивающей походкой,вальпаковом пиджачке,слишкомшироком и
висевшем наегохудыхплечах,словнотряпье начучеле.Егомаленькие
блестящие глазки,скрытые,как у пуделя,под чащей густых бровей, рыскали
направо и налево, ни на ком не задерживаясь.
Разговоры прекратились. Все по очереди подходили, чтобы поздороваться с
учителем, равнодушно протягивавшим для пожатия свою мягкую руку.
Антуанпредставил емубрата.Жакпочувствовал насебепристальный
испытующий взгляд,дерзкий,но,быть может,скрывающий за этой дерзостью
величайшую застенчивость.
- А,ваш брат...Ладно...Ладно...-прогнусавил Филип,пожевывая
нижнюю губу исинтересом глядя наЖака,словно онбыл отлично знаком с
малейшими деталями его характера ижизни.Итотчас же,не спуская глаз с
молодого человека,добавил: - Мне говорили, что вы часто бывали в Германии.
Я тоже. Это интересно.
Разговаривая,он все время подвигался вперед иподталкивал Жака,так
что вскоре они очутились одни у окна.
- Германия,-продолжал он,-всегда была для меня загадкой... Ведь
правда?Странакрайностей...непредвиденного...ЕстьливЕвропе
человеческий тип,более миролюбивый по-своему, чем немец? Нет... А с другой
стороны, милитаризм у них в крови...
- Однако немецкие интернационалисты одни из самых активных в Европе,-
осмелился вставить Жак.
- Вы полагаете?Да... Все это очень интересно... Тем не менее, вопреки
всему,что я до сих пор думал,кажется, судя по событиям последних дней...
Говорят, на Кэ-д'Орсе вообразили, будто можно рассчитывать на примирительную
инициативуГермании.