Я лежала прямо на траве; она уже выросла до такой степени, что прекрасно смягчала жесткость земли. Предыдущей ночью я спала урывками, поэтому сейчас пребывала на грани сна и бодрствования. В мыслях попеременно всплывали то лицо Давида, то голые ноги убитого мужчины. Я едва не заснула и очнулась, когда церковные колокола снова начали звонить. Открыв глаза, я увидела, как мимо белым пятном проплывает толпа монахов, выходящих из церкви. Я вскочила, поясницу прорезала боль: не следовало лежать на холодной весенней земле.
Либо брат Джанни не заметил меня, либо у монахов было правило не разговаривать сразу после вечерней службы. Однако я успела подбежать к нему до того, как он ступил в ворота монастыря, и уцепилась за краешек его рясы. Остальные монахи пытались не показать своего любопытства, но это им не удалось.
– Брат Джанни, мы не закончили разговор!
Джанни обернулся, в его глазах явственно промелькнул гнев.
– Сестра Хилья, он закончен. Я сказал, что хотел сказать. Тебе нечего больше здесь делать. Возвращайся в Финляндию, это самое лучшее. Давид хотел бы этого.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю, что он желал тебе самого лучшего. – Выражение его глаз смягчилось, и брат Джанни поднял руку для благословения. – Ступай с миром, Хилья. Возвращайся на родину. Сейчас для тебя это лучшее место. Поверь мне.
Он размашисто осенил меня крестным знамением и скрылся за стеной, отделяющей обитателей монастыря от суетных мирян. Конечно, метровая ограда не удержала бы меня, но эта каменная стена была намного выше и неприступнее.
Направляясь к парковке мимо церкви, я заметила, что дверь в ней осталась открытой, и вошла. Сейчас внутри было совершенно тихо, мои шаги раздавались, будто гром. Я взяла с подставки свечу и зажгла. Отыскала в кармане мелочь и склонилась к свече. «Чтобы Давид был жив и здоров», – пробормотала я, устанавливая ее на подставку перед иконой. Кому была адресована моя просьба? Возможно, тому Богу, в которого верил Давид. Потом я пошла искать упомянутую братом Джанни фреску: она обнаружилась на колонне в церковном зале. У Даниила был величественный нос, лев выглядел не слишком устрашающим. Лев правосудия… Отчего это вдруг пришло мне в голову? И сразу вспомнила: так когда‑то называл себя мой знакомый полицейский из Финляндии, Теппо Лайтио.
Кто‑то потерся о мои колени, и я вздрогнула. Наверное, это была самая крупная кошка, которую я когда‑либо видела, серая с полосками, с большими лапами и очень пушистая. Она точно весила не меньше десяти килограммов. Возможно, ее предками были итальянские лесные коты. Я попыталась взять кошку на руки, но она убежала вглубь церкви. Вдруг что‑то заслонило полоску света, проникающего через приоткрытую дверь. Оглянувшись, я увидела стоящего в проходе того неприветливого монаха. Он начал что‑то тихо и быстро говорить мне, голос его походил на шипение кошки. Слов я не поняла, но смысл был абсолютно ясен: мне предлагалось как можно скорее исчезнуть из церкви, иначе… У нас в Восточной Финляндии принято пугать тем, что Господь швырнет горячий камень на голову. Я бы не удивилась, если бы монах сейчас говорил мне примерно то же, и посчитала за лучшее послушаться. Время парковки «пунто» истекло, но, по‑видимому, благодатная атмосфера монастыря сохранила меня от штрафа.
Я направилась в сторону Монтальчино и, не доезжая до деревни, увидела указатель на Валь д’Орчу, где путникам обещали «Bed and Breakfast». Там нашлась свободная комната. Постояльцам предлагался ужин; я заказала пиццу «Маргарита» и полулитровый графин «Брунелло». Затем проверила рейсы из Флоренции в Хельсинки. Мне повезло: на рейс с пересадкой в Вене еще были места. Это означало, что придется встать пораньше, но чем скорее я улечу из Италии, тем лучше. Здесь мне больше незачем оставаться.
Проснувшись в пять утра, я вспомнила, что мне еще нужно сделать много дел.
Здесь мне больше незачем оставаться.
Проснувшись в пять утра, я вспомнила, что мне еще нужно сделать много дел. Сначала проверить, что лежит в том конверте, который Давид прятал в запертом ящике комода. Ханд, Касси и Кавалло по‑прежнему оставались невычисленными. Стоит ли рисковать и везти конверт в чемодане? Багаж всегда мог пропасть, а в рейсе с пересадкой опасность этого особенно возрастала. В конце концов я спрятала и конверт, и калейдоскоп в рюкзак, который собиралась держать при себе. Конверт решила не вскрывать. Потом, дома… Или куда там меня еще занесет. В Финляндии часть моих вещей хранилась на Унтамонтие у тетушки Воутилайнен, остальное я перед отъездом в Италию отвезла в Хевосенперсет. Тетушка Воутилайнен вряд ли успела получить мою почтовую открытку, которую я ей отправила из Роккастрады, и еще не ждала меня обратно. И я не могла жить у нее до бесконечности.
По пути я остановилась на автозаправке, где во дворе были две телефонные кабинки. Когда я попросила у продавца телефонную карту, тот, юноша лет двадцати, посмотрел на меня с жалостливым сочувствием: вот, еще одна несчастная, которая застряла в прошлом тысячелетии и не имеет мобильника.
Сначала я позвонила Ханду, но попала на автоответчик с итальянской речью. На всякий случай перезвонила, чтобы проверить, не упоминается ли в сообщении чье‑нибудь имя. Насколько я поняла, нет.
Кавалло, напротив, ответил сразу же.
– Pronto! – крикнул женский голос. – Carlo, dove tu? Con una donna…
Я прервала словоизвержение на том конце провода и спросила, говорит ли женщина по‑английски. Она ответила утвердительно, но продолжила все равно по‑итальянски. На меня лавиной обрушились вопросы: кто я и почему звоню на телефон Карло? Знаю ли я, где Карло?
Я попросила собеседницу перейти на английский. Она тут же спросила, не являюсь ли я американской любовницей Карло. Постепенно я поняла, что Карло и есть искомый мною Кавалло и что жена не видела его уже двое суток. Телефон мужа она обнаружила в его машине, в отделении для перчаток.
– Куда Карло мог отправиться без машины? Вы с ним встречались?
– Нет, – ответила я. – Вы сообщили карабинерам о том, что ваш муж исчез?
А между тем я заподозрила, что уже знаю, где он сейчас.
– Нет! Они только посмеялись бы надо мной. Полиция в этой деревне ничего не знает, нужно сразу обращаться во Флоренцию!
– Где вы живете?
– В Лаго‑ди‑Сканно. Будто вы этого не знаете!
– Никогда не встречала вашего мужа, госпожа…
– Дольфини.
– Так вот, госпожа Дольфини, но… У вашего мужа ноги, случайно, не разной длины? Он использовал в туфлях специальные стельки?
– Вы его не встречали, но при этом знаете такие детали! Кто вы на самом деле? Что вы хотите от меня и Карло?
Мне не хотелось рассказывать госпоже Дольфини по телефону, что ее муж убит. По крайней мере, я должна была сначала убедиться, что рядом с ней есть кто‑то, способный утешить и поддержать. И вообще, с какой стати она должна была мне верить? Я поступила как изрядный трус – повесила трубку. Где в Италии находится это Лаго‑ди‑Сканно? Вроде бы в горах Северной Италии есть большие озера.
Пора было ехать дальше. Касси имела финский номер, поэтому могла подождать до моего возвращения на родину.
Машину я оставила на парковке во Флоренции. В фирме по прокату автомобилей мое досрочное возвращение «пунто» вызвало недовольство: договор об аренде действовал еще две недели. В последний момент успела сдать багаж и побежала проходить контроль. И только там вспомнила, что калейдоскоп по‑прежнему лежит в рюкзаке, а в нем может быть спрятано что угодно. За пропускными воротами поджидала собака, натасканная на поиск наркотиков. Она выглядела безразличной, но мне достаточно часто доводилось видеть, как ищейка внезапно настораживается, когда чувствует запах.