— Так что Шерри тоже пришлось уйти из «Вечеринок на пляже»…
— Брызги летят во все стороны…
— Потому что на ее лицо теперь просто смотреть нельзя…
— Я кончаю, я кончаю, я кончаю…
— И он теперь думает о том, чтобы лечь в нарколечебницу где-нибудь в Поконосских горах.
лежит подозрительного вида толстая папка. Два его помощника сидят в первой кабинке. Ему полагалось бы выглядеть на средний возраст, но благодаря недавней подтяжке лица и тому, что, по словам моей сестры, он с апреля принимает прозак (секрет), выглядит он в общем-то блестяще. На досуге: охота на оленей, астролог, чтобы уладить дела с планетами, сквош. Диетолог рекомендовал ему сырую рыбу, коричневый рис, темпура абсолютно исключена, но хидзики
— пожалуйста, ну а я сюда пришел в основном ради торо-сашими
, светской беседы и ненавязчивой просьбы одолжить немного наличных. Отец улыбается, сверкая зубами.
— Извини, папа, я заблудился.
— Какой-то ты худой.
— Это все наркотики, папа, — вздыхаю я, усаживаясь на скамью.
— Совсем не смешно, Виктор, — говорит он устало.
— Папа, я не употребляю наркотики. Я в великолепной форме.
— Да нет, я вижу. Как твои дела, Виктор?
— Я пользуюсь успехом, папа. Сногсшибательным успехом. Я в прорыве. Все идет по плану. Я контролирую все аспекты. Ты посмеиваешься как-то нехорошо, папа, но на самом деле я нахожусь в состоянии непрерывного движения.
— А толк-то от этого есть?
— Я осваиваю новую территорию, папа.
— Это какую же?
Я направляю взгляд в светлую даль.
— Будущее.
Папа глядит на меня хмуро, не выдерживает моего взгляда, смотрит по сторонам, смущенно улыбается.
— Ты стал намного изощреннее, Виктор, в формулировке своих, гмм, амбиций.
— Еще бы, папа. Я научился брать быка за рога.
— Ну и славненько.
Он жестом просит официанта, которого зовут Эветт, принести еще холодного чая.
— Итак, откуда ты сейчас?
— У меня была фотосессия.
— Надеюсь, ты больше не снимаешься голым для этого Вебстера или как там его, Господи!
— Почти голым. Для Брюса Веббера. Я стараюсь больше не злить тебя, папа.
— Вихлял задницей, словно…
— Это была реклама Obsession, папа, а ты ведешь себя так, словно я снялся в порнухе.
— Докажи мне это, Виктор.
— Сейчас докажу, папа. Говорю медленно: колонна — прикрывала — мои — гениталии.
Но он уже листает свое меню.
— Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
Я тоже углубляюсь в меню.
— Не стоит благодарности, чувак.
Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
Отец спрашивает:
— Почему они на нас так смотрят?
— Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
— Классная девчонка, — восхищается мой отец.
— Папа, — начинаю я.
— Что?
Я опускаю глаза.
— Вообще-то это парень, но какая разница?
— Шутишь?
— Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
— Ты забыл снять темные очки.
— Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?
— Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
— «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
— А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
— Папа, я знаю, знаю…
— Виктор, я просто хочу…
— Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
— И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
— Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…
У меня перехватывает дыхание.
После продолжительного молчания отец говорит: