Улица была безлюдна. Извозчик, стоявший далеко на углу, поднял голову на звук шагов. Он тронулся. Четыре подковы рванулись вперед, разрывая тишину.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Лео. А тебя?
— Кира.
Извозчик подъехал. Он протянул кучеру банкноту.
— Скажи ему, куда тебе нужно ехать, — сказал он.
— До свидания, — сказала Кира, — через месяц.
— Если я еще буду жив, — сказал он, — и если не забуду.
Она вскарабкалась на сиденье и, встав на колени, всматривалась в окошечко пролетки. Когда она тронулась, непокрытые волосы Киры всколыхнулись в воздухе, она смотрела на мужчину, который стоял, глядя ей вслед.
Извозчик завернул за угол, а она оставалась на коленях, только ее голова поникла. Беспомощная рука лежала на сиденье ладонью кверху; и Кира чувствовала, как кровь стучит в пальцах.
V
Галина Петровна каждое утро выговаривала:
— Что с тобой происходит, Кира? Ты не обращаешь внимания, ешь ты или нет. Ты не обращаешь внимания, мерзнешь ты или нет. Ты не слышишь тех, кто с тобой разговаривает. В чем дело?
Вечерами Кира возвращалась домой из института и, затаив дыхание, следила за каждой высокой фигурой, тревожно впиваясь глазами в каждый поднятый воротник. Она не надеялась найти его в городе; она не хотела его найти. Она никогда не задумывалась над тем, любит ли он ее. У нее не было никаких мыслей о нем, кроме той, что он существует. Но для нее оказалось тяжело помнить, что существует что-то помимо него.
Однажды, когда она вернулась домой, дверь открыла Галина Петровна с красными, заплаканными глазами.
— Ты получила хлеб? — было первым вопросом, брошенным в холодную щель приоткрытой двери.
— Какой хлеб? — спросила Кира.
— Какой хлеб? Твой хлеб! Институтский хлеб! Сегодня ты должна была его получить! Только не говори, что это вылетело у тебя из головы!
— Я совсем забыла!
— О, Господи! Боже мой!
Галина Петровна тяжело села, и ее руки беспомощно упали.
— Кира, что с тобой происходит! Получает паек, на который и котенка не прокормишь, и даже о нем забывает! Хлеба нет! О, Боже милосердный!
В темной столовой Лидия сидела у окна, заштопывая чулки под светом уличного фонаря. Александр Дмитриевич дремал, положив голову на стол.
— Хлеба нет, — возвестила Галина Петровна. — Ее величество забыла о нем.
Лидия усмехнулась. Александр Дмитриевич вздохнул и поднялся.
— Я пойду на кровать, — пробормотал он. — Когда спишь, голод чувствуется не так сильно.
— Сегодня ужина не будет. Проса совсем не осталось. Трубы лопнули. В доме нет воды.
— Я не голодна, — сказала Кира.
— У тебя одной на всю семью есть хлебная карточка. Но, Боже, ты, кажется, совсем не думаешь об этом!
— Я виновата, мама. Я получу хлеб завтра.
Кира зажгла фитилек. Лидия подвинула свое шитье поближе к маленькому пламени.
— Ваш отец ничего не продал сегодня в этом своем магазине, — сказала Галина Петровна.
Спицы Лидии позвякивали в тишине.
Резко, настойчиво зазвенел дверной колокольчик.
Галина Петровна нервно вздрогнула и поспешила открыть дверь.
Тяжелые сапоги пробухали через прихожую.
Управдом вошел без приглашения, его сапоги оставляли грязные следы на полу в столовой. Галина Петровна семенила за ним, тревожно комкая свою шаль. Он держал в руке лист бумаги.
— Из-за этого происшествия с водопроводными трубами, гражданка Аргунова, — не снимая шапки сказал он, швыряя лист на стол, — домовой комитет утвердил резолюцию собрать с жильцов деньги в соответствии с их социальным положением на замену водопроводных труб, в дополнение к квартплате.
Здесь список, кто сколько платит. Деньги должны быть завтра утром, не позднее десяти. До свидания, гражданка.
Галина Петровна закрыла за ним дверь и трясущейся рукой поднесла бумагу к огню.
Дубенко — Рабочий — в кв. 12….3 млн. рублей.
Рыльников — Сов. служащий — в кв. 13…. 5 млн. рублей.
Аргунов — Частник — в кв. 14…. 50 млн. рублей.
Бумажка упала на пол; лицо Галины Петровны упало на ее руки на столе.
— В чем дело, Галина? Сколько там? — послышался из спальни голос Александра Дмитриевича.
Галина Петровна подняла голову.
— Здесь… не много. Спи. Я скажу тебе завтра. — У нее не было носового платка; она вытерла глаза уголком своей шали и прошаркала в спальную.
Кира склонилась над учебником. Маленькое пламя колыхалось, танцуя по страницам. Единственного предложения, которое она могла бы прочитать или запомнить, в книге напечатано не было: «… если я все еще буду жив — и если не забуду…».
Студенты получали хлебные карточки и бесплатные трамвайные билеты. В старых неуютных помещениях Технологического института они простаивали в очередях, чтобы получить карточки. Затем в студенческом кооперативе они опять стояли в очереди, чтобы получить хлеб.
Кира прождала час. Служащий за прилавком совал ломти черствого хлеба в медленно движущуюся вдоль него цепочку студентов. Затем нырял рукой в бочку, чтобы выудить селедку, обтирал руку о хлеб и сгребал измятые бумажные банкноты. Незавернутые хлеб и сельдь исчезали в портфелях, набитых книгами. Студенты весело насвистывали и отбивали ногами чечетку по полу, усыпанному опилками.
Молодая женщина, которая стояла в очереди за Кирой, внезапно с дружеской, доверительной усмешкой оперлась о ее плечо, хотя Кира никогда ее прежде не видела. У женщины были широкие плечи, она носила мужскую кожаную куртку; ее короткие толстые ноги были обуты в плоские мужские полуботинки; красный платок был аккуратно повязан поверх коротких прямых волос; ее глаза были широко расставлены на круглом веснушчатом лице; тонкие губы были сведены с такой очевидной и страстной целеустремленностью, что казались слабыми; перхоть белела на черной коже плеч ее куртки. Она ткнула в направлении большого плаката, призывавшего всех студентов принять участие в выборах в Студенческий совет, и спросила:
— Ты идешь днем на собрание, товарищ?
— Нет, — ответила Кира.
— Но ты должна пойти, товарищ. Непременно. Это колоссально важно. Ты обязательно должна проголосовать.
— Я никогда в жизни не голосовала.
— Так ты первокурсница, товарищ?
— Да.
— Замечательно! Замечательно! Разве это не прекрасно?
— Что прекрасно?
— Начать свое образование в такое славное время, как сейчас, когда наука свободна и возможности открыты для всех. Я понимаю, это в новинку для тебя и должно показаться очень странным. Но не бойся, дорогуша. Я здесь старожил. Я тебе помогу.
— Я ценю Ваше предложение, но…
— Как тебя зовут, дорогуша?
— Кира Аргунова.
— Меня Соня. Просто Товарищ Соня. Так меня все зовут. Знаешь, я чувствую, что мы будем прекрасными друзьями. Больше всего люблю помогать умным молодым студентам, таким, как ты.
— Но, — сказала Кира, — я что-то не припомню, чтобы сказала что-то особенно умное.
Товарищ Соня громко рассмеялась.
— Но я знаю девушек, и я знаю женщин. Мы — новые женщины, которые стремятся получить полезное для общества образование и занять свое место рядом с мужчинами в мировом производстве — вместо нудной работы на кухне, — должны сплотиться. Ничего не радует меня больше, чем новая женщина-студентка.