А он: «И какие вы предпочитаете, Ботт?» А я: «С луком и сыром, сэр». Тогда он сказал: «Отлично, Ботт». И я ответил: «Благодарю, сэр».
Я промолчал, но, честно говоря, дорогой дневник, банальность их беседы меня огорчила. А тем более в такой момент, когда сам воздух вокруг пропитан предчувствием грядущей войны.
Перед нашим уходом он сказал:
– Я хотел бы сфотографироваться с мамой и папой.
Один из его приятелей, застенчивый солдатик по имени Робби, сделал снимок. Сын встал между нами, а мы с Шарон обняли его за плечи. Гленн просто сиял от счастья.
Я загрустил при мысли, что Гленн рос не в нормальной семье, где мама и папа живут вместе и любят друг друга. Рано утром он улетает из аэропорта Гатуик на Тенерифе, чтобы провести там недельный отпуск со своими приятелями-солдатами.
Я дал ему пятьдесят фунтов, хотя сейчас для меня такая сумма непомерна.
Отец спросил, открыт ли еще бар. Хозяин вздохнул, закатил глаза, но достал из кармана громадную связку ключей и отпер решетку на двери бара.
– Спасибо, добрый хозяин, – сказал отец и потребовал бутылку холодного шампанского.
– Холодного нет, – пробурчал Лен. – Но могу положить в морозильник на полчаса.
– Не утруждайтесь, – ответил отец. – Через полчаса я соображу, что плачу с трехсотпроцентной наценкой, и аннулирую заказ. Шампанское сейчас или никогда!
– Разве ты не идешь спать, Лен?
– Куда ж я пойду, не видишь, что тут творится, – ответил тот.
Дорин с укором воззрилась на нас:
– Он на ногах с половины шестого. Тут завелась мама:
– Как постояльцы гостиницы, мы, по законам Европейского союза, имеем право пить в баре круглосуточно, если того пожелаем.
Я спросил у Дорин Легг, подают ли в баре закуски.
– Только до 22.30, – угрюмо ответила она.
Шарон нервно заерзала на табурете рядом со мной. Шел двенадцатый час, а ей необходимо есть каждые два часа.
Отец вызвался отправиться на поиски еды.
Дорин Легг заявила, что в округе все закрыто, но в номерах мы найдем мини-бар с большими запасами шоколада и орешков.
Мама во весь голос вещала о заграничных гостиницах, в которых она останавливалась: еда там расчудесная, а персонал – само добросердечие.
Лен Легг стоял за стойкой бара, слушал и ковырял под ногтями жеваной спичкой.
Шарон повела себя как законченная деревенщина. Пришла в восторг от пресса для брюк, обалдела от телевизора, подвешенного на кронштейнах. Одобрила плотность грязных тюлевых занавесок, заглянула в каждый ящик и шкаф. Наткнулась на Библию и воскликнула:
– Ой, кто-то книжку забыл.
Внутри шкафа-купе она обнаружила мини-бар. У меня не хватило духу помешать ей вскрыть банку с орешками. Я заглянул в прейскурант мини-бара.
– Господи, 8.50!
В пижаму я переоделся в ванной.
Когда я вышел, Шарон расправлялась с «Хрустящими орешками» фирмы «Нестле». Слизнув прилипшую к губе крошку шоколада, она сказала:
– Ади, без обид, я больше не балуюсь с кем попало, поэтому ты не особо рассчитывай.
После чего скрылась в ванной, вышла через пять минут в чем-то вроде библейской хламиды и легла в постель.
– Это лучшая ванная, которую я в жизни видела, – сонно пробормотала она. – Правда, приятно, что они припасли для гостей маленькие мыльца и всякие разные пузыречки?
А я лежал без сна и думал, что бы сказала Маргаритка, увидев нас с Шарон лежащими бок о бок. Поняла бы или она из ревнивиц?
– Я заказала полноценный английский завтрак с тостом! Вы принесли завтрак, но тост подали пятнадцатью минутами позже.
И подали его холодным и сырым. Этот так называемый тост на самом деле никто не озаботился приготовить как следует. Сунули в тостер секунд на тридцать – и готово! Так что я вправе требовать, чтобы вы забрали так называемый тост назад и подсушили его еще раз.
– До сих пор никто не жаловался, мадам, – возразила Дорин Легг и оглядела прочих постояльцев, которые покорно жевали недоделанные тосты.
Отец льстиво заметил:
– Я вот ничего не имею против сырых тостов. Но моя жена очень разборчива по этой части.
– Джордж, это не тост! – закричала мама.
И помахала перед его лицом рыхлым куском белого хлеба.
Я решил, что пора вмешаться.
– Миссис Легг, мы платим за наши номера по девяносто пять фунтов. Разве трудно принести несколько кусков белого хлеба, подрумяненного с обеих сторон, не устраивая здесь мелодрамы?
Затем я отвел Шарон к буфетной стойке и объяснил, что она может спокойно угощаться хлопьями, соками и подкисшим фруктовым салатом.
Признаться, я очень горд за Шарон. По-моему, она побила рекорд по части опустошения буфетной стойки, после чего с легкостью умяла полноценный английский завтрак с жареным хлебом и добавочным тостом.
Упаковывая сумки, я закинул бесплатные туалетные принадлежности в чемодан Шарон, в том числе запасной рулон туалетной бумаги и белую салфетку.
При свете дня комната выглядела обшарпанной, на ковре темнели пятна, оставленные многочисленными постояльцами.
Шарон позвонила Райану с моего мобильника, чтобы предупредить об опоздании. Она принялась взахлеб рассказывать ему о гостинице, но он оборвал ее на полуслове. До самого дома Шарон уныло молчала.
Когда она выбиралась из машины, я сказал:
– Наверное, не стоит говорить Райану, что мы спали в одном номере и на одной кровати? Он может не понять.
– Не волнуйся, Ади. Мы с Райаном поклялись говорить друг другу правду двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю.
Я вытащил ее чемодан. В окне гостиной маячила злобная физиономия Райана. На руках у него надрывался младенец. По дороге к дому я умолял Шарон солгать, сказав Райану, что она провела ночь на односпальной кровати в одноместном номере.
Заканчиваю писать с чувством нарастающей тревоги.
Уважаемая миз Ренделл,
Ответьте, как писатель писателю, где Вы черпаете свои идеи? Вы пишете от руки или пользуетесь компьютером? Сколько времени уходит на один роман? В творчестве Вы опираетесь на личный опыт или Ваши персонажи и сюжеты полностью вымышлены?
Но позвольте ухватить быка за рога.
Я являюсь секретарем Группы творческого письма Лестершира и Ратленда. Недавно нас сильно подвела Шери Блэр. Она не ответила на приглашение выступить на рождественском обеде, который состоится 23 декабря сего года (о месте встречи будет сообщено дополнительно).
Я понимаю, что времени остается немного, но не могли бы Вы оказать нам такую честь?
Мы не можем позволить себе выплатить гонорар или компенсировать расходы, но думаю, Вы найдете нашу компанию весьма любопытной.
Надеюсь, Ваш ответ будет положительным. Однако, если миссис Блэр в конце концов примет наше приглашение, надеюсь, Вы не обидитесь, если в последнюю минуту мне придется Вам отказать. В конце концов, она у нас выше всех.
Остаюсь, мадам, Вашим покорным и преданным слугой,
Утро в магазине выдалось спокойным. Мистер Карлтон-Хейес сидел в подсобке, дымил трубкой и читал «Дневники» Тони Бенна, опубликованные на прошлой неделе.
Я заносил в каталог ежегодники «Руперт», когда в магазин ворвался Райан, сожитель Шарон, и изверг на меня поток грязных оскорблений, утверждая, что я «оттрахал» Шарон в гостинице «Курорт Лендор».
Я честно сказал ему – и ты, дорогой дневник, тому свидетель, – что мы с Шарон за всю ночь ни разу не вышли за рамки приличий.