- Довольно, назад! - приказывает шах. Но спины приближаются со всех сторон, бесчисленные спины в полосатых халатах, перевязанных оранжевыми
поясами. Шаху кажется, что у всех за пазухой скрыты отточенные ножи. Люди хотят зарезать своего повелителя. Он бросается вперед. и ударяет ногой
ближайшего, халат взвивается и отлетает, как птица, -под ним никого нет. Шах откидывает ногой Другие халаты, и под ними тоже пустота.
"Но среди них есть один! Он спрятался, чтобы подобраться и ударить ножом в мое сердце, сердце, которое живет и бьется только для счастья и
величия славного рода хорезм-шахов".
- Довольно! Шах приказывает вам: уходите! - Голос звучит глухо, чуть слышно, -и все исчезает. Степь расстилается кругом, пустынная, серая
и немая. Жесткие стебли травы, как царапины на омертвевшем небе. Теперь шах один, совершенно один в пустыне, без коня. А где-то здесь, совсем
близко, за одним из серых холмов, в лиловой впадине притаился тот единственный, который должен его зарезать...
Все хотят его смерти, но только один решился прикончить его жизнь. Кто же он? Вдали эхом звучит крик толпы:
- Да живет Джелаль эд-Дин! Слава храброму сыну и наследнику хорезм-шаха Джелаль эд-Дину!
“Забыв меня, они уже готовы целовать руки моего сына? Надо покончить с этим, довольно! Я раздавлю того, кто встанет на моем пути, -пусть
это будет багдадский халиф или мой непокорный сын! Довольно!..”
Еще в полусне шах услышал возле себя шорох и почувствовал, как что-то холодное коснулось его лица. Страх и страстная жажда жизни заставили
его разом напрячь все силы и вскочить. Шах раскрыл глаза и стал тревожно всматриваться в темные углы комнаты.
От большого очага в стене веяло теплом раскаленных углей. Около него сидел кто-то. Это дикая степная девушка, которую привезли вчера. Она в
страхе отодвинулась, закрылась руками.
- Кто ты?
- Аллах велик! Я Гюль-Джамал, туркменка из пустыни. Вчера вечером тебя сонного под руки привели сюда, и ты, как лег, так сразу и заснул. Я
боялась тебя, ты так страшно хрипел и стонал во сне, точно умирал. Это тебя душили ночные "дивы". Они летают в темноте над юртами и через
верхнее отверстие пробираются внутрь, чтобы терзать тех, у кого на сердце убийство.
- А что у тебя было в руке? - и шах сжал ее маленькие руки.
- Мне больно! Оставь меня!
- Покажи, что было в руке?
- У меня нет и не было ничего. Хочешь, я спою тебе нашу степную песню о соловье, который влюбился в розу? Или расскажу сказку о персидском
царевиче, увидевшем в зеркале лицо китайской княжны?
- Не надо сказок ни про розу, ни про царевича... А!.. Дот я нашел ножны от кинжала. Зачем ты пришла к твоему падишаху с ножом?
- Оставь меня! Старики учат: "Не бей коня, потеряешь друга"... Гюль-Дэкамал выскользнула и отбежала.
- Вай-уляй! Ты задушишь меня! Я тебя боюсь. Она бросилась в низкую створчатую дверь и натолкнулась на двух служанок, которые подслушивали.
Шах, тяжело дыша, подошел к очагу. В его выпуклых, как у быка, глазах дрожали красные огоньки. Он постучал камышовой палочкой по медной чаше. Из
створчатой двери показался старый слуга с козьей бородкой и упал перед шахом ка ладони.
- Эту девушку вечером доставить в ковровую комнату.
- Эту девушку вечером доставить в ковровую комнату. Здесь ли векиль и великий визирь?
- Все ждут тебя, светлейший, также "господин новостей" и три имама.
- А хан Джелаль эд-Дин еще не приехал?
- Опоры престола еще нет.
- Пусть дожидаются. Ко мне в бассейную приведи брадобрея покрасить бороду и банщиков размять спину.
Хорезм-шах вышел в соседнюю комнату. Старый слуга, высохший и сгорбленный, со слезящимися красными глазами, стал собирать подушки и ватные
одеяла и складывать их в нише стены. На ковре что-то блеснуло. Старик наклонился и поднял остро отточенный кинжал с ручкой из слоковой кости.
- Это туркменский нож... О, эти туркменки! Их гнева надо опасаться, как укуса ядовитого паука каракурта. Передать сейчас векилю или
спрятать? А кто меня торопит?
Шах затянул туже шнурок шелковых просторных шаровар, опутал дородное чрево полосатым шарфом, засунул за пояс нож в серебряных ножнах,
набросил на плечи длинную, крытую парчой соболью шубу. Из ниши в стене шах осторожно достал искусно скрученную белую чалму и привычным жестом
надвинул ее на длинные полуседые кудри.
Сдерживая дыхание, шах прислушался возле двери, сжимая холодную рукоятку ножа.
"Осторожный всегда готов отразить нападение. В темноте извилистых переходов дворца внезапно может поразить рука измаилита, подосланного
моим заклятым врагом, халифом багдадским...”
- Ты здесь векиль? - спросил он вполголоса.
- Я давно жду моего повелителя.
Шах отодвинул деревянный засов и приоткрыл дверь. Тускло озаренные двумя масляными светильниками, склонив низко спины, стояли фигуры
приближенных сановников. Всунув босые ноги в жесткие, остывшие за ночь туфли, Мухаммед прошел в следующую комнату. Там ждали слуги. Один держал
глиняный светильник, другой - серебряный таз, третий - кувшин с изогнутым узким горлышком. Они помогли шаху совершить омовение около водоема,
где вода стекала в отверстие в каменном полу. Четвертый слуга подал на вытянутых руках длинное, расшитое шелками полотенце и надел на пухлые
ноги повелителя шерстяные узорчатые носки.
Пока хорезм-шах занимался одеванием, векиль сообщал последние новости:
- Очень холодно на дворе. Все покрылось белым инеем... Три имама пришли во дворец и ждут повелений... Также ожидает начальник палачей
Джихан-Пехлеван... Вчера вечером из Булгара прибыл большой караван в триста верблюдов с партией булгарских сафьяновых сапог и с сотней пленных
урусов. Около двухсот рабов умерло в пути, хотя почти каждый день их кормили просяной кашей с кунжутным маслом. Перед этим другой караван был
разграблен туркменскими разбойниками. Вероятно, это дело рук Кара Кончара.
- Я разгромлю туркменские кочевья! Но больше всего меня лишают спокойствия паломники из Багдада. Не видно ли дервишей-арабов из Багдада?
Все они лазутчики багдадского халифа, все они хотят мне зла.
- Какие негодные люди могут хотеть зла великому защитнику веры?
- Такими стали мусульмане!
Окончив одевание, шах направился своим обычным путем, сперва коридорами, затем витой каменной лестницей. Векиль и евнух с факелом шли
впереди и раскрывали двери. Шах поднялся на верхушку каменной дворцовой башни.
Глава 2
"НУБА" ИСКЕНДЕРУ ВЕЛИКОМУ
На ровной площадке, вдоль стены с бойницами, полукругом стояли двадцать семь юных ханов - сыновей владетелей Гура, Газны, Валха, Бамияна,
Термеза и других областей.