-- Мадам, -- отвечала она, никак ее нетитулуя,--теперь
уже поздно каяться, а горбатых на Руси могилами исправляют...
Со слезами на глазах мать призналась дочери:
--Фике,какоеужасноеположение-- я не могу уехать! Я
наделала в России долгов на шестьдесят тысяч рублей...
Но Екатерина тоже не хотела видеть свою матьвПетербурге,
потому приняла долги на себя (и долгих 17 лет расплачивалась за
материнскоераспутство).В Риге герцогиню настиг рассчитанный
удар--Елизаветабуквальноубилашпионкусвоимписьмом:
"Мадам!Я за потребно рассудила вам рекомендовать, по прибытии
вашем в Берлин, его величествукоролевусуПрусскомувнушить,
чтомневесьмаприятнобудет,ежели министра своего барона
Мардефельда из Петербургаотзовет..."Послеэтогоскакими
глазамионамоглапредстатьпередкоролем? Она, которая из
России обольщала Фридриха в письмах, что ееприсутствиездесь
укрепляетположениепослаМардефельда,--ивоттеперь
герцогиня должна признать, что король ею обманут... Фридрих был
действительно повержен этим письмом.Ондолгомолчал,потом
тихо заметил Подевильсу:
--Янедумал,чтоэтаангальтинкатакглупа.Будем
надеяться, ее дочь окажется умнее матери. Депешируйте кодвору
Елизаветы,чтолюбоежеланиерусской императрицы я счастлив
исполнить... Кстати, -- спросил он,заостряясьносом,--не
попадался ли нам в лапы последнее время русский шпион?
-- Один схвачен.
-- Кто он?
-- Капитан вашей доблестной армии -- Фербер.
-- Отлично, -- сразу повеселел король...
Вответ на отозвание Мардефельда он публично отрубил голову
русскомуагентуФерберу.Вответнаказньсвоегошпиона
Елизавета сослала на Камчатку прусского агента Шмитмана:
--СказывалимненаКамчаткебывавшие,будто там земля
трясется. Вот и пущай потрясуха эта до Берлина дойдет...
За этим обменом любезностями чуялось нечто зловещее.
А Петербург был прекрасен! Прямые перспективыещетерялись
накозьихвыгонахстоличныхокраин;трепещавеслами,как
стрекозы прозрачными крыльями, плыли в невскую синькрасочные,
убранныесеребромиковрамигалеры и гондолы, свежая речная
вода обрызгивала нагие спины молодых загорелых гребцов...
Екатерина была глубоко несчастна.
Отозвание Мардефельдасталодлянеепервымпрактическим
уроком;посол короля провел в России целых 22 года, служил еще
при Петре I, но Елизавета его не пощадила, --девушкасделала
вывод:политиканетерпитсентиментальности.А второй урок
получила,когдаизхолмогорскогозаточениядоставилив
ПетербургмертвуюАннуЛеопольдовну,матьсверженного
императора. Тело бывшей правительницы России было выставленов
монастыреАлександроНевскойлавры,открытоедлясвободного
обозрения публики.
Елизавета собиралась навеститьпокойницус
утра,но,каквсегда,заболталась с портнихами, и поехали в
конецгородатолькоквечеру.Могильщики,вскрывнастил
усыпальницы,какраздокапывалияму;чадногорели свечи и
факелы, освещая гроб сбогатоодетойпокойницей.Елизавета,
нагнувшись над ямой, оделила мужиков рубликом на водку и велела
имкопатьглубже.Потом,притопнувногою в каменные плиты,
объяснила молоденькой невестке:
-- А вот тутиматкаееполеживает,КатеринаИоанновна
Мекленбургская, тоже язва была хорошая... Все они, как подумаю,
из-пододногохвоставыпали!Великиенеустройства несли на
Русь...
Общий страх объединял женщин, стоящих над раскрытой могилой,
-- страх за будущее короны. В обширной карете,возвращаясьво
дворец,Елизаветапризналасьневестке,что малолетний Иоанн
содержится ею под крепчайшим караулом:
-- А стражам указано не объяснять узнику -- кто онтакови
ради чего живет. Пусть мыслит о себе: червь я, и только...
Екатеринасделала вывод: "Политика бескровной не бывает". А
постылая жизнь в супружестве нерадовала.Французскийатташе
графд'АллиондокладывалвВерсаль:"Великий князь все еще
никак не может доказать супруге,чтоонявляетсямужчиной".
Екатеринаигралапоночам в куклы, которых не выносила еще в
детстве. Иногда Петр ублажал молодую жену партиейвкартына
воображаемыеценности.Скинув с головы ночной колпак из бурой
фланели, он говорил запальчиво, изображая транжиру-богача:
-- Вот вам мои сто миллионов. Сколько ставите против?
Екатерина водружала на стол туфлю с ноги:
-- Ах, дьявол вас побери, до чего надоели мне высосвоими
фантазиями... Ставлю башмак -- в триста миллионов!
Сразужепосле свадьбы Петр признался, что безумно влюблен
во фрейлину императрицы Катиньку фон Карр.
-- На что вам еще и фрейлина, -- хмыкнула Екатерина, -- если
и со своей-то женой вы не знаете, что делать.
-- Ты дура... дура,дура!--закричалПетр,выскочиви
приемную,гдечиталгазеты камер-юнкер Девиер, великий князь
сталгорячодоказыватьтому,чтоЕкатеринудаженельзя
сравниватьсбожественнойфрейлинойфон Карр. -- Вы же сами
видите, граф, как она уродлива, как она коварна и мстительна.
Девиер осмелился благородно возразить.
-- Не возражать! -- велел ему Петр. -- Ты тоже дурак...
Екатерина хронически невысыпалась.Обормотустраивална
рассветах"разводкараулов",передвигая по комнатам тысячные
легионы оловянных солдатиков, при этом сонныелакеи,держав
руках листы кровельной жести, разом их встряхивали (дребезжание
жестиозначалосалютациюизмнимыхпушек).Потомон
пристрастилсяксобакам,разведявпокояхцелуюсвору,
дрессируяихшпицрутенамииплетями.