-- Надеюсь, вы, Борис Третий, августейший
повелитель, не грохнетесь со стула, узнав, что ваш нерадивый отпрыск в конце
концов решил поступить в медицинский институт?
Онне зря такпошутилнасчетстула. Семидесятичетырехлетнийхирург
давно уже не испытывал такого сильного счастья.Уши не изменяютмне? Глаза
не изменяют мне? Руки неизменяют мне? Борис Никитич кружилвокругвнука,
обнимая его за могучие плечи, заглядывал в стальные глаза:
--Неужелипередомнойсидитпродолжатель династии русскихврачей
Градовых? Бабочка, родной, ты будешь, я уверен, очень хорошим врачом!После
всего того, что тебе довелось пережить, тыбудешь великолепным врачевателем
и клиницистом!
Вечерзавершился,каквдобрыестарыевремена,Шопеном.Мэри
Вахтанговна импровизировала натему Второгоконцерта фаминор; получалось
сегодня мажорно! Верныйее рыцарь, никогда за всю жизнь не изменивший ей ни
с одной женщиной (в отличие от нее, грешной, изменившей ему однажды во время
короткого грузинского ренессанса), стоял, как и встарь, облокотясь на рояль,
икивалсглубокимпониманием.Онзнал, чтоэтонетольковчесть
Бобки-Бабочки,но ивегочесть,взнакблагодарностиза проявленное
мужество. Какразсегодня утром Борис Никитичотверг предложение партбюро
Академии,выдвинувшегоегонапост вице-президента. Сослался, правда, на
возраст и состояние здоровья, но все прекрасно поняли, чтосовесть русского
врачане позволяет ему занятьместоизгнанного "безродногокосмополита",
академика Лурье.
ПослеконцертаБорис, который решил остаться наночьсостариками,
пошелпроводитьдотрамваятетку,кузинуи
"нашего-то-ли-мужа-то-ли-не-знаю-кого" Сандро Певзнера.По дорогев темной
аллеевсечетверонепрерывнокурили.Авторнеоговорился,уважаемый
читатель, знакомыйс пуританскими в отношении юныхшкольниц нравамиконца
40-х и50-х годов:илкетожеиногда,разумеется не в присутствии деда с
бабкой, разрешалось подымить, что всякий раз приводило еев состояние тихой
экзальтации.
--Чтоже тебявдругподвигнулонаблагороднуюстезю, Борис?--
спросила Нина.
Племянник пожал плечами:
-- Ачто прикажешь делать? Конечно, я думал о МГИМО илио МАИ, но там
этипредставители... ну,выпонимаете,о комяговорю... дали мне ясно
понять, что шансов нет никаких. Расскажи кому-нибудь, не поверят. Сын дважды
героя, маршалаСоветского Союза, и сам почтигерой... ты знаешь, меня ведь
представляли нагероя, но потом заменили на Красное Знамя... И вотуменя
нет доступа в престижные вузы. Туфта какая-то. Дядя, видите ли, из "врагов",
асамоеглавное,мамашавСША,замужемзаимпериалистом-янки.
Это
перевешивает.Сиди, невертухайся.Что же мне делать? Высшееобразование
надо получать? Единственный вариант -- к деду под крыло. Он, кстати, обещал,
что,можетбыть,ещев этомгодукак фронтовику заднимчислом оформят
вступительные экзамены. Почему бы не стать врачом, в конце концов? Все-таки,
действительно,династия, традиции.Будугонятьмашинузаспортобщество
"Медик"...
Онещечто-то говорил, пожимал плечами, усмехался, бросал сигаретуи
закуривал новую, когдаНина вдруг плотно взяла его подруку, слегка как бы
повисла и заглянула в глаза.
-- Скажи, Боря... ты скучаешь по ней... тебе хотелось бы ее увидеть?..
Зачемя это делаю, подумалаона.Писательскоелюбопытство награни
жестокости, ей-ей...
Несколькошагов Борис еще прошел стеткойпод руку,однакоона уже
чувствовала, как враждебно каменела эта конечность. Вырвал руку, прошел чуть
вперед, вдруг обернулся с горящим и прекрасным юношеским лицом.
-- Вы... вы... -- Он явно, будто утопающий,искал за что бы уцепиться,
наконецвроде бы что-то нашел, усмехнулся надменно: -- Вы, ребята, надеюсь,
понимаете, что, еслибыя захотел ееувидеть, я бы это сделал простовот
так!-- И онщелкнулпальцами у себянадправым ухом. Какой-то странный
жест, мелькнуло у Нины. Ах да, Польша!
--Что ты имеешьввиду, Борька?--ужаснуласьилочка.--Через
границу, что ли?..
Он пожал плечами:
-- А почему бы нет?
Девочка всплеснула белыми в темноте ладошками:
-- Но ведь это же невозможно!Борька! Черезсоветскую границу? Что ты
говоришь?!
Довольный, что его вспышка и промельк детского отчаяния вроде бы прошли
незамеченными, Борис IV усмехнулся:
-- Ничего особенного.В принципе, ничего нет легче, чемэто...Вы уж
простите,Нина, илка,Сандро, но вы, похоже, не совсем понимаете, что я за
человек и чем мне приходилось заниматься во время войны и три года после.
Вэтотмоментониостановилисьподуличнымфонарем иобразовали
маленький кружок. Борис смотрелнаНину снепонятной улыбкой. Ой, какой у
меня брат, подумала илка с восхищением. Кажется, я понимаю, чем он занимался
во время войны и три года после, подумал Сандро. Такие убийцы (он решительно
перечеркнулжуткоеслово изаменил его "головорезами", как будто оно было
хоть чем-то лучше)... в общем, таких ребят он видел: они прилетали иногда из
тыла противника для каких-то инструкций в штабе фронта.
Нинувдруг пронзило: да ведь он же просто ребенок, потерявший мамочку,
давно уже,ещес той ночи 1937 года, с той ночи онауже к нему никогда не
возвращалась;этоведь простосиротка, бабушкин Бабочка.Она бросилась к
нему на шею, повисла, зашептала в ухо:
-- Умоляю тебя, Борька,родной, никогда никому,даженам,не говори
больше обэтом!Неужели ты не понимаешь, с чем шутишь? Ради всего святого,
ради всего нашего, градовского, перестань даже думать о переходе границы!
Он был поражен.