ИСТОРИЯ НЕПРИМИРИМОЙ БОРЬБЫ ЗА ПОВЫШЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ,
ПРОТИВ БЮРОКРАТИЗМА, ЗА ВЫСОКИЙ МОРАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ,
ПРОТИВ ОБЕЗЛИЧКИ,
ЗА ЗДОРОВУЮ КРИТИКУ И ЗДОРОВУЮ САМОКРИТИКУ,
ЗА ЛИЧНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КАЖДОГО,
ЗА ОБРАЗЦОВОЕ СОДЕРЖАНИЕ ОТЧЕТНОСТИ
И ПРОТИВ НЕДООЦЕНКИ СОБСТВЕННЫХ СИЛ
1
Мысиделинатравкевпыльномскверикеподокнамизаводского
управленияипереваривалиобед-каждыйпо-своему.Федячитал
"Китежградские новости", медленно ведя по строчкам чернымнеразгибающимся
пальцем; мрачный Витька Корнеев лелеялобуревавшиеегочерныезамыслы;
ЭдикАмперянспрашивал,РоманОйра-Ойраотвечал,ая,нетеряя
драгоценного времени, загорал себе подмышки. Комаров и слепнейпоблизости
не было, они тоже, вероятно, переваривали обед.
Внизу под обрывом величественнонеславсвоиххрустальныхструях
ядовито-оранжевые сточные воды прохладная Китежа. На другом берегусладко
томились под солнцем заливные луга. По ровнойжелтойнасыпи,выбрасывая
белые дымки, полз игрушечный поезд. На горизонте впарноммаревесинела
зубчатая кромка далекого леса. Над серыми башнями Старой крепости, сверкая
солнечными зайчиками, совершало эволюции небольшое летающее блюдце.
Окна заводского управления были раскрыты, и слышно было, какпишущие
машинки вяло и неубедительно отвечаютнаэнергичныенапористыеочереди
бухгалтерских "рейнметаллов". Зажмурившись, можно былолегкопредставить
себя в районе боев местного значения. В полуподвале управления, подчиняясь
сложномуритму,сдвоенноитяжелогрохалипечатающиемеханизмы
табуляторов. Пикирующими бомбардировщиками визжали изавывалинаскладе
циркулярныепилы.Побомбардировщикамвыпускалиобоймузаобоймой
скорострельные пневматические молотки. В ремонтных мастерских,устрашающе
лязгая гусеницами, разворачивались танки, агде-товцехахдальнобойно
ухал паровой молот. Кроме того, у ворот склада разгружали машину листового
железа - звуки были сочные,военные,ноянемогподобратьдляних
удовлетворительную аналогию.
- А это что за развалина? - спрашивал Эдик.
- А это Старый Китежград, - отвечал Роман.
- Тот самый?
- Тот самый. Двенадцатый век.
- А почему только две башни? - спросил Эдик.
Роман объяснил ему, что доосадыбылочетыре:Кикимора,Аукалка,
Плюнь-Ядовитая иУголовница.ГодзиллапрожегстенумеждуАукалкойи
Уголовницей, ворвался во двор и вышел защитникамвтыл.Однакобылон
дубина, по слухам - самый здоровенныйисамыйглупыйизчетырехглавых
драконов. В тактике он не разбирался и не хотел, апотому,вместотого,
чтобы сосредоточенными ударами сокрушить одну башню за другой, кинулсяна
все четыре сразу, благо голов как раз хватало. В осаде жесиделанечисть
бывалая и самоотверженная, братья Разбойники сидели, Соловей Одихмантьевич
и Лягва Одихмантьевич, с ними - Лихо Одноглазое, а также союзный злойдух
Кончар по прозвищу Прыщ. И Годзилла, естественно, пострадал черездурость
свою и жадность. Вначале, правда, ему повезло осилить Кончара, скорбного в
тот день вирусным гриппом, и вПлюнь-ЯдовитуюалчноворвалсяГодзиллов
прихвостень Вампир Беовульф, который, впрочем, тутжепрекратилвоенные
действия изанялсяпьянствомиграбежами.Однакоэтобылпервыйи
единственный успех Годзиллы завсюкампанию.СоловейОдихмантьевична
пороге Аукалки дрался бешено ивесело,неотступаянинашаг,Лягва
Одихмантьевич по малолетству отдал было первый этаж Кикиморы, но на втором
закрепился, раскачал башню и обрушил ее вместе с собою на атаковавшуюего
голову в тот самый момент, когда хитрое и хладнокровноеЛихоОдноглазое,
заманившее правофланговую голову в селитряные подвалы Уголовницы, взорвало
башню на воздух со всем содержимым. Лишившись половины голов, ибезтого
недалекий Годзилла окончательно одурел, пометался по крепости, давясвоих
ичужих,и,брыкаясь,кинулсявотступ.Натомбойикончился.
ЗахмелевшегоБеовульфаСоловейОдихмантьевичприкончилакустическим
ударом, послечегосамскончалсяотмножественныхожогов.Уцелевшие
ведьмы,лешие,водяные,аукалки,кикиморыидомовыеперебили
деморализованных вурдалаков, троллей, гномов, сатиров, наядидриад,и,
лишенные отныне руководства, разбрелись в беспорядке поокрестнымлесам.
Что жекасаетсядуракаГодзиллы,тоегозанесловбольшоеболото,
именуемое ныне Коровьим Вязлом,гдеонвскоростииподохотгазовой
гангрены.
- Любопытно, - проговорил Эдик, разглядываяиз-подладонизаросшие
серые глыбы Аукалки и Плюни-Ядовитой. - А вход туда свободный?
- Свободный, - ответил Роман. - За пятачок.
- Жалко, - сказал Эдик. - Не успею я туда сходить.
Роман промолчал, аВитькаКорнеев,отвлекшисьотчерныхмыслей,
посмотрел на Эдика с состраданием.
- А вот это блюдце? - спросил Эдик. - Это наше блюдце?
- Наверное, - сказалРоман,-колонисткакой-нибудьупражняется.
Чтобы навыков не растерять.
- А где сама Колония?
- В городском парке, вон на том конце города.