Первый раз она совершенно открыта передо мной. Она выглядит красивой, когда не сдерживает себя.
‑ Позднее, в деревне, я слышала, как Кассия разговаривала с тем парнем о Лоцмане, и о тебе. Она хотела идти за тобой, и вот тогда я впервые подумала, что ты можешь быть Лоцманом. Я думала, Кассия зналаоб этом, но держала от меня в тайне.
Инди смеется. – А потом я осознала, что она не лгала мне. Она не говорила мне о том, что ты Лоцман, потому что сама не понимала этого.
‑ Она права, ‑ повторяю я. – Я не Лоцман.
Инди пренебрежительно встряхивает головой. – Ладно. Тогда как насчет красных таблеток?
‑ О чем ты говоришь?
‑ Они ведь не действуют на тебя? – спрашивает она.
Я не отвечаю, но она и так знает.
‑ Так же, как не действуют на меня, ‑ продолжает она. – И, держу пари, что Ксандер тоже невосприимчив к ним. – Она не дает мне времени согласиться или опровергнуть ее слова. – Я думаю, некоторые из нас – особенные. И Восстание каким‑то образом избрало нас. Для чего бы нам еще быть иммунами? – Ее голос звенит от напряжения, и снова я понимаю, что она чувствует. Перейти из разряда отверженных к избранным – это то, чего желают все Отклоненные.
‑ Если мы такие, то почему повстанцы ничего не предприняли для нашего спасения, когда Общество выслало нас сюда? – напоминаю я ей.
Инди насмешливо смотрит на меня. – Почему они должны это делать? – говорит она. – Если мы сами не сможем найти путь к ним, тогда мы не имеем права быть частью Восстания, – она вздергивает подбородок. – Я не могу точно сказать, что написано на карте, но знаю, что в ней подсказка, как добраться до повстанцев. Она выглядит именно та, как говорила мне мама. Черное пятно – это океан. То место, где растянулись слова, ‑ остров. Нам всего лишь нужно добраться туда. И карту нашла я . А не Кассия.
‑ Ты завидуешь ей, ‑ говорю я. – Поэтому ты позволила ей принять синюю таблетку?
‑ Нет, ‑ голос Инди звучит удивленно. – Я даже не заметила, когда она приняла ее, иначе бы остановила. Я не желала ей смерти.
‑ Но ты хочешь бросить ее здесь. И Элая.
‑ Это не то же самое, ‑ отрицает Инди. – Общество найдет ее и вернет в то место, которому она принадлежит. С ней все будет в порядке. И с Элаем тоже. Он так юн, должно быть, произошла какая‑то ошибка, почему он очутился здесь.
‑ А что, если нет? – спрашиваю я.
Она бросает на меня долгий проницательный взгляд. – Ты бросил людей и убежал. Не делай вид, будто ничего не понимаешь.
‑ Я не собираюсь бросать ее, ‑ отвечаю я.
‑ Я и не думала такое, ‑ говоря это, Инди не выглядит расстроенной. – Частично, именно поэтому я дала тебе ту записку с секретом Ксандера. Чтобы напомнить тебе, если все сложится так.
‑ Напомнить о чем?
Инди усмехается. – О том, что, так или иначе, ты все равно станешь частью Восстания. Не хочешь сбежать и пойти со мной. Отлично. Не зависимо от этого, ты все же будешь принадлежать Восстанию. – Она тянет руку к мини‑порту, и я позволяю ей взять его. ‑ Ты присоединишься, потому что тебе нужна Кассия, и потому что ей это нужно.
Я трясу головой. Нет.
‑ Разве ты не думаешь, что для тебя самого будет лучше быть в рядах повстанцев? – резко говорит Инди. – Или даже лидером? Иначе, зачем бы ей выбирать тебя, когда у нее был Ксандер?
Почему Кассия выбрала меня?
Возможные виды деятельности: рабочий по распределению питания, поселенец‑приманка.
Возможность успешного будущего: не применимо для Отклоненного.
Возможная длительность жизни: 17 лет. Направлен умирать в Отдаленные провинции.
Кассия поспорила бы, что она видит меня совсем в другом свете, чем Общество. Она бы сказала, что их прогнозы ничего не значили.
Для нее не значат. За это я тоже люблю ее.
Но я совсем не уверен, что она выбрала быменя, если бы знала секрет Ксандера.
Она бы сказала, что их прогнозы ничего не значили.
Для нее не значат. За это я тоже люблю ее.
Но я совсем не уверен, что она выбрала быменя, если бы знала секрет Ксандера. Инди дала мне ту записку, потому что хотела поиграть на моих чувствах, на неуверенности насчет Ксандера и Кассии. Но этот клочок бумаги – и секрет – означает даже больше, чем думает Инди.
Должно быть, что‑то отражается на моем лице – истинность всего сказанного Инди. Ее глаза широко распахнуты, и я почти могу прочитать ее упорядоченные мысли: мое нежелание присоединиться к Восстанию. Лицо Ксандера на микрокарте. Собственная навязчивая идея Инди о нем и о том, как найти повстанцев. Из этих кусочков, в кружащемся четком калейдоскопе яркого, своеобразного разума Инди, складывается картинка, показывающая, что она кругом права.
‑ Так вот, ‑ уверенным голосом она подводит итог. – Ты не сможешь отпустить ее одну к повстанцам, иначе потеряешь ее, ‑ Инди улыбается. – В этом и заключается секрет: Ксандер является частью Восстания.
Это случилось за неделю до банкета Обручения.
Меня остановили по дороге домой и сказали: ‑ Неужели ты не устал от потерь, разве тебе не хочется побеждать, не хочется присоединиться к нам? С намиты мог бы победить. – Я ответил им отказом. Я сказал, что видел, как они проигрывают, и с ними скорее собьюсь с пути.
На следующий вечер меня отыскал Ксандер. Я был в палисаднике, сажал новые сорта роз на клумбе для Патрика и Аиды. Он стоял рядом со мной, улыбался и делал вид, будто мы разговариваем о чем‑то обычном и будничном.
‑ Ты присоединился? – спросил он.
‑ Присоединился к чему? – спросил я, смахивая пот с лица. Тогда мне нравилось копать. И даже представления не было о том, сколько всего мне придется сделать позже.
Ксандер присел на корточки и сделал вид, что помогает мне. – К Восстанию, ‑ тихо произнес он. – Против Общества. Кое‑кто обратился ко мне на этой неделе. Ты ведь тоже состоишь в их рядах?
‑ Нет, ‑ ответил я Ксандеру.
Его глаза распахнулись. – Я думал иначе. Просто был уверен в этом.
Я затряс головой.
‑ Я думал, мы оба должны быть в их рядах, ‑ сказал он странно‑смущенным голосом. Никогда раньше я не слышал, чтобы Ксандер говорил таким тоном. – Думал, что ты, возможно, всегда знал о них. – Он прервался. – Как ты думаешь, у нее они тоже спрашивали?
Мы оба знали, о ком идет речь. Кассия. Конечно же.
‑ Я не знаю, ‑ ответил я Ксандеру. – Вполне вероятно. Они ведь спрашивали у нас. Наверно, у них есть список людей, с которыми нужно связаться в нашем Городке.
‑ А что случается с теми, кто говорит «нет»? – поинтересовался Ксандер. – Они дали тебе красную таблетку?
‑ Нет, ‑ сказал я.
‑ Может быть, у них нет доступа к красным таблеткам, ‑ предположил Ксандер. – Я работаю в медицинском центре, но даже не знаю, где Общество хранит красные таблетки, где‑то отдельно от синих и зеленых.
‑ Или, возможно, повстанцы просят присоединиться лишь тех людей, которые точно не выдадут их, ‑ продолжил я.
‑ А откуда им это известно?
‑ Некоторые из них по‑прежнему члены Общества, ‑ напомнил я ему. – У них есть наши данные. Они могут пытаться прогнозировать, как мы поступим, ‑ я прервался. – И они правы. Ты не выдашь их, потому что присоединился. А я не выдам, потому что отказался. – И потому что я Отклоненный , подумал я про себя. Меньше всего мне хочется привлекать к себе внимание, особенно доносить на повстанцев.
‑ Почему ты не присоединился? – спросил Ксандер. В его голосе не было слышно никакой насмешки, он просто хотел знать. Впервые за все то время, что мы знакомы, я заметил в его глазах нечто, похожее на страх.
‑ Потому что я не верю в них, ‑ ответил я ему.
Мы с Ксандером никогда не были уверены, обратятся ли они к Кассии.