Ее слова глубоко проникают мне в душу. Теперь моя очередь молчать. Я думаю о Пепельном Июне, о том, что она сейчас одна в своей камере. И я вновь слышу голос Директора: "Сбежал как крыса и оставил ее одну".
Я щелкаю вожжами, пытаясь добиться от коня большей скорости. Он старается бежать быстрее. Пот блестит на черной шкуре.
Вой прорезает тьму. Слишком громко, слишком близко, слишком быстро.
И тут на мое лицо падают капли дождя. Я с ужасом смотрю на небо. Там висят черные тучи, чернее, чем само ночное небо, набухшие и готовые пролиться на землю. От дождя земля станет мягкой, она как клей замедлит бег лошади.
Сисси тоже замечает эти капли. Она поворачивается и смотрит на меня. Ее взгляд спрашивает: "Ты заметил эти капли? Ты заметил эти капли?" Мое молчание служит ей ответом. Она закусывает губу.
Затем она встает прямо на сиденье, несмотря на то что лошадь продолжает скакать галопом и экипаж качается и подпрыгивает. Ее одежда хлопает на ветру. Дождь льет уже во всю силу, капли бьются о ее голые руки, шею, лицо, ноги.
- Вон! - кричит она, вытягивая вперед свою длинную, мускулистую, как у бронзовой статуи, руку. - Я вижу ее, Джин! Река! Проклятая река!
- А лодка? Лодку видишь?
- Нет! - кричит она, спускаясь. - Но это дело времени.
За нами земля дрожит все громче, все громче становятся рык и шипение. Они так близко. Я быстро оглядываюсь. Ничего не видно. Позади нас только темнота. Сисси права. Что бы ни случилось, теперь это дело времени.
Река - чудо. Несмотря на дребезжание экипажа и шум преследующей нас толпы, мы слышим плавное журчание, разносящееся над равнинами. Спустя несколько минут мы видим ее, и ее размеры неожиданно впечатляют: она раскинулась вширь как минимум на двести ярдов. Даже под небом, затянутым низкими тучами, река по-девичьи грациозна и полна искорок, которые я сначала принимаю за светлячков. Ее воды движутся, как неспешно колеблющиеся пластины гладкого доспеха.
Конь бежит намного медленнее. Дыхание его стало тяжелым. Несколько раз он слишком близко подходит к берегу, но вовремя возвращается на безопасную дорогу. Я его загнал. Он переходит на шаг, потом останавливается. Я щелкаю вожжами, но от них никакого толка. Коню надо отдохнуть.
- Почему мы остановились? - кричит из экипажа Эпаф. Не дождавшись ответа, он спрыгивает на землю. - В чем дело? Мы не можем позволить себе останавливаться.
- Мы не можем позволить себе ехать дальше. Конь вот-вот упадет замертво. Ему нужна минутка, чтобы перевести дыхание.
- У нас нет минутки. Они вот-вот нас догонят. - Он показывает в темноту. Туда, откуда доносятся возбужденные вопли.
Я не обращаю на него внимания, зная, что он прав, и спрыгиваю с козел. Прикасаюсь к плечу коня: по его мышцам пробегают судороги.
- Лошадка, хорошая лошадка, загнал я тебя, да?
Эпаф разворачивается, указывая на меня.
- Только посмотрите на него, пытается договориться с лошадью, когда нас вот-вот съедят. Сисси, а ты куда?
Сисси бежит к реке и возвращается с миской, в которой плещется вода. Конь опускает морду в миску и шумно втягивает воду. Спустя несколько секунд он все выпивает и тихим ржанием просит еще.
Сисси гладит его по лбу.
- Я бы дала тебе еще попить, но у нас нет времени. Найди нам эту лодку - и, обещаю, получишь столько воды, сколько захочешь. Только найди нам лодку. И побыстрее. Побыстрее. - Последние слова она почти выкрикивает, хлопая коня по крупу. Тот моргает, тихо ржет и срывается с места. Мы запрыгиваем в экипаж. Конь снова скачет.
Звуки погони становятся все ближе. Тяжелые капли дождя продолжают падать.
* * *
Мы продираемся вперед. Сначала в переносном, потом в буквальном смысле. Земля пропитывается водой и превращается в рыхлую губку, засасывающую колеса экипажа и копыта коня. Ветер тоже работает против нас, с бешеной силой толкая нас назад, относя наш запах к приближающейся орде, придавая ей сил и ярости.
Тьма, затопившая воздух, проглатывает и коня. Только его тяжелое дыхание и движение экипажа свидетельствуют о том, что он все еще там.
Сисси молчит. Бросая в сторону короткие взгляды, я вижу только ее плотно сжатые губы и сощуренные на ветру глаза. Пряди волос намокли и прилипли ко лбу. Снова раздается вой, на этот раз до ужаса близко. Сисси смотрит на меня, и я киваю.
Она закидывает один излучатель мне за спину и сжимает в руке второй.
Я слышу шипение, за которым следует стук зубов. Не позади. Рядом с нами.
Сисси снимает излучатель с предохранителя.
Небо низко рокочет. Я поднимаю глаза, неожиданно ко мне возвращается надежда.
Раздается недовольный вой.
Тут темноту разрывает молния, яркая, слепящая вспышка. Все вокруг неожиданно становится черно-белым: восточные горы, испещренные темными расселинами, река, сверкающая, как жидкое серебро. Я резко оборачиваюсь и на долю секунды, прежде чем все успевает вновь погрузиться во тьму, вижу их - бесконечный поток, стремящийся к нам. На мгновение все они прижимаются к земле, прячась от света. Но их так много, и они так близко. Глаза горят огнем, клыки блестят от слюны.
Раздается мощный удар грома, от которого сотрясается земля. Он затихает, и я слышу крики боли и злобы. Их всех ослепило молнией. Может быть, у нас есть еще минута.
- Ты видел? - кричит Сисси, хватая меня за руку. - Ты видел?
- Да, да, но успокойся…
- Лодка! - взвизгивает она, подпрыгивая на месте. - Я ее видела, я ее видела, она действительно там! - Она оборачивается и кричит остальным: - Я видела лодку, она прямо…
Экипаж неожиданно попадает в лужу, колеса вязнут, и он резко останавливается. Сисси вылетает с сиденья и исчезает в темноте. Я тоже падаю, но цепляюсь ногами за передок экипажа и приземляюсь на коня, на его скользкую от пота и дождя спину.
Я встаю на ноги, чувствуя, что мир вокруг меня вращается. Верх, низ, право, лево, юг, север - все смешалось. Справа плачет ребенок - Бен. Я подбегаю, помогаю ему подняться из грязи - мы оба покрыты ею с ног до головы.
- Бен, все в порядке! Болит что-нибудь? Ничего не сломал?
Рычание, щелканье зубов раздаются все ближе.
Бен молчит, просто смотрит на меня и мотает головой.
- Надо бежать! Сисси! Где ты?
Сверкает молния, на секунду освещая все вокруг. Я не успеваю заметить ничего, кроме геперов, медленно поднимающихся на ноги. Только Сисси все еще лежит в грязи. Я подбегаю к ней под новый раскат грома.
- Поднимайся, Сисси! Надо бежать. - Ее шатает, но я помогаю ей встать. - Сисси! - кричу я, и ее глаза распахиваются. Паника быстро прогоняет туман.
- Где все? С ними все в порядке? - спрашивает она.
- Все в порядке, надо бежать. Покажи, где лодка.
- Нет! Наши припасы, излучатели, без них не обойтись.
- Некогда. Они уже тут!
- Мы не выживем без…
Взрывы безумного смеха раздаются прямо рядом с нами. Так близко, что я могу различить отдельные нотки, клокотание слюны во рту.
- Сисси! - кричу я, показывая на остальных геперов. - Они меня не послушают. Скажи им бежать к лодке. Скажи…
Новая вспышка озаряет небо и влажную землю. Теперь и я вижу лодку. Но кроме лодки я вижу и толпу.
Они уже догнали нас. Я вижу их бледные, блестящие от дождя тела, движущиеся к нам с ужасающей быстротой.
Когда сверкает молния, они падают на землю, как иглы отступающего дикобраза, и ночь оглашают злобные завывания.
- Ну же, Сисси! - кричу я.
Но она уже бежит, уже собирает остальных, торопит их к лодке. Я спешу за ними, грязь чавкает, засасывает мои ноги страстными поцелуями смерти, заставляя меня бежать как в замедленной съемке.
Тьма, раскаты грома. Вопли жажды снова обрушиваются на нас.
Они идут.
Я слышу их шаги в грязи позади меня. Шепот, шепот, шепот.
- Господи, помоги! - выкрикиваю я слова, которых не произносил уже много лет. Слова, которые мы каждый вечер повторяли с мамой, и она смотрела на меня глазами, полными любви и доброты, складывая мне руки. Забытые слова, похороненные так глубоко, что только самый жуткий страх смог заставить меня их вспомнить. - Господи, помоги!
На этот раз небо пересекает не одна молния, а целая сеть переплетающихся вспышек. Таких ярких, что даже я на мгновение слепну: весь мир передо мной заливает невероятная белизна. Но я не останавливаюсь. Я все еще вижу лодку, она словно выжжена на обратной стороне моих век.
- Не останавливайтесь, - кричу я, пытаясь перекрыть вопли боли, которыми взрывается тьма вокруг нас.
Открываю глаза я уже на причале.
- Вон там! - выкрикиваю я, прежде чем успеваю понять, что меня уже опередили. Их шаги эхом отдаются на дереве причала. Я бегу за ними. Они прыгают в лодку, Сисси уже отвязывает ее, Эпаф берется за длинный шест со странным крюком наверху, готовясь оттолкнуться от берега.
Я позади, а потому единственный замечаю, что не так.
Резко оборачиваюсь, пытаясь рассмотреть, что за спиной. Слишком темно.
- Залезай! - рявкает Эпаф. - Чего ты ждешь?
Я приседаю, готовясь прыгнуть в лодку.
- Залезай!
Я застываю на месте, не в силах оттолкнуться от причала, опять оборачиваюсь. Причал пуст. Крики боли вдалеке затихают, скоро они опять поднимутся на ноги. И нагонят нас за несколько секунд.
- Отправляйтесь без меня, - кричу я. - Я вас догоню.
- Нет, Джин, оставь лошадь, не глупи…
Но я уже бегу обратно по причалу.
Небольшие молнии сверкают в небе - остатки той, чудовищной. Достаточно, чтобы задержать их еще на несколько секунд и позволить мне увидеть то, что нужно.
Вот. Перед экипажем. Не лошадь.
Бен.
Лихорадочно возится над упряжью, пытается развязать ее, лицо покрыто грязью за исключением дорожек от слез и дождя. Его рот приоткрыт, и до меня доносится странное бормотание:
- Ах-х, ах-х, нет, нет, пожалуйста, ах-х…
Я хватаю его поперек груди и забрасываю на плечо, разворачиваясь, чтобы побежать к причалу. В этот момент он развязывает последний узел, и конь вырывается на свободу. Глаза у него вытаращены от страха. Он готов понести. Мне в голову приходит идея, и я хватаю вожжи, прежде чем лошадь успевает убежать.
Вокруг меня раздается чавканье грязи и мяукающие голодные вопли.
Я закидываю Бена на спину коню.
Пронзительные вопли повсюду. Позади меня, позади меня, они вот-вот бросятся на меня.
Я готовлюсь запрыгнуть на коня.
И тут он кидается куда-то в темноту. Я успеваю заметить, как Бен вцепляется в его шею, и они исчезают.
Я хватаю излучатель, висящий у меня за спиной, снимаю его с предохранителя.
Животные вопли наполняют воздух.
Я бегу, рука на излучателе, смотрю назад, в любой момент ожидая атаки.
Не теряй ориентации, не сбивайся с пути.
Быстрее.
Я оглядываюсь. Позади, как буйки в бассейне, покачиваются темные фигуры, и их словно течением несет ко мне. Кто-то с криком вылетает прямо на меня. Его совершенно голое тело блестит, как белый мрамор, оскаленные клыки буквально светятся. Я стреляю. Первый луч проходит мимо, но второй попадает ему в живот, и он складывается пополам прямо в прыжке, падает к моим ногам, зажмурив от боли глаза, и кричит так, что это почти невозможно перенести. Я чувствую его дыхание на коже, его пальцы на моей щиколотке.
Вскрикиваю, отнимая ногу и разворачиваясь.
Шипение слева…
Я приседаю. Тень перелетает через мою голову и приземляется на ноги. Разворачивается. Хватает меня. Руки на моей шее, рот раскрыт. Я вижу клыки, темную бездну пасти. Если я сейчас промахнусь, то моя плоть, моя кровь, мои кости - все исчезнет в этой бездне.
Луч попадает ему прямо в рот. Он не кричит - нечем.
Я отбрасываю разряженный излучатель и бегу дальше. Вот уже причал.
Целая волна показывается справа от меня. Я отрезан. Половина бежит по причалу к лодке, вторая половина устремляется за мной. Я в ловушке со всех сторон: сзади, слева, спереди. Они везде.
За исключением реки.
Я поворачиваю направо и кидаюсь к берегу. Те, кто был позади, теперь оказываются справа и приближаются.
Тридцать ярдов.
Справа они вливаются в поле моего зрения, как сквозь трещину в плотине.
Двадцать ярдов. Ноги подкашиваются.
Конец. Они отрезали меня. Я вижу, как они линией выстраиваются вдоль берега, пригнувшись, готовясь к прыжку.
Но я не останавливаюсь. Из глаз льются слезы, ноги вот-вот подогнутся, легкие горят огнем - но я не останавливаюсь. Я не собираюсь умирать стоя. Я не собираюсь умирать на коленях. Я умру, пытаясь отбиться или убежать. Я встречусь с ними лицом к лицу. Неожиданно во мне вскипает гнев, он горячее, чем грозовая молния, и мое тело вновь наполняют силы.
"Не забывай", - звучит в моих ушах голос Пепельного Июня.
"Не забывай, кто ты", - раздается низкий и серьезный голос отца.
Я с криком бросаюсь прямо на них.
Они бегут ко мне.
Затем я прыгаю, выше, чем когда-либо, и проношусь над их головами. Вода словно поднимается мне навстречу.
- Запрещенный прием! - выкрикиваю я.
И вот я в реке, вода неожиданно теплая. Мгновение тишины под водой дает короткую передышку от криков и завываний. Только звук лопающихся пузырьков и глухой шелест. Затем всплески, один за другим. Они прыгают в реку за мной.
Я вытягиваю руку вперед на всю длину и ударяю ею по воде. Мое тело движется, вода течет у меня над головой. Я принимаюсь грести ногами, вытягивая вторую руку и тоже ударяя ею. Так, как мне всегда хотелось плавать, так, как мне всегда казалось правильным плавать. Я поднимаю голову: они в реке, но больше не представляют опасности. По сравнению со мной они что собаки по сравнению с дельфином.
Лодка отошла от причала, и теперь геперы в безопасности, плывут посреди реки. Толпа, заполнившая причал, шипит и рычит от злобы. Я вижу, как Эпаф и Джейкоб работают шестами, придавая лодке хорошую скорость.
Я пытаюсь окликнуть их, но мой голос заглушает рев толпы и стук дождя по воде. Я кричу громче, но ветер уносит слова прочь от лодки, прочь от геперов. Я плыву дальше, но лодка ловит течение куда лучше, чем я, и плывет куда быстрее. Она удаляется, а я чувствую, что не могу больше. Тело кажется невероятно тяжелым, ноги и руки будто наполнены ртутью. Легкие не могут сделать хороший вдох.
- Эй! - кричу я. - Подождите!
Это моя одежда. Промокнув, она превратилась в груз, который тащит меня на дно. Однако я не могу от нее избавиться. Я не сумею одновременно плыть и раздеваться. Поэтому я плыву дальше, сосредоточившись просто на том, чтобы выбрасывать вперед то одну, то другую руку. Но как бы я ни старался, лодка уплывает все дальше и дальше.
Они бросили меня. Геперы меня бросили.
Я переворачиваюсь на спину и позволяю течению нести мое тело - я слишком устал, чтобы плыть самостоятельно. Капли дождя падают мне на лицо. Я понимаю, каково быть брошенным. Я чувствовал это всю жизнь, но теперь знаю точно.
Пепельный Июнь рассказывала, как иногда посреди школьного двора к ней приходило искушение уколоть палец. Сдаться, позволить, чтобы все это закончилось. Сейчас это было бы так просто. Расслабиться, позволить течению прибить меня к берегу. Сдаться наконец. Их так много. Конец будет быстрым.
Но позволить всему закончиться будет означать бросить единственного человека, который отказался бросать меня, - Пепельный Июнь.
Я переворачиваюсь, заставляю себя грести руками. Мои гребки становятся вялыми, руки ударяются о воду, как комья грязи. Я начинаю тонуть.
И тут рядом со мной раздается плеск.
Кто-то вцепляется мне в спину, переворачивает. Рука обхватывает мою грудь, из воды поднимается лицо.
- Я тебя держу. Постарайся удержаться на плаву. Я тебя держу.
Я настолько измучен, что мне кажется, будто это Пепельный Июнь, будто она тихо шепчет мне в ухо, и от ее губ на мою шею падают брызги, будто это ее теплое дыхание щекочет мое ухо. Мне хочется спросить, как она выбралась из той ямы, как она сумела добраться сюда так быстро…
Но тут меня, словно сеть с рыбой, затаскивают в лодку. Кладут на самую середину, я вижу вокруг обеспокоенные лица. Дэвид, Джейкоб. Рядом шлепает кто-то мокрый и черный, как тюлень.
Сисси.
- Поверните его на бок, - говорит она, выплевывая воду.
Я чувствую, как моя щека прижимается к гладкому от времени дереву, слышу тихий плеск воды, бьющейся о стенки лодки. С усилием мне удается сесть.
Лодка представляет собой по сути усовершенствованный плот. Но плот широкий и надежный. В центре каюта - чуть больше шалаша. Сзади Эпаф и Джейкоб все еще налегают на шесты, выводя лодку на середину, подальше от берегов. А вот и Бен, сидит у борта, обняв колени. Он смотрит на меня, и его залитое слезами лицо растягивается в слабой улыбке. Большим пальцем он указывает на каюту. Оттуда доносится тихое ржание и стук копыт по дереву.
Всю ночь они преследуют нас по берегу - сотни силуэтов, - скалясь с ненавистью обманутых и лишенных заслуженной добычи хищников. Это бесконечная ночь, полная тьмы, дождя и нескончаемых хищных воплей. Наконец дождь заканчивается, и небо очищается. Луна и звезды льют свой болезненный свет на толпу, заполнившую берег, где глаза продолжают гореть безумной жаждой. Лунный свет приводит их в ярость, но они не в силах оставить нас. Ночное небо светлеет, как и любой другой ночью, черноту разбавляют проблески серого. Постепенно они уходят, сначала немногие, но потом, с воем неутоленного желания, который длится почти минуту, все как один разворачиваются и бегут обратно. Обратно к Институту, обратно к безопасной тьме его стен.
Мы решаем днем разделиться на смены: двое на шестах, один смотрит вперед. Остальные спят в каюте - похожем на шалаш сооружении без передней стены.
Меня освобождают от первой вахты, но я слишком возбужден, чтобы спать. Вместо этого я мочу рубашку в реке и даю коню пожевать ее, чтобы напиться. Как и остальные, я вглядываюсь вдаль в поисках движения, хоть и знаю, что яркое солнце дает нам достаточную защиту. Спустя час ноги наконец отказываются меня держать, и я ложусь в каюте. Сон приходит и уходит, как бьющийся о стекло мотылек.
Просыпаюсь я тем не менее уже ближе к вечеру. Они позволили мне проспать обе вахты. Рядом со мной храпят Бен и Эпаф. Бен бормочет во сне что-то неразборчивое. Сисси стоит на носу, я присоединяюсь к ней.
- Ночью они опять вернутся, - произносит она.
Я киваю.
- И следующей ночью. И следующей за ней, возможно.
Она трет нос.
- Будем надеяться, что эта река тянется достаточно далеко. Если она закончится сегодня, то завтра…
Ей незачем договаривать.
Некоторое время мы молчим.
- Они когда-нибудь перестанут приходить?
- Нет, - я смотрю на восточные горы, - если они будут знать, что мы здесь, они не перестанут приходить. Они никогда не остановятся. Они построят на полпути убежища и будут использовать их, чтобы в конце концов добраться до нас.
Сисси делает глоток из кружки, которую держит в руке, и смотрит вдаль.
- Нам бы надо причаливать днем, - говорит она, - чтобы добыть еды. Если увидим какую-то дичь, можно на нее поохотиться. Нам нужна еда.
- У нас есть оружие?
- Дэвид успел схватить копье. И мои кинжалы. Это все.
- У нас не было времени.