– Что за стрельба ночью была? Или это секрет? – поинтересовался Грынь.
– Тебе одному скажу, но это между нами. Контрабандиста убили. Был такой, Юзек Петровский.
– Да кто же его не знает? Он родом из этих мест. Перед приходом Советов в Польшу ушел, видимо, было чего бояться. А приходил он к полюбовнице своей давней, к Ядвиге Собич, третий дом слева от сельсовета.
– Даже так!
– Да у него знакомых половина деревни…
– Плохо! А сейчас попробуй узнай, у кого он был…
Урсуляк только развел руками:
– Тут я вам не помощник…
Федор поднялся:
– Пойду познакомлюсь с этой Ядвигой.
– Поосторожней, командир, смотри не влюбись! Уж больно красива баба, огонь просто!
Ха! Да не попалась еще Федору та девушка или женщина, которая завладела бы его сердцем.
По пути его встречали редкие жители. Поравнявшись с Федором, они снимали шляпы, кланялись и приветствовали:
– Добрый дзень, пан официер!
Идти было три минуты, и вот Федор уже стучит в калитку.
Открывать вышла женщина лет тридцати – и в самом деле красавица: длинные русые волосы толстой косой были уложены вокруг головы, зеленые глаза, правильные черты лица, высокая грудь, тонкая талия. Одета в национальное, с вышивкой, платье с передником.
– Что хотел пан?
– Побеседовать. Можно войти?
– Входите.
Федор заметил, что женщина чем-то огорчена, расстроена, пытается это скрыть, напустив на себя безразличный вид, но глаза ее выдавали.
Ядвига провела лейтенанта в хату и предложила сесть.
Федор окинул взглядом комнату.
По местным меркам жила Ядвига зажиточно. В углу комнаты – швейная машина «Зингер», на полу – не домотканые дорожки, а настоящий ковер.
Федор уселся на венский стул, а не табуретку, которые были во многих хатах.
– Желаете выпить, пан офицер? Наливочка сливовая или самогон? Водочки нет, я слышала – русские офицеры ее предпочитают.
– На службе не употребляю. Скажите, вы знали Юзека Петровского?
На лице Ядвиги отразилась целая гамма чувств.
– Донесли уже! Отрицать бессмысленно, знаю, конечно.
– В каких вы были отношениях?
– Связь любовная у нас. А что, большевики считают любовь преступлением?
– Ни в коем случае!
– Тогда почему такой интерес ко мне? Ничего предосудительного я не совершала.
– Гражданин Петровский задержан нами после незаконного пересечения границы. По советским меркам это преступление.
Ядвига занервничала, пальцы ее рук мелко задрожали.
– У вас есть что сказать по этому поводу?
– У меня он не был!
– Как не был? Вы же только что признались – любовь у вас…
– Он у Дануты был, разлучницы треклятой!
– Кто такая?
– По другую сторону от сельсовета, пятый дом. Она давно Юзека привечала.
– Так вы утверждаете, что сегодня ночью он у вас не был и ничего не оставлял?
– Матка Боска! Клянусь, не видела!
Клятвы – это все пустые слова. А словам Федор не верил, доверяя только фактам, вещдокам или документам.
– Что теперь с ним будет? – спросила Ядвига.
– С кем? А, с Юзеком? Под суд пойдет. Не смею больше отрывать вас от дел. Кстати, вы работаете?
– Нет, негде. Своим хозяйством живу.
Вот в этом Федор усомнился. Больно руки у женщины ухоженные, непохоже, что она с землей в огороде дело имеет. Но это не его забота, на то милиция есть.
От Ядвиги Федор сразу отправился к Дануте.
Женщина встретила его с зареванным лицом.
Женщина встретила его с зареванным лицом.
– По какому поводу печаль? – поинтересовался Федор.
По двору бегал белобрысый мальчуган лет пяти в одной рубашонке.
– А то вы не знаете! – женщина была не рада его приходу и не скрывала неприязни.
– Может, в хате побеседуем?
– У меня не прибрано, говорите здесь.
– Ну хорошо. Ваш знакомый – назовем его так, Юзек Петровский, незаконно пересек государственную границу. При задержании отстреливался, был ранен.
– Тяжело? – вырвалось у женщины.
– Сейчас он в больнице, им занимаются врачи, и о состоянии его я не знаю. Так вот, он оставил вам груз, с которым пришел. Предлагаю выдать его добровольно.
– Нет у меня никаких вещей, ничего он мне не оставлял.
– Лжете! Когда Юзек сможет говорить после операции, он укажет на вас.
– Никогда!
– Дослушайте… Поверьте, в НКВД есть мастера – они разговорят любого. И когда выяснится, что груз у вас, вы попадете в сообщники со всеми вытекающими отсюда последствиями… О сынишке подумайте.
В глазах женщины появился страх. Если она любила Юзека и решила его покрывать, то беспокойство о сыне должно заставить ее задуматься. Федор видел, что она колеблется.
– Выдайте добровольно то, что он принес вам, и вас никто не тронет. Но если за вами явятся после допроса Юзека, то вы попадете под статью.
– Это Ядвига, кошка драная, оговор на меня сделала, чтоб ей пусто было!
– Оставьте женские разборки. У меня, впрочем, как и у вас, нет времени. Уже завтра приедут солдаты и учинят обыск во всех домах. Даю вам три минуты на размышление, – и Федор демонстративно посмотрел на часы. Конечно, он блефовал, конечно, он обманывал женщину, давил на ее психику, но ни в одной спецслужбе нет места сантиментам. Его задачей было защитить Родину от перебежчиков и опасных грузов, а уж как он это сделает, никого не интересовало. Очень кстати вспомнились слова Глеба Жеглова о Кирпиче в известном фильме: «Вор должен сидеть в тюрьме!»
Время истекло, и Федор уже взялся за калитку, всем своим видом демонстрируя желание уйти.
– Погодите… – наконец решилась женщина. – Идите за мной…
Данута прошла на обширный задний двор, подвела Федора к амбару и распахнула дверь.
– Там…
– Где «там»? Конкретнее?
– Под сеном, в углу.
Федор взял вилы и осторожно разгреб сено, приготовленное на зиму для скота. Внезапно почувствовал, что вилы за что-то зацепились. Федор разгреб сено руками, увидел под ним брезентовый мешок и, поднапрягшись слегка, вытянул его. Мешок был тяжелый, килограммов на двадцать. Не обманулся Борисов, нарушитель имел при себе груз. На ощупь – нечто квадратное, плотное.
Федор развязал тесемки мешка, растянул края, но под ними оказался еще один, из прорезиненной ткани. И его Федор открыл.
Ба! Радиостанция немецкая, и к ней – элементы питания, сухие батареи. Не простой контрабандист этот Юзек! Зачем контрабандисту рация, да еще немецкая – надписи на табличках рации не оставляли сомнения в происхождении.
Федор снова все увязал, как было.
– Что-нибудь еще Юзек оставлял?
– Нет.
– Кто за грузом должен прийти?
– Он сказал, что мужчина. Скажет условные слова «Привет от Юзека и низкий поклон» и отдаст вторую половину десятирублевой купюры.
Вот блин, прямо шпионский роман!
– Несите эту половину…
Пока женщина ходила, Федор задумался. Что делать с рацией? Забрать на заставу? Или оставить здесь? А если оставить, не воспользуется ли Данута его оплошностью? Выбросит в овраг за деревней и избавится от улики – на рации же отпечатков ее пальцев нет.