- Ты сказал "след Гиртмана"? Считаешь, он существует?
Сервас посмотрел на своего патрона, пожал плечами, изображая неведение, и вышел.
Далекие раскаты грома, жара, застывший воздух и серое небо. Казалось, что все вокруг ждет чего-то, замерев, как мушка в янтаре. Риги и поля выглядели покинутыми, заброшенными. Около 15.00 он остановился пообедать в придорожном заведении, где посетители шумно обсуждали способности игроков национальной сборной по футболу и компетентность ее тренера. По разговорам Сервас понял, что следующий матч команда будет играть с мексиканцами, и почти готов был спросить, насколько силен соперник, но воздержался. Собственный внезапный интерес к чемпионату удивил его; он понял, что питает тайную надежду на скорый вылет французской сборной, тогда можно будет наконец заняться чем-нибудь полезным.
Сыщик так глубоко погрузился в раздумья, что не заметил, как въехал на мощенные булыжником улицы маленького городка. Он вспомнил разговор в ресторане и с изумлением осознал, что все произошло за несколько часов, в пятницу вечером, во время матча по футболу, когда вся страна сидела у телевизоров. Они должны копать, держа в уме эту хронологию. Нужно сконцентрироваться на том, что случилось незадолго до начала, и тщательно восстановить последовательность событий. Ему следует танцевать "от печки", то бишь от паба, откуда Юго ушел за несколько минут до совершения убийства. Сервас был практически уверен, что человек, которого они разыскивают, выбрал время и место совершенно осознанно. Точный расчет времени играет ключевую роль. Сервас поставил машину на стоянку на маленькой площади под платанами, выключил двигатель и посмотрел на террасу паба. Все столики заняты. Юные лица. Студенты и студентки. Как и во времена его учебы, девяноста процентам клиентов меньше двадцати пяти лет.
Марго Сервас взяла себе стаканчик безвкусного кофе из автомата в холле, всыпала лишнюю порцию сахара, прихваченную в буфете, надела наушники - сигнал окружающим "отвалите!" и бросила незаметный взгляд на трио Давид-Сара-Виржини: они стояли на другом конце заполненного людьми шумного холла. Девушка следила за ними, прикусив нижнюю губу и делая вид, что изучает доску объявлений. Среди прочих там висели сообщения: "Студенческая ассоциация Марсака устраивает 17 мая Бал конца года" и "Франция - Мексика, трансляция на огромном экране, 17 июня, 20 ч. 30 мин., корпус "Ф" факультета естественных наук. Приходите все: пиво и носовые платки гарантируем!" Кто-то приписал ниже толстым красным фломастером: "ДОМЕНЕКА - В БАСТИЛИЮ!" Разговор между троицей был очень оживленным; они то и дело оглядывались, заставляя Марго нервничать и сожалеть, что она не умеет читать по губам. Когда Сара посмотрела в ее сторону, девушка быстро отвела взгляд и сделала вид, будто воюет с кофейным автоматом, а когда снова подняла глаза, увидела, что они идут в сторону двора. Марго направилась следом, на ходу вытаскивая из сумки кисет с табаком и бумагу. Скрипучий, как ржавая пила, голос Мэрилина Мэнсона распевал в наушниках "Arma-goddanm-motherfuckin-geddon":
Убьем сначала баб, потом мужиков.
Дьявольские девки сходят с ума
И чертовски хотят свести счеты с жизнью.
Сначала ты пытаешься его трахнуть,
Потом хочешь накормить.
Если он не запомнил твое имя,
Лучше убей его…
Ее любимый певец и любимая группа… она знала о них все. Следуя примеру Мэрилина Мэнсона, ударник взял псевдоним Джинджер Фиш - от Джинджер Роджерс и Альберта Фиша, американского убийцы-людоеда; басист назвался Твигги Рамиресом - от знаменитой английской модели Твигги и серийного убийцы Ричарда Рамиреса. "Может, стоит задуматься о воздействии таких вот гипнотизирующих клипов и подстрекательских текстов на неокрепшие умы, а не спускать всех собак на всемогущую Американскую стрелковую ассоциацию (NRA) после очередной бойни, устроенной подростками в школе?" - задумалась Марго. Впрочем, защитники свободы художнического самовыражения ни о чем подобном не задумываются. Однажды Марго высказалась в том смысле, что "некоторые презренные торгаши, возомнившие себя артистами, не стоят и волоска с головы убитого в кампусе или в любом другом месте человека", за что ее немедленно заклеймили "фашизоидной реакционеркой". Она и сама бросилась бы на защиту пресловутой свободы самовыражения, покусись кто на это сокровище, но ей нравилось провоцировать окружающих. Подобно Сократу, девушка любила развенчивать "удобные" убеждения собеседников, не оставляя камня на камне от поспешных ответов, мешая мыслить округло.
Она поискала троицу глазами в толпе и обнаружила, что они разделились. Сара и Виржини молча курили, Давид отошел в сторону. Марго сосредоточилась именно на нем. Никто не видел Давида в субботу и воскресенье, но Марго точно знала, что домой он не возвращался, как она сама и Элиас. Где он обретался? Сегодня утром вид у него был встревоженный и напряженный. Давид - лучший друг Юго. Они практически не расстаются. Марго не раз вступала в спор с Давидом; ее бесило, что он ничего не принимает всерьез, но она угадывала за напускным шутовством раненую душу. Вечная улыбочка на губах играла роль щита. Вот только от чего он защищается?
- Ты… зам… чт… у… Дави… нерв… вид?
Обрывки слов с трудом прорывались сквозь вопли Мэрилина Мэнсона: "Трахайся, жри, убивай, и так раз за разом".
Элиас.
Она вынула один наушник.
- Я сел тебе на хвост, как только мы вышли из класса, - сообщил он.
Она вопрошающе подняла одну бровь. Элиас наблюдал за ней сквозь упавшие на лицо волосы.
- Ну, и?
- Я видел твой маневр… Ты за ними следила. Разве моя идея не показалась тебе идиотской?
Девушка пожала плечами и вернула наушник на место, но Элиас тут же его выдернул.
- Тебе в любом случае следовало бы вести себя поосторожней! - прокричал он ей в ухо. - Я навел справки: никто не знает, где Давид провел уик-энд.
Паб "Дублинцы" держал ирландец из Дублина, утверждавший, что Джойс - величайший писатель всех времен. В годы студенческой молодости Серваса он уже жил в Марсаке, но они с Франсисом знали только его имя - Аодаган. Он всегда сам стоял за стойкой. Как и Сервас, Аодаган постарел на двадцать лет, но тогда - давно - ему было столько же, сколько сейчас майору. В середине восьмидесятых Аодаган приехал на юго-запад Франции преподавать английский. До этого он служил в армии (кое-кто утверждал, что это была ИРА - Ирландская республиканская армия). Нрав у Аодагана оказался слишком пылким и задиристым для преподавания, и он обнаружил, что за стойкой бара его авторитет куда выше, чем у школьной доски.
Паб Аодагана был единственным питейным заведением в Марсаке, где, кроме дерева, меди и фаянсовых разливочных машин, были несколько стеллажей с книгами на языке Шекспира. Посещали его в основном студенты и члены местной британской диаспоры. Сервас, учась в лицее, бывал здесь по нескольку раз в неделю, один или с ван Акером и другими студентами, пил пиво или кофе и часто брал с полки книгу. Замирая от восторга, он читал в подлиннике "Над пропастью во ржи" Сэлинджера, "Дублинцы" Джеймса Джойса или "На дороге", то и дело заглядывая в толстенный англо-французский словарь.
- Милостивый боже! Это и впрямь молодой Мартен или я брежу?
- Уже не такой молодой, бородач.
Темные волосы ирландца поседели, но он и теперь являл собой этакую помесь коммандо и диджея пиратской радиостанции эпохи 60-х. Ирландец вышел из-за стойки и сгреб Серваса в охапку.
- Ну, и что с тобой сталось?
Мартен ответил, и Аодаган нахмурился.
- А я считал тебя будущим Китсом.
Сервас расслышал разочарование в голосе ирландца, и на долю секунды его охватил жгучий стыд. Аодаган хлопнул сыщика по спине и весело пророкотал:
- Угощение за мой счет! Что будешь?
- Здесь все еще наливают твое знаменитое темное?
Владелец паба радостно сморщился и подмигнул. Когда он принес пиво, Сервас жестом пригласил его сесть напротив.
Ирландец ответил удивленным взглядом. Удивленным и настороженным. Даже по прошествии стольких лет Аодаган узнал этот особый тон, а французскую полицию он любил ничуть не больше британской.
- Ты изменился, - констатировал он, отодвигая стул.
- Да. Стал легавым.
Аодаган печально понурился.
- Вот уж кем я точно не мог тебя вообразить, так это полицейским, - тихо посетовал он.
- Люди меняются, - философски заметил майор.
- Не все…
В голосе ирландца прозвучала боль. Похоже, для него было подлинной мукой вспоминать пережитые предательства, измены и отречения. "Свои или чужие?" - невольно подумал Сервас.
- Мне нужно задать тебе несколько вопросов…
Он посмотрел в глаза Аодагану, и тот выдержал этот взгляд. Сыщик почувствовал, что атмосфера встречи меняется. Они больше не были Мартеном и Аодаганом прежних времен. За столом сидели двое - сыщик и человек, который не любит сталкиваться лицом к лицу с легавыми.
- Тебе что-нибудь говорит имя Юго Бохановски?
- Юго? Само собой. Все знают Юго. Блестящий парень… Напоминает тебя - тогдашнего. Нет, скорее Франсиса… Ты был более сдержанным, закрытым, хотя ни в чем им не уступал.
- Знаешь, что его арестовали?
Ирландец молча кивнул.
- В вечер убийства Клер Дьемар он был в твоем пабе. И ушел, если верить некоторым свидетелям, за несколько минут до убийства. Ты что-нибудь заметил?
Аодаган не отвечал, явно что-то прикидывая, потом взглянул на Серваса - так апостолы могли смотреть на Иуду.
- Я был в баре, далеко от двери, обслуживал клиентов… В паб набилась целая толпа, и я, как и все в тот вечер, пялился в телевизор… Нет, я ничего не заметил.
- Помнишь, где сидел Юго с друзьями?
Аодаган указал на столик рядом с висящим на стене телевизором:
- Там. Они пришли рано, чтобы занять лучшие места.
- Кто был с ним за столом?
Ирландец снова ответил не сразу.
- Точно не скажу. Помню Сару и Давида. Сара - красотка, самая прекрасная посетительница моего паба, но не задавака. Шикарная девчонка. Слегка замкнутая. Она, Виржини, Давид и Юго - неразлучные друзья. Напоминают мне вас - Франсиса, Марианну и тебя в их возрасте…
Старая обида проснулась, как незалеченная язва желудка.
- Помнишь, вы приходили и обсуждали, как изменить мир, говорили о политике, бунте, революции, мечтали изменить систему… Черт побери, молодость повсюду одинакова. Марианна… Помнишь, какой она была? Прелестная Сара мизинца ее не стоит. Марианна всех вас сводила с ума, это было очевидно… Я тут повидал студенток… Но Марианна была единственной в своем роде.
Сервас пристально посмотрел на ирландца. В студенческие годы эта мысль не приходила ему в голову, но ведь Аодагану было тогда всего сорок. Он, как и все, не остался равнодушным к прелестям Марианны. К исходившему от нее флеру загадочности и превосходства. К тому дуновению безумия, что веяло вокруг нее.
- Давид - лучший друг Юго.
- Я знаю, кто такой Давид. А что Виржини?
- Маленькая брюнетка, пышечка в очках. Очень живая, умная. И очень властная. Она создана, чтобы повелевать окружающими, уж ты мне поверь. Другие, впрочем, тоже. Вы были на это запрограммированы, так ведь? Вам на роду было написано стать патронами, главами Управлений людскими ресурсами, министрами и бог знает кем еще.
Внезапно Сервас кое-что вспомнил.
- В пятницу вечером, когда мы приехали в Марсак, отключилось электричество…
- Мне повезло, у меня есть запасной генератор. Авария произошла за десять минут до окончания матча… Черт, не могу поверить, - пробурчал Аодаган.
- Во что ты не можешь поверить?
- В то, что ты стал полицейским… - Он протяжно вздохнул. - Знаешь, в семидесятых я сидел в Лонг Кэш, самой жуткой тюрьме Северной Ирландии… Ты когда-нибудь слышал о блоках "эн"? Режим повышенной безопасности. А называли их так потому, что с воздуха они напоминали букву "эн". Лонг Кэш была когда-то военной базой, где британская армия держала республиканцев и ирландских лоялистов, боровшихся против английской оккупации. Обветшавшие строения, грязь, влажность, рамы без стекол, жуткая антисанитария… И мерзавцы-надзиратели, чистой воды нацисты. Зимой было так холодно, что мы не могли спать. Я участвовал в знаменитой голодовке тысяча девятьсот восемьдесят первого года, когда Бобби Сэндз ничего не ел шестьдесят шесть дней и умер. Хотя за месяц до смерти ирландский народ избрал его депутатом, но Маргарет Тэтчер осталась непреклонной. Я участвовал в "Стачке одеял" - мы отказались носить тюремные робы и, несмотря на адский холод, ходили голыми, прикрываясь завшивленными одеялами. В том же году я примкнул к "Грязному протесту" - заключенные перестали мыться, мазали стены камер дерьмом и ссали на пол, протестуя против пыток и жестокого обращения. Нас кормили гнилыми продуктами, били, пытали и унижали… Я не сломался, ни в чем не уступил. Я ненавижу людей в форме, мой молодой друг, даже если она невидима.
- Значит, это правда…
- Что именно?
- Что ты был в ИРА.
Аодаган послал сыщику непроницаемый взгляд и ничего не сказал.
- Я слышал, когда-то ИРА вела себя в гетто как самая настоящая полиция, - поддал жару Сервас.
В глазах его собеседника заплескалась ярость. Этот человек ничего не забыл.
- Юго - хороший парень. - Аодаган решил сменить тему. - Думаешь, он виновен?
Мартен колебался.
- Не знаю. Потому и прошу о помощи. Забудь, что я из полиции, и помоги.
- Очень жаль, но я ничего не заметил.
- Возможно, есть другой способ… Поговори с людьми, задай правильные вопросы, постарайся выяснить, кто что видел и слышал.
Лицо ирландца выражало недоверчивое изумление.
- Хочешь, чтобы я шпионил и разнюхивал для легавых?
Сервас пропустил эту фразу мимо ушей.
- Я хочу, чтобы ты помог мне вытащить из тюрьмы невиновного человека, - отрезал он. - Мальчишка со вчерашнего дня сидит под замком. Он ведь тебе нравится. Достаточно веский довод?
Аодаган испепелил Серваса взглядом, но майор видел, что ирландец задумался.
- Вот как мы поступим, - сказал он наконец. - Я сообщу тебе всю оправдательную информацию, какую смогу накопать, но оставлю при себе факты, свидетельствующие против Юго или кого-то другого.
- Черт бы тебя побрал, Аодаган! - Сыщик повысил голос. - Убита женщина. Ее пытали, потом утопили - в собственной ванне. Возможно, где-то рядом бродит убийца, готовый напасть снова!
- Полицейский здесь ты, - ухмыльнулся ирландец и встал. - Решать тебе.
В 17.31 он вышел на маленькую площадь. Посмотрел на затянутое чернильно-черными тучами небо. Снова будет дождь. Тревога не отпускала Серваса, у него сосало под ложечкой - мерзкое ощущение…
В пятницу вечером на этой площади что-то происходило. Юго говорит, что ему не по себе - еще нет 20.30, матч с участием сборной Франции пока не начался. Он направляется к своей машине. Кто-то идет следом за ним. Этот кто-то находился в пабе, среди посетителей, и выжидал.
Через полтора часа жандармы обнаружили Юго в доме Клер Дьемар. Что произошло сразу после того, как парень покинул паб? Он был один или с кем-то? В какой момент он отключился?
Майор обвел взглядом стоянку и ряды машин. Где-то далеко прогремел гром, нарушив вечерний покой. Порыв горячего ветра растрепал ему волосы, несколько тяжелых капель выпали из влажного воздуха и шлепнулись на землю. На другой стороне площади стояло самое высокое здание Марсака - десять блочных этажей, - этакая уродливая бородавка среди добротных городских домов и частных особняков. На первом этаже располагались собачий салон красоты, агентство "Pole Emploi" и банк. Сервас сразу их заметил. Камеры наблюдения банка… Две штуки. Одна пишет пространство над входом, другая - всю остальную площадь. А значит, и парковку… Сервас нервно сглотнул. Это будет слишком большим везением. И это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Но проверить все равно придется.
Он запер джип и пошел вдоль машин по направлению к камере.
Она была повернута в нужном направлении. Сыщик обернулся и посмотрел на вход в паб. Метров двадцать пять, не меньше… Теперь все будет зависеть от качества изображения. Камера находится слишком далеко, чтобы опознать выходящего из паба человека - если не знать, о ком идет речь. Возможно, удастся проверить, выходил ли кто-нибудь еще после Юго…
Сервас нажал на кнопку звонка, и дверь открылась. Он миновал просторный холл, прошел мимо клиентов, ждущих своей очереди у окошек, пересек белую линию и показал значок одной из четырех служащих.
За стеклом на стойке была выставлена монета с изображением Супергероя и логотипом банка. Сервас подумал, что рекламщики не лишены чувства юмора. Где был их Супербанкир с декабря 2007-го по октябрь 2008-го, когда акционеры во всем мире потеряли 20 000 миллиардов долларов - то есть половину всех богатств, произведенных за год на планете, - из-за алчности, ослепления и некомпетентности банков, инвесторов и трейдеров? И где он будет, когда банку придется списать долги грекам, португальцам и испанцам?
Майор объяснил, что ему необходимо срочно видеть директора банка, и сотрудница сделала звонок. Через две минуты к нему подошел мужчина лет пятидесяти в костюме и галстуке с непроницаемым выражением лица и протянул руку для приветствия.
- Следуйте за мной, - сказал он.
Застекленный кабинет в конце коридора. Директор пригласил сыщика сесть, тот отказался и в двух словах объяснил, о чем идет речь. Директор приложил палец к нижней губе.
- Думаю, это можно устроить, - произнес он наконец. - Идемте.
Они покинули кабинет-аквариум, дошли до конца коридора, и директор открыл дверь в клетушку с крошечным окошком матового стекла. На столе стояло автоматическое видеозаписывающее устройство, рядом находился 19-дюймовый экран. Директор банка нажал на кнопку включения.
- У нас четыре камеры, - пояснил он. - Две внутри и две снаружи, хотя страховая компания не настаивала именно на таком количестве. Единственным требованием было вести видеонаблюдение за банкоматом. Вот, взгляните.
На экране появились четыре картинки.
- Меня интересует вот эта камера. - Сервас ткнул пальцем в левый верхний прямоугольник с изображением парковки.
Директор нажал на кнопку № 4 на пульте, и картинка заняла весь монитор. Сервас заметил, что изображение слегка расплывалось на уровне входа в паб.
- Вы записываете в режиме нон-стоп или устройство включается, реагируя на датчики движения?
- В помещении камеры пишут постоянно - кроме той, что отвечает за банкомат. Запись закольцована.
Мартен расстроился.
- Значит, запись за прошлую пятницу стерта последующими?
- Вовсе нет, - улыбнулся директор. - Нужная вам камера реагирует и на датчики движения и включается, когда что-то происходит на парковке, то есть днем - часто, а ночью - крайне редко. Кроме того, камера записывает ограниченное количество кадров в секунду - из экономии. Если память мне не изменяет, жесткий диск имеет объем один терабайт - этого более чем достаточно. Мы храним записи в течение строго определенного срока.
У Серваса участился пульс.
- Не спрашивайте, как это функционирует, - сказал директор, протягивая сыщику пульт. - Хотите, чтобы я пригласил техника? Он будет здесь через полчаса.