Как‑то раз к нему на улице придурки какие‑то прицепились, так он нет, чтобы в ножки поклониться – в драку ввязался! Они его всей шайкой отмолотили, да еще и ножом пырнули. Так плох был – боялись, что не выживет, пришлось даже переливание крови делать. Целый месяц в больнице провалялся! У нас с ним и так семейный бюджет тощий, а тут мы совсем на мели оказались. Родители его, правда, немного помогли, но ведь они сразу, когда Тат‑тян еще только со мной встречаться начал, против наших отношений были, так что особо на них рассчитывать не приходилось. И что, как быть женщине в такой ситуации? Только и остается, что собой пожертвовать!..
Начав свою тираду достаточно самоуверенным тоном, Дзюнко постепенно распалилась, и ее пылкая речь понеслась, как огонь, пожирающий промасленную бумагу. Под конец ей стало неловко, и она, прижав пальцы к вискам, горько вздохнула:
– Как ни оправдывайся, все равно без толку. Сэнсэй, в этом письме написана правда.
– Стало быть, Тат‑тян, про которого ты сейчас говорила, то есть Судо Тацуо, – это твой нынешний супруг?
– Ага.
– Прости, пожалуйста, а чем он занимается?
– Агент по подписке в страховой компании. Конечно, он стеснительный до невозможности, но дела у него идут. Может, потому что он к людям всегда с почтением. Да только оклад у него фиксированный – говорить не о чем. Ясно было, что так нам на жилье не заработать, вот я и пошла на хитрость.
– Сколько ему лет?
– Он на два года меня моложе. Потому‑то его родители и были против нашего брака. Да и прошлое у меня тоже…
– А тебе сколько, извини за бестактность?
– Хотелось бы сказать, что вопрос невежливый, но сколько есть, столько есть, ничего не поделаешь. Уже две тройки. То есть тридцать три, если по‑старому считать. Сэнсэй, я потому и заторопилась. Вы же сами знаете, по характеру я не ночная бабочка. А Тат‑тян – он такой чистый, искренний. Я изо всех сил старалась ему хорошей женой стать. Да все напрасно.
Раскаяние, звучавшее в ее голосе, говорило о том, что по своей сути эта молодая женщина принадлежала к тем, кто продолжает ощущать в себе кровь прежних поколений.
– А вот на всякий случай, ответь‑ка: директор фармацевтической фирмы Q, о котором говорится в письме, господин Х.К. – это не Хибики Кёскэ?
– Ой! Сэнсэй, вы знаете Хибики Кёскэ?!
– Встречал пару‑тройку раз, когда мы со старшим инспектором Тодороку хаживали к вам в бар. Он же твоим патроном был, всегда Харуми‑тян спрашивал.
Бар «Три Экс» относился к заведениям достаточно высокого уровня. Почтенная публика, вполне пристойные женщины. Вся атмосфера там была какая‑то домашняя, и, придя однажды, многие становились постоянными посетителями.
В письме в таком тоне говорилось о седовласом покровителе Дзюнко, что сразу представлялся эдакий жирный, как свинья, мерзкий стареющий тип, но в памяти у Киндаити осталось несколько другое.
Это был хорошо ухоженный мужчина лет пятидесяти с неплохими манерами. Он всегда собирал около себя трех‑четырех женщин, всех щедро угощал. Со стороны казалось, что он не столько развлекается сам, сколько предоставляет возможность развлечься им, и Киндаити еще тогда обратил внимание, что этот человек пользуется у женщин популярностью.
– И когда он начал тебе покровительствовать?
– Весной пятьдесят девятого, это больше года продолжалось.
– Ты тогда уже ушла из бара?
– Еще нет.
– А рассталась ты с ним из‑за Тацуо?
– Ну да, здесь такое дело… Ну, в общем, если рассказывать, так просто дешевый роман получится. Я очень страдала из‑за того, что со мной происходит, и па… – ой, то есть Хибики‑сан, он тогда сказал, что поможет мне свое заведение открыть.
Если честно, для тех, кто в подобных местах работает, это просто предел мечтаний, а вот для меня… Мне сразу до того тяжко стало – быть владелицей какого‑то бара, девочек держать… Подумать, и то горько. А тут как раз и появился Тат‑тян, поэтому… Ох!
Дзюнко перевела взгляд на окно:
– Какой шум на улице!
– А правда, в чем дело? Может, случилось что‑то?
– Никакого покоя!
– Ну‑ка, ну‑ка…
Киндаити Коскэ поднялся и вышел на веранду. Дзюнко последовала за ним, встала рядышком.
Мы забыли сообщить, что квартира 1821 располагалась в корпусе 18 на первом этаже. Поэтому с террасы как на ладони был виден за пустырем (будущим зеленым островком) северный фасад корпуса 20, где как раз сейчас завершались строительные работы.
Перед этим корпусом спиной к нашим героям стояла группа людей, которые громко наперебой что‑то обсуждали. С крыши вниз смотрели рабочие, они перекрикивались со стоящими внизу мужчинами.
– Что это там?
– Похоже, кто‑то пострадал.
– Может, кто сверху упал?
– Вряд ли…
С задумчивой улыбкой Киндаити некоторое время наблюдал за людской суетой, но даже он не мог предположить, что присутствует сейчас при начале громкого дела, которое ему предстоит распутывать. А потому он сказал:
– Ладно, давай продолжим. Та девушка, Киёми, которую мы встретили, она тоже жертва подобного письма?
Он вернулся в комнату.
– Да, ужасно гадкая история.
Дзюнко вошла следом за ним и прикрыла за собой застекленную дверь.
– Там еще гораздо худшие непристойности были написаны.
– Непристойности?
– Мол, не верите, так пусть врач проверит ее девственность.
У Киндаити Коскэ от неожиданности глаза полезли на лоб.
– Это с какой стати?
– Да ни с какой! Я думаю, здесь много таких грязных писем гуляет. Мы с Киёми – это только кусочек айсберга, а тут, наверное, полно людей от таких писем мучается. Может, кофе?
– Пожалуй, не откажусь.
– Сейчас, минуточку.
Из кухни по квартире разнесся благоуханный аромат, затем появилась Дзюнко с двумя чашками на подносе.
– Сэнсэй, да что же за шум такой!
– Хм, похоже, и правда кто‑то пострадал.
Вдыхая благородный запах кофе, Киндаити принялся вновь рассматривать письмо.
– Как вы считаете, сэнсэй, эти вырезанные слова – они могут что‑нибудь подсказать?
– Ну как тебе сказать. Раз уж больше никаких зацепок нет, остается только за это ухватиться.
– Они ведь все из разных журналов и газет?
– Похоже на то. Кропотливая работа, однако… А что, то письмо, которое получила Киёми, оно тоже так начиналось – Ladies and Gentlemen?
– Абсолютно так же. Вот только Киёми не сама его получила. У нее приятель есть, кто именно, она не сказала, вот он и получил. Киёми из‑за этого чуть с жизнью не рассталась.
– Это в каком смысле?
– Пыталась с собой покончить. Хорошо, я тогда к ней заглянула.
– Попытка самоубийства?
– Ну да! Я тогда и думать не думала, что окажусь в той же тарелке. Ой, сэнсэй, кажется, патрульная машина приехала!
Действительно, с надсадной сиреной в квартал примчалась полицейская патрульная машина.
– Так что же произошло?
Они вышли на веранду. У северного фасада корпуса 20, где только что стояла небольшая группа людей, успела собраться целая толпа.
– Сэнсэй, что же там, в конце концов?
Голос Дзюнко дрогнул. В этот момент патрульная машина, раздвигая толпящийся народ, подъехала к самому дому и остановилась.
Из машины вышли двое полицейских и тут же скрылись в толпе.