Труп был отнюдь не в том состоянии, чтобы к нему мог подступиться эксперт.
– Приходил Хосина‑сэнсэй, увидел, что здесь творится, страшно рассердился и ушел. Сказал, тут первым делом надо труп откапывать.
Инспектор Ямакава сдержанно усмехнулся:
– Господин старший инспектор, позвольте представить. Это господин Саяма, начальник строительных работ, а это бригадир Фудзино, он отвечает за покраску крыши.
Подряд на возведение жилого массива Хинодэ получила крупная фирма Такаянаги‑куми, Киндаити часто случалось видеть это название на щитах многочисленных строительных объектов. Саяма Минору протянул Тодороку свою визитку:
– Даа, хорошенькое дельце! Я с нашими ребятами пообщался, так они говорят, не могла такая чепуха случиться, глупости это.
– Чепуха? Это вы о чем?
– Понимаете, они же вчера вечером оборудование на крышу подняли и установили, чтобы сегодня можно было работать, так вот Фудзино‑кун говорит, что он все проверял, и в печи не было никакой дыры.
– Да я своими глазами… – Щеки у молодого бригадира пылали. Видимо, этот вопрос постоянно обсуждался рабочими с самого момента обнаружения тела. – Мы это оборудование вчера на покраске девятнадцатого корпуса использовали, и там все в порядке было. Господин Саяма спрашивал, может, потом уже стукнули, когда краном поднимали, так вот такого просто быть не могло. Если бы с такой силой печь приложили, на здании где‑нибудь непременно бы след остался. Да вон и ребята то же самое скажут.
Стоявшие у него за спиной перемазанные варом рабочие подтвердили слова бригадира. Все были озадачены.
– Господин старший инспектор! – позволил себе вмешаться Киндаити Коскэ. – Может, на крышу сходить? Надо бы взглянуть на эту пресловутую печь.
– Киндаити‑сэнсэй! Вы что, хотите на крышу подняться?
– Но только после вас.
– А‑а… Ну тогда…
– Я проведу, – вызвался Саяма. – Фудзино‑кун, и ты тоже с нами давай.
– Что же, тогда и мне стоит воспользоваться случаем. – Ямакава двинулся первым.
Они вошли в корпус через второй слева подъезд. Корпус 20 был уже почти готов, оставалось установить в квартирах внутренние перегородки да навесить входные двери.
Поднялись наверх, внимательно огляделись. Варом было покрыто не более одной пятой поверхности. Из‑за угла выглядывала стрела подъемного крана, на крыше валялось штук двадцать железных баков, перемазанных черным.
Печь, о которой шла речь, была установлена прямо над вторым мусоропроводом. Трое мужчин изучали ее внутренность. Один из них оглянулся.
– О, господин старший инспектор! Киндаити‑сэнсэй!
Это сыщик Араи, он примчался сюда из полицейского управления Токио чуть раньше Тодороку.
– Дыра – результат не случайного повреждения, ее специально просверлили, это абсолютно точно.
– Ну‑ка, ну‑ка…
В нижней части печи располагалась цилиндрическая горловина для дров или угля, топить можно было и тем, и другим. Выше печь имела форму наклонной воронки, причем угол наклона можно было регулировать рычагом.
На внутренние стены печи налип черный вар, а в днище виднелась дыра в форме неровного круга. Совершенно очевидно, что она не могла образоваться от случайного удара, это отверстие было специально сделано инструментом, вероятно острым сверлом.
– Действительно все так, как Фудзино говорит! – воскликнул начальник строительства Саяма, утирая со лба пот.
Киндаити Коскэ заглянул в отверстие мусоросборника под днищем печи. Круглая труба шла вертикально вниз до первого этажа, внутри чернел застывший поток вара.
– Фудзино‑кун! Ты говорил, вы вчера вечером эту печь здесь поставили?
Тодороку оглянулся на молодого бригадира, и тот, слегка смущаясь, пустился в объяснения.
– Фудзино‑кун! Ты говорил, вы вчера вечером эту печь здесь поставили?
Тодороку оглянулся на молодого бригадира, и тот, слегка смущаясь, пустился в объяснения.
– Вообще‑то, если честно, мы этот участок тоже за вчерашний день собирались сделать, но из‑за дождя пришлось отложить. Мы просто к вечеру, когда дождь поменьше стал, все сюда с крыши девятнадцатого корпуса перетащили.
– То есть вы эту печь здесь установили, а сами ушли?
– Ну да…
– Сколько времени тогда было?
– Пять часов. Мы в пять кончаем.
– Когда вы уходили, печь была в таком же самом положении?
Снизу печь крепилась на маленькой вагонетке, поэтому любой мог с легкостью ее передвинуть.
– Как вам сказать… Точно‑то я не помню, но вроде она стала поближе к мусоросборнику.
Уверенности в его голосе не было.
– Таак… Значит, получается, что если эту дыру здесь кто‑то просверлил, то сделано это было после того, как вы все ушли?
– Должно быть, так. Я ведь говорил уже, мы эту печь еще вчера на соседней крыше использовали.
– Что вы ее вчера должны были использовать здесь, знали только ваши ребята? Или еще кто‑нибудь?
– Ну из тех, кто здесь работает, каждому ясно было. Мы же ее краном перетаскивали, так что это все видели. Да только никто из наших такую глупость бы делать не стал.
– Прошу прощения, – это в разговор снова вмешался Киндаити Коскэ, – а кроме тех, кто здесь работает, кто‑нибудь знал, что на этой крыше сегодня будут класть вар?
– Жители тоже видели, как мы краном сюда печь тащили. Ааа, да еще тот мужчина…
Фудзино, припомнив, щелкнул пальцами.
– Мужчина? Что за мужчина?
– Как зовут, не знаю. Вроде из здешних жильцов. Он все с блокнотом для рисования приходил, частенько с нас наброски делал. Мы его Художником называли.
– Какого возраста?
– Где‑то сорок – сорок пять. Все время с моряцкой трубкой и в берете, усики у него короткие. Жеманный такой тип. О чем ни заговорит, голосок сладенький, словно кошку гладит… Мы все его терпеть не могли.
– Эй, Фудзино‑кун, поди‑ка!
Следователь Араи смотрел вниз через парапет.
– Воон там, напротив, – это не тот ли, о котором ты говоришь? Видишь, вроде как художник картину рисует? Третий этаж, шестая квартира справа. Глянь‑ка, вон…
Южный фасад корпуса 18. Третий этаж, шестая квартира справа – это напротив Дзюнко, через этаж выше.
Все взгляды устремились вниз. На балконе мольберт, перед ним мужчина.
Сверху лица его видно не было. Одет во что‑то, вроде блузы, на голове сдвинутый набок берет. Есть ли у него маленькие усики, не разберешь, а когда человек стоит у мольберта, определить, жеманный он тип или нет, не представляется возможным.
За его спиной стояла женщина в ярко‑красном свитере. Она то и дело переводила взгляд с холста на место преступления. Уж не бездыханный ли труп изображает там художник?
Киндаити подумал, не Киёми ли там, но свитер у нее другого цвета, да и формы попышнее.
Женщина, по‑видимому, что‑то сказала художнику: он обернулся. Над верхней губой у него чернела полоска.
– Это он!
– Отлично! Корпус восемнадцать, третий этаж, шестая справа.
Сыщик Миура из полицейского управления S вытащил из кармана записную книжку, и тут вдруг снизу раздались пронзительные звуки. Это, как сумасшедшая, разоралась ворона.
Надсадное карканье неслось с первого этажа корпуса 18, со стороны крайней правой квартиры Там на веранде стоял какой‑то ящик, – наверное, он служил клеткой для птицы. Ворону заметила приблудившаяся собака и принялась яростно облаивать, та же не осталась в долгу и голосила, в свою очередь, ничуть не меньше.