И «Чезеты».
—Мне со Поштой по «Беретте», — решил Штемпель, — а Бандерольке «чизу» — у нее ладошки-то поменьше будут. Так, а чего это я без основного ствола остался? Дайте-ка мне, уважаемый Контейнер, во-он тот «Тавор». Израильский? Оригинал, не клон?
—Оригинал.
«Тавор» приглянулся Штемпелю из-за компактности (схема булл-пап — магазин в прикладе позади рукоятки, укорачивает оружие почти вдвое) и из-за удобной кнопки сброса магазина. Да и коллиматорный прицел — штука полезная, раздобыть бы еще к нему батареек...
—Ну что, все укомплектованы? — Штемпель оглядел отряд. Вроде все. Теперь боеприпасы. Берем по две сотни патронов к основному стволу, по сотне — на пистолет. На первое время хватит, прав профессор, не воевать едем, оружие только для самозащиты.
По три магазина. Кобуры, ремни двухточечные. Гидросистемы. Противогазы и химзащита. Знаю, что нам не надо, — предупредил он возражения Пошты. — Профессору понадобится. Да и нам не помешает, мало ли куда занесет. Мы, листоноши, конечно, существа живучие, но зачем зря организм насиловать? Да и для маскировки хорошо, от окружающих не будем сильно отличаться. Рюкзаки...
Штемпель крепко задумался. Был соблазн взять крутые тактические рюкзаки — были у Контейнера трофейные, и «5.11», и «Макспедишн» — да только со всей этой системой «молле» и прочими прибамбасами по Крыму ездить — все равно что с флагом «Мы идем в секретную экспедицию». Поэтому листоноша остановил свой выбор на неприметных, но вместительных туристических рюкзаках — достаточно поношенных, чтобы не возбуждать нездорового интереса у грабителей и мародеров, но все еще крепких, с хорошими жесткими каркасами.
Для запасных магазинов, светошумовых гранат, фонариков и прочих мелких радостей (вроде «герберовского» ножа-мультитула, который Пошта откопал в завалах холодного оружия) Штемпель выбрал компактные разгрузочные системы Д-3, которые легко можно было спрятать под курточкой.
Штемпель надел разгруз, рюкзак, сунул в кобуру пистолет, за спину закинул «Тавор» и попрыгал. Тяжеловато, зато ничего не бренчит. Спутники, глядя на манипуляции Штемпеля, неуклюже повторили ту же процедуру.
—Ну что, — бодро спросил Пошта. — К походу готовы?
До предела нагруженные листоноши и профессор вышли из арсенала. После сырого полумрака («Как там оружие не ржавеет? — мимоходом удивился Пошта, и сам себе ответил: — В смазке оно, Контейнер масла не жалеет») крымское утро ослепило их ярким солнцем и дохнуло в лица раскаленным воздухом.
—Возьмите меня с собой, — раздался ломающийся подростковый голос.
—Костя! — удивился Пошта при виде вчерашнего посыльного. — Ты что тут делаешь? Подслушивал небось?
—Нет... — как-то неубедительно ответил Костя. — Но я никому не расскажу. Только возьмите меня с собой. Я стрелять умею. И бумеранг метать. Машину могу чинить, я движок «Мародера» раза три перебирал, с дядькой, он у меня механик!
Профессор улыбнулся.
—А не мал ты еще?
Мальчишка побагровел.
—Я, между прочим, вчера вон ему, — он яростно ткнул пальцем в Пошту, — жизнь спас!
—Это правда, — подтвердил Пошта. — Но мы все равно тебя с собой не возьмем. Экспедиция — не место для детей.
—Я не ребенок!
—Об этом пусть судят твои родители.
—Нет у меня родителей! Только дядька! И он разрешит!
—Ага, конечно, — хмыкнул Штемпель. — Забудь, пацан. Подрастешь — станешь листоношей, и находишься еще по Крыму.
На твой век приключений хватит.
—А будешь болтать про нашу миссию, — добавил Пошта угрожающе, — отдам тебя Контейнеру. Он запрет тебя в арсенале и заставит чистить стволы. Все.
—Не заставит, — Костя едва не плакал, осознав, что его все-таки не берут. — Контейнер — это мой дядька. Он меня скорее заставит конюшни чистить, к оружию не подпустит.
—Ну вот видишь...
Пошта потрепал мальчишку по голове и повел свой маленький отряд в сторону столовой — как раз наступало время завтрака, а значит, там соберутся все свободные в данный момент листоноши. Идеальное время и место для рекрутирования добровольцев в самоубийственную миссию.
— С ума спятили, что ли? — пожилой листоноша Телеграф пожал сутулыми плечами. — Какая еще экспедиция? Я только из рейса, почту доставлял в Симфер. Вы вообще в курсе, что на острове творится? Татары лютуют, казаки воюют, бандиты грабят. Порядка нет и скоро совсем не будет. Не, мужики, не пойду. Если б Филателист велел — другое дело, приказ есть приказ, а добровольцем не пойду. Я бы до своих лет не дожил, если б вызывался добровольцем во всякие опасные авантюры.
Пошта вздохнул. Требовать от Филателиста приказать он не мог; да и Филателист, будь он хоть трижды глава клана, не имел права посылать листонош не в регулярные рейды, а в самоубийственные экспедиции. Да и толку от рекрутов, идущих в бой из-под палки? Листонош, особенно таких, как Телеграф, надо было уговорить, замотивировать — но как это сделать, не выдав тайны бункеров?
—Телеграф, — сказал Пошта. — Ты мужик взрослый и серьезный. Видал виды, как говорится. И Филателиста давно знаешь.
—Ха! — Телеграф ухмыльнулся. — Да мы с ним вместе начинали эту цитадель возводить!
—Вот-вот, — кивнул Пошта. — А теперь подумай. Будет Филателист впустую рисковать своими людьми? В такое сложное время — отправлять лучших в непонятную экспедицию?
—Ну... Нет, — пожал плечами Телеграф. — К чему ты клонишь?
—А если на острове дело идет к войне, как ты думаешь, надо листоношам что-то по этому поводу предпринять? — продолжал интриговать Пошта.
—А что мы можем сделать? — Телеграф поднял брови.
—Многое. Ты пойми, Телеграф. Пока ты не согласишься — я тебе не могу рассказать все подробности. Не потому, что не доверяю, а потому что права не имею. Не моя это тайна.
Телеграф хохотнул.
—Ни черта себе расклад. Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что, а пока не подпишешься, даже не скажу, зачем идем. Ох, темнишь брат Пошта! Ох, темнишь!
Пошта улыбнулся.
—Ясно-понятно, что темню. На то есть свои причины.
Очень Поште хотелось завербовать Телеграфа — тогда процесс рекрутинга прочих листонош пошел бы гораздо легче. Пошта не знал, как обстояли дела у Штемпеля и Бандерольки, но его самого уже четыре раза послали вежливо, и дважды — в грубой форме. Если Телеграф согласится, дальше пойдет легче. Во-первых, Телеграф отличался феноменальной везучестью, был этаким живым амулетом любой экспедиции. А во-вторых, если такой матерый член клана, как Телеграф, на что-то соглашается, молодым следует брать с него пример.
—Эх, — Телеграф отхлебнул пива, — нравишься ты мне, Пошта. Есть в тебе что-то похожее на меня, каким я был лет двадцать назад. Пожалуй, что подпишусь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Пошта радостно поднял пивную кружку и замер — странный высокий звук (почти на пределе слышимости) донесся с улицы. Вой? Писк? Гул? Нет, что-то другое.
Телеграф вдруг вскочил и заорал:
—Ложись! Воздух!
И прежде чем Пошта понял, что старый листоноша имел в виду, Телеграф схватил его за шкирку и сунул под стол.