- Я буду занят обращением наличности в фишки и буду бегать по всему городу. Я спущусь до пятисотдолларовых
партий, чтобы не так было заметно.
- Хорошая мысль, - одобрил Калли. - В этом городе больше агентов ФБР, чем деловых людей.
Он на мгновение замолчал.
- Ты уверен, что не хочешь никого в постель? У меня есть несколько красоток. - Он взялся за один из телефонов, стоявших у нас в кабинете.
- Я слишком устал, - сказал я. И это было правдой. В Вегасе было за час ночи, но по нью-йоркскому времени - четыре часа, а я все еще жил по
нью-йоркскому времени.
- Если что-нибудь понадобится, приходи ко мне в офис, - сказал он. - Даже просто если захочешь убить время и потрепаться.
- Хорошо, зайду, - сказал я.
На следующий день я проснулся около полудня и позвонил Валли. Никто не отвечал. Было три часа дня по нью-йоркскому времени, суббота. Валли,
возможно, повезла детей к отцу с матерью на Лонг-Айленд. Позвонив туда, я попал на ее отца. Он с подозрением задал несколько вопросов по поводу
моих дел в Вегасе. Я объяснил, что собираю материал для очерка. Похоже, он не поверил, но к телефону наконец подошла Валли. Я сказал ей, что
прилечу домой в понедельник и возьму в аэропорту такси.
Мы вели обычный дурацкий разговор мужа с женой. Я ненавидел телефон и сказал ей, что не буду больше звонить, так это только трата времени и
денег, и она согласилась. Я знал, что она проведет у родителей и следующий день, и не хотел туда звонить. И понял также, что сердит на нее за
то, что она к ним поехала. Инфантильная ревность. Валли и дети - это моя семья. Они принадлежали мне; это все, что у меня есть, не считая Арти.
И я не хотел делиться ими с дедушкой и бабушкой. Понятно, что это глупо, но все-таки я собирался больше не звонить. Какого черта, оставалось
всего два дня, да она и сама могла всегда мне позвонить.
День я провел, бродя по казино на Стрипе и обменивая там наличные на фишки по двести - триста долларов. Прежде чем перейти в другое казино,
я понечножку играл. Мне нравился сухой горящий жар Вегаса. Я переходил из казино в казино. В конце дня я поел в отеле Сэндз. За соседним
столиком подкреплялись перед выходом на работу миловидные шлюшки. Они были молоды и в превосходном настроении. Одна парочка была в костюмах для
верховой езды. Они смеялись и щебетали, как подростки, не обращая никакого внимания, и я делал вид, что не смотрю на них. Но сам прислушивался к
их разговору. Однажды они упомянули имя Калли.
Я взял такси обратно в Занаду. Таксисты Вегаса отзывчивы и дружелюбны. Этот спросил меня, не хочу ли я поразвлечься, и я ответил, что нет.
Когда я выходил из такси, он пожелал мне приятного дня и порекомендовал ресторан с хорошей китайской кухней.
В Занаду я обменял фишки из других казино на квитанцию, которую засунул в бумажник. Теперь у меня было девять квитанций и чуть более десяти
тысяч наличными, подлежавших конвертации. Вынув наличные из спортивной куртки "Вегас Виннер" и положив в карман пиджака (деньги были все в
сотнях и лежали в двух белых конвертах), я перекинул спортивную куртку "Вегас Виннер" через руку и направился в офис Калли.
Под административные помещения было отведено целое крыло отеля. Я прошел по коридору и повернул в другой коридор с надписью "Исполнительные
лица" и вошел в дверь с табличкой "Исполнительный помощник Президента".
В проходной комнате сидела миленькая молодая секретарша. Я назвал свое
имя, и она позвонила и доложила обо мне. Выскочил Калли, сильно пожал мне руку и обнял меня. Эта новая черта в его поведении мне не понравилась.
Это было слишком демонстративным, слишком внешним, совсем не соответствовало нашим прежним отношениям.
У него был стильный неярко освещенный кабинет с диваном, мягкими креслами и с картинами на стенах, оригиналами, написанными маслом. Не могу
сказать, какую ценность они представляли. У него также было три телевизионных монитора. Один показывал коридор отеля. Другой - один из столов
для костей в казино, за которым шла игра. Третий - стол баккара. Глядя на первый экран, я видел парня, открывавшего дверь своего номера и
заводившего туда молодую девушку, обняв ее рукой за задницу.
- Программы получше, чем у нас в Нью-Йорке, - сказал я.
Калли кивнул.
- Мне нужно следить за всем, что происходит в этом отеле, - сказал он и нажал кнопки на пульте, стоявшем на столе, и три телевизионных
изображения сменились. Теперь мы видели автостоянку отеля, игру за столом блэкджека и кассиршу в кафе, считавшую мелочь.
Я бросил спортивную куртку "Вегас Виннер" Калли на стол.
- Теперь можешь ее забрать, - сказал я.
Калли долго смотрел на куртку. Потом рассеянно спросил:
- Ты конвертировал всю наличность?
- Большую часть, - сказал я. - Куртка мне больше не нужна. - Я засмеялся. - Моя жена ненавидела ее так же, как и ты.
Калли поднял куртку.
- Я не ненавижу ее, - сказал он. - Просто Гроунвельт не хочет ее видеть. Как ты думаешь, куда делась куртка Джордана?
Я пожал плечами.
- Его жена, возможно, отдала одежду в Армию Спасения.
Калли взвешивал куртку на руке.
- Легкая, - сказал он. - Но счастливая. Джордан выиграл в ней четыреста тысяч. А потом убил себя. Сукин сын.
- Глупо, - сказал я.
Калли осторожно положил куртку на стол. Потом сел и отодвинулся назад на стуле.
- Знаешь, я думал, что ты сошел с ума, отказавшись от двадцати тысяч. И я обозлился, когда ты отговорил меня взять свою долю. Но это-то и
было, возможно, самой большой моей удачей. Если бы я проиграл эти деньги, то чувствовал бы себя как дерьмо. Но знаешь, после того, как Джордан
убил себя, а я не взял эти деньги, я слегка возгордился. Не знаю, как это объяснить. Но я чувствовал, что не предал его. И ты. И Диана. Мы всем
были чужие, и только мы трое как-то беспокоились о Джордане. Недостаточно, я полагаю. Или это мало что для него значило. Но в конце концов, это
кое-что значило для меня. Ты тоже так чувствовал?
- Нет, - сказал я. - Просто я не хотел его проклятых денег. Я знал, что он собирается покончить с собой.
Это поразило Калли.
- Ну ты даешь, Волшебник Мерлин. Мать твою.
- Не осознанно, - сказал я. - Но где-то внутри. Я не удивился, когда ты сказал мне. Помнишь?
- Да, - сказал Калли. - Ты и носом не повел.
Я пропустил это мимо ушей.
- Как насчет Дианы?
- Она это перенесла действительно тяжело, - сказал Калли. - Она любила Джордана. Ты знаешь, в лень похорон я с ней трахался.