Медведи были пушистыми и выглядели столь же
бесполыми, как игрушки. Но зачем женщина сделала одним из своих командных сигналов поцелуй? Насколько я знал, медведи не целуются. А потом
понял, что поцелуй предназначался аудитории как некий выпад против зрителей. И тогда я задумался, сознателен ли этот скрытый вызов, выражает ли
в нем женщина свое презрение. Я всегда ненавидел цирк и отказывался водить туда детей, и поэтому никогда не любил выступлений с животными, но
тогда так увлекся, что досмотрел до конца. Возможно, какой-нибудь из медведей что-нибудь выкинет.
Когда шоу закончилось, я вышел в казино, чтобы перевести остаток денег в фишки, а фишки - в квитанции. Было почти одиннадцать вечера.
Я начал с костей и, вместо того, чтобы ставить по маленькой и ограничить потери, я совершенно неожиданно стал делать пятидесяти-и
стодолларовые ставки. Я проигрывал где-то около трех тысяч долларов, когда к столу подошел Калли и подвел своих важных персон. Он бросил на мои
зеленые двадцатипятидолларовые фишки и ставки на зеленом фетре сардонический взгляд.
- Ты ведь больше не будешь играть, да? - спросил он меня. Я почувствовал себя болваном и по окончании круга отнес остаток фишек в кассу и
обратил в квитанции. Когда я вернулся, Калли ждал меня.
- Пойдем выпьем, - предложил он. И повел меня в коктейль-холл, где мы обычно шушукались с Джорданом и Дианой. Из этого полутемного
помещения мы наблюдали ярко освещенное казино. Когда мы садились, официантка сразу же заметила Калли и подошла.
- Так ты все-таки продул, - сказал Калли. - Проклятый азарт. Он как малярия, всегда возвращается.
- И к тебе? - спросил я.
- Иногда, - сказал Калли. - Впрочем, я никогда не обжигался. Сколько ты проиграл?
- Да всего около двух тысяч, - ответил я. - Я обратил большую часть денег в квитанции. Сегодня вечером с этим будет покончено.
- Завтра воскресенье, - сказал Калли. - Мой друг-юрист свободен, так что с утра ты можешь составить завещание и отправить его брату. А
потом я пристану к тебе, как банный лист к заднице, пока не посажу в дневной самолет на Нью-Йорк.
- Мы один раз уже пробовали такое с Джорданом, - сказал я в шутку.
Калли вздохнул.
- Зачем он это сделал? Удача к нему поворачивалась. Он должен был выиграть. Ему нужно было просто остаться здесь.
- Возможно, он не хотел испытывать судьбу, - сказал я.
Калли заявил, что я валяю дурака.
***
На следующее утро Калли позвонил мне в номер, и мы вместе позавтракали. После этого он отвез меня на Вегас Стрип в контору юриста, где было
составлено и засвидетельствовано мое завещание. Я пару раз повторил, что копию завещания нужно отправить моему брату Арти.
- Все уже понятно, - нетерпеливо вмешался Калли. - Не беспокойся. Все будет сделано как надо.
Когда мы ушли из конторы, он провез меня по городу и показал новостройки. В пустынном воздухе отсвечивала золотом новенькая башня отеля
Сэндз.
- Этот город будет строиться и строиться, - сказал Калли.
Бесконечная пустыня простиралась до отдаленных гор.
- Места еще хватает, - сказал я.
- Увидишь, - Калли засмеялся. - Игра - прибыльное дело.
Мы съели легкий завтрак, а потом, чтобы тряхнуть стариной, зашли в Сэндз, сложились по двести долларов и подошли к столам для костей.
Мы съели легкий завтрак, а потом, чтобы тряхнуть стариной, зашли в Сэндз, сложились по двести долларов и подошли к столам для костей. Калли
сказал, подсмеиваясь над собой:
- В моей правой руке десять бросков. - И я предоставил ему бросать кости. Ему, как всегда, не везло, но я заметил, что он не принимал это
близко к сердцу. От игры он не получал удовольствия. Он, без сомнения, изменился. Мы поехали в аэропорт, и он дождался вместе со мной
приглашения на посадку.
- Позвони мне, если будут какие-нибудь неприятности, - сказал Калли. - А в следующий раз, когда приедешь, пообедаем с Гроунвельтом. Ты ему
нравишься, а его стоит иметь на своей стороне.
Я кивнул, потом достал из кармана квитанции. Квитанции на тридцать тысяч долларов в кассе отеля Занаду. Мои расходы на проживание, игру и
перелет составили около трех тысяч долларов. Я передал квитанции Калли.
- Сохрани их для меня, - попросил я. - Я передумал.
Калли пересчитал белые бумажки. Их было двенадцать. Он проверил суммы.
- Ты доверяешь мне свой счет? - спросил он. - Тридцать тысяч - это много.
- Должен же я кому-то доверять, - сказал я. - И кроме того, я же помню, как ты отказался от двадцати тысяч Джордана, хотя сидел на мели.
- Только потому, что ты меня пристыдил, - сказал Калли. - Хорошо, я позабочусь о них. А если станет горячо, я одолжу тебе свои наличные, и
использую это как залог. Чтобы от тебя не оставалось следов.
- Спасибо, Калли, - поблагодарил я. - Спасибо за номер в отеле и за еду, и за все. И спасибо, что ты меня выручил.
Я почувствовал к нему прилив теплых чувств. Он был одним из немногих моих друзей. И тем не менее, удивился, что перед посадкой в самолет он
обнял меня на прощанье.
В самолете, летевшем от света в темные часовые пояса Востока, расставаясь с заходящим солнцем Запада и погружаясь во тьму, я думал о
чувстве, которое испытывал ко мне Калли. Мы так мало друг друга знали. И я думаю, у нас обоих было мало людей, которых мы хорошо знали. Как
Джордана. И мы разделили поражение Джордана и его удачу.
***
Я позвонил Валли из аэропорта, собираясь сказать ей, что прилетел на день раньше. Ответа не было. Мне не хотелось звонить ее отцу, поэтому
я просто взял такси и поехал в Бронкс. Валли еще не было дома. Я почувствовал знакомое раздражение, оттого что она забрала детей к бабушке и
дедушке на Лонг-Айленд. Но потом подумал, а какого черта? Почему она должна проводить воскресенье одна в нашей стандартной квартире, если могла
быть в кругу своей преуспевающей ирландской семьи, братьев, сестер и их друзей, где дети могли погулять и поиграть на свежем воздухе и
поваляться на травке?
Я решил дожидаться ее. Она должна была скоро приехать домой. В ожидании я позвонил Арти. К телефону подошла его жена и сказала, что Арти
пораньше лег спать, так как плохо себя чувствовал. Я попросил, чтобы она его не будила, так как ничего существенного у меня не было. И с легким
страхом спросил, что с Арти. Она сказала, что он просто устал, он слишком много работал. Не было даже повода обращаться к доктору. Я сказал, что
завтра позвоню Арти на работу, и повесил трубку.
Глава 15
Следующий год был счастливейшим в моей жизни. Мы ожидали окончания постройки нашего дома. У меня впервые будет собственный дом, и в связи с
этим я испытывал странное чувство.