— Грубияны, — вскричал Тириан, — вы осмеливаетесь прямо в лицо обвинять леди во лжи?
— Держись в рамках приличия, мистер, — отвечал гном, я не думаю, что мы захотим еще королей, если ты и вправду Тириан, хотя и не слишком похож на него. Короли нужны нам не больше, чем Асланы. Мы сами теперь будем соображать и не собираемся снимать шляпу ни перед кем. Понял?
— Все правильно, — подхватили другие гномы, — теперь мы будем соображать сами. Ни Аслана, ни королей, ни дурацких историй о других мирах. Гномы только для гномов. — И они снова построились в колонну и приготовились идти маршем назад, туда, откуда пришли.
— Маленькие создания! — сказал Юстэс. — Вы не хотите даже поблагодарить за то, что вас спасли от соляных копей!
— О, мы знаем, почему вы это сделали, — сказал Гриффл, оборачиваясь через плечо. — Вы хотели сами использовать нас. Вот почему вы нас .освободили. Вы играли в вашу собственную игру. Пойдемте.
Гномы начали выбивать на барабанах странную маршевую песню и зашагали во тьму.
Тириан и его друзья глядели им вслед. Затем Тириан произнес одно только слово: «Пойдемте», и они продолжали свое путешествие.
Это была очень грустная компания. Недотепа чувствовал себя в опале, да к тому же он не слишком хорошо понял, что произошло. Джил негодовала на гномов, но кроме того, она была под впечатлением победы Юстэса над тархистанским солдатом и чувствовала себя немного испуганной. Что до Юстэса, сердце его еще слишком быстро билось. Тириан и Алмаз грустно замыкали шествие. Рука короля покоилась на спине единорога, и иногда единорог прижимался к щеке короля мягким носом. Они не пытались утешать друг друга словами, нелегко было придумать, что можно сказать утешительного. Тирйану и не снилось, что в результате обезьяньей проделки с фальшивым Асланом многие перестанут верить в настоящего. Он был совершенно уверен, что гномы снова будут на его стороне, как только он покажет им, как их обманывали. А потом, на следующую ночь, он повел бы их к Хлеву и показал Недотепу .остальным. И все отвернулись бы от Обезьяна, и возможно, после схватки с тархистанцами все было бы в порядке. Но теперь он ни на что не мог рассчитывать. Что, если и другие жители Нарнии поведут себя так же, как гномы?
— Мне кажется, кто-то идет за нами, — внезапно сказал Недотепа.
Они остановились и прислушались. Позади них раздавался уверенный топот маленьких ножек.
— Кто идет? — закричал король.
— Это только я, сир, — ответил голос, — Поджин, гном. Я решил уйти от остальных. Я на вашей стороне, сир, и на стороне Аслана. Если можете, вложите в мою руку подходящий для гнома меч. Я буду счастлив драться на правой стороне до конца.
Все сгрудились вокруг него, хвалили его и хлопали по спине. Конечно, один-единственный гном мало что мог изменить, но было что-то утешительное в том, что был хотя бы один. Вся компания оживилась. Но Джил и Юстэс не могли долго веселиться, потому что от непрерывной зевоты у них уже отваливались головы и они так устали, что не могли думать ни о чем, кроме постели.
Был самый холодный час ночи — час перед рассветом, когда они вернулись к башне. Если бы еда была готова, они бы с удовольствием поели, но необходимость хлопотать, а потом ждать, исключала все мысли о ней. Они напились из ручья, ополоснули лица и повалились на скамьи, все, кроме Недотепы и Алмаза, которые предпочли устроиться снаружи. Возможно, это было к лучшему, потому что если бы единорог и сильно растолстевший осел вошли внутрь, в башне стало бы совсем тесно.
Гномы в Нарнии, хотя росту в них меньше четырех футов, очень выносливые и сильные создания, поэтому Поджин после тяжелого дня и короткой ночи, проснулся раньше всех, бодрый и отдохнувший. Он взял лук Джил, вышел из башни и быстро подстрелил пару диких голубей. Затем он устроился на ступеньках, ощипывая голубей и болтая с Алмазом и Недотепой. Этим утром Недотепа выглядел гораздо лучше, да и чувствовал себя увереннее. Алмаз (он был единорогом, то есть одним из самых благородных и деликатных созданий) ласково обращался с ним и разговаривал о вещах, которые были понятны обоим: о траве и о сахаре, об уходе за копытами. Когда около половины десятого Джил и Юстэс вышли из башни, зевая и протирая глаза, гном показал им, где можно собрать в изобилии нарнийскую траву, которая называется «дикая кислица». Это растение похоже на наш щавель, но в приготовленном виде гораздо вкуснее. (Чтобы достичь полного совершенства, для этого блюда необходимо иметь немного масла и перца, но у них не было ни того, ни другого). Они приготовили отличное жаркое на завтрак или на обед (вы сами можете выбрать название этой трапезы). Тириан захватил топор и отправился в лес, чтобы принести дров для очага. Пока еда готовилась — им казалось, что это заняло очень много времени, особенно тогда, когда еда начала пахнуть все вкуснее и вкуснее — Тириан отыскал для Поджина полное вооружение гнома: кольчугу, шлем, перевязь и кинжал. Потом король проверил меч Юстэса и обнаружил, что тот не вытер его и вложил в ножны липким от крови тархистанца. Он выбранил Юстэса, сам вычистил и отполировал меч. .
Все это время Джил прохаживалась взад и вперед, то помешивая жаркое, то с завистью поглядывая на ослика и единорога, которые дружно щипали траву. Как много раз за это утро ей хотелось, чтобы и она могла есть траву! Когда еда была готова, все поняли, как ужасно было ожидание и много раз просили добавки. После того, как все наелись, три человека и гном вышли и уселись на ступеньках; четвероногие расположились перед ними, гном (с разрешения Джил и Тириана) закурил трубку, а король сказал:
— Ну, друг Поджин, может быть, ты больше нас знаешь о врагах. Расскажи все, что ты знаешь. Во-первых, какой выдумкой они объясняют мое бегство?
— Они такую хитрую сказку изобрели, сир, — сказал Поджин, — кот Рыжий придумал ее, а остальные подхватили. Этот Рыжий, сир — он хитрец даже среди котов — рассказал, что проходил мимо дерева, к которому эти злодеи привязали ваше величество. Он сказал (простите меня за такие слова), что вы выли, ругались и проклинали Аслана: «Словами, которые я не могу повторить,» — вот что он сказал, и при этом выглядел так чопорно и пристойно — вы ведь знаете, как могут выглядеть коты, когда захотят. А потом, сказал Рыжий, внезапно во вспышке молнии появился сам Аслан и проглотил ваше величество одним глотком. Все звери пришли в ужас от этого рассказа и. стали бояться еще больше.
И конечно. Обезьян продолжает хозяйничать. Глядите, говорит он, что Аслан делает с теми, кто не уважает его. Пусть это будет вам всем предупреждением. И бедные создания воют и скулят: «Так и будет, так и будет». Так что бегство вашего величества не навело их на мысль о том, что у вас остались друзья, которые вам помогли — они испугались еще сильнее и стали еще покорней Обезьяну.
— Что за дьявольская политика! — сказал Тириан. — Этот Рыжий, похоже, будет в советчиках у Обезьяна.
— Это еще вопрос, сир, не будет ли теперь Обезьян у него в советчиках,
— отвечал гном. — Понимаете ли, Обезьян напился, поэтому планы теперь составляют Рыжий и Ришда, тархистанский капитан. Рыжий наболтал среди гномов, что главным виновником этого ужасного возвращения являетесь вы. И я скажу вам почему. Одна из тех ужасных встреч была позапрошлой ночью. Я шел домой и вдруг обнаружил, что потерял свою трубку. Это была старая и любимая трубка, поэтому я вернулся, чтобы поискать ее. Была кромешная тьма. Прежде, чем я дошел туда, где сидел, я услышал, как кошачий голос произнес: «Мяу», а голос тархистанца сказал: «Здесь… говори тише». Поэтому я застыл, как будто превратился в лед. Это были Рыжий и тархан Ришда, как они его называют. «Благородный тархан, — сказал кот нежно, — я хотел бы знать точно, что мы оба имели в виду, говоря сегодня, что Аслан значит не более, чем Таш». «Без сомнения, о, наиболее проницательный из котов, — ответил другой,
— вы поняли, что я имел в виду». «Вы имели в виду, — сказал Рыжий, — что ни тот, ни другая не существуют». «Все посвященные знают это», — сказал тархан. «Мы можем понять друг друга, — промурлыкал кот, — вы, как и я, немного устали от Обезьяна». «Глупое, грубое животное, сказал другой, — но надо его использовать. Мы должны держать все это в секрете и заставлять Обезьяна действовать по нашей воле». «Будет лучше, — сказал Рыжий, — если мы позволим некоторым из наиболее просвещенных нарнийцев быть нашими советниками, будем подбирать их одного за другим, ибо звери, которые действительно верят в Аслана, могут отвернуться от нас в любой момент. И это случится, если Обезьян -по глупости выдаст тайну. Но те, кого не заботят ни Таш, ни Аслан, кто думает о своей выгоде и наградах, которые Тисрок даст им, когда Нарния станет тархистанской провинцией, будут тверды». «Превосходнейший кот, — сказал капитан, — выбирайте очень внимательно».
Пока гном рассказывал, день как-то изменился. Когда они садились на ступени, было солнечно, теперь же Недотепа задрожал. Алмаз беспокойно повернул голову. Джил посмотрела вверх.
— Стало облачно, — сказала она.
— И холодно, — добавил Недотепа.
— И правда холодно, клянусь Львом! — сказал Тириан, потирая руки. — Тьфу, Что за отвратительный запах!
— Ну и ну, — сдерживая дыхание, произнес Юстэс, — как будто что-то мертвое. Может быть, поблизости мертвая лисица? Но почему мы не замечали этого раньше?
И тут Алмаз поспешно вскочил на ноги и указал куда-то своим рогом: «Смотрите! — закричал он. — Смотрите на это! Смотрите! Смотрите!»
И все шестеро увидели, и на лицах их отразился дикий страх.
Глава 8. КАКИЕ НОВОСТИ ПРИНЕС ОРЕЛ
В тени деревьев на дальней стороне поляны что-то двигалось. Оно медленно скользило на север. На первый взгляд его можно было принять по ошибке за дым, оно было серого цвета и сквозь него были видны предметы. Но запах смерти — это не запах дыма. Кроме того, оно, в отличие от клубов дыма, не изменяло очертаний. И было похоже на человека с птичьей головой, с жестким кривым клювом. Четыре руки были подняты над головой и тянулись к северу, будто оно хотело сжать Нарнию в тисках. Пальцы — все двенадцать были искривлены, как и клюв, и кончались длинными острыми птичьими когтями вместо ногтей. Оно не шло, а проносилось над травой, и трава, казалось, высыхала.
Едва взглянув на это. Недотепа издал ужасный рев и бросился в башню. Джил (которая, как вы знаете, не была трусихой) спрятала лицо в ладонях, чтобы ничего не видеть. Другие смотрели вслед, пока оно не скрылось в гуще деревьев. Снова показалось солнце и запели птицы.
Все снова смогли дышать и двигаться, и больше не походили на статуи.
— Что это было? — спросил Юстэс шепотом.
— Я уже видел ее, — сказал Тириан. — Она была из камня, позолоченная и с алмазами вместо глаз. Когда я был не старше тебя и гостил у Тисрока в Ташбаане, он повел меня в великий храм Таш. Я видел ее там на алтаре.
— Это… это. была Таш? — спросил Юстэс.
Вместо ответа Тириан обнял Джил за плечи и сказал:
— Что это с вами, леди?
— В-в-все хорошо, — проговорила Джил, отнимая руки от побледневшего лица и пытаясь улыбнуться. — Со мной все хорошо. Просто я на минуту почувствовала себя плохо.
— Похоже, — сказал единорог, — что это была настоящая Таш.
— Да, — согласился гном, — глупость Обезьяна, который не верит в Таш, дала больше, чем он сам ожидал. Он позвал Таш, и Таш пришла.
— Куда это… оно… она… направилась? — спросила Джил.
— На север, в сердце Нарнии, — ответил Тириан. — Она пришла жить среди нас. Они призвали ее, и она пришла.
— О-хо-хо, — закудахтал гном, потирая свои волосатые руки. — Это будет сюрприз для Обезьяна. Люди не должны вызывать демонов, пока не поймут, кого зовут.
— Кто знает, покажется ли Таш Обезьяну? — сказал Алмаз.
— Куда делся Недотепа? — спросил Юстэс.
Ослика окликнули по имени, и Джил обошла вокруг башни. Они уже были готовы идти на поиски, когда, наконец, серая голова осторожно показалась в дверях, и он спросил: «Оно уже ушло?». Когда его вывели из башни, он дрожал, как собака перед грозой.
— Я понял теперь, — сказал Недотепа, — что я действительно был очень плохим ослом. Я не должен был слушать Хитра. Я никогда не думал, что может начаться такое.
— Если бы ты меньше говорил о том, что не очень умен, и пытался бы стать умнее… — начал Юстэс, но Джил прервала его. .
— Оставьте бедного старого Недотепу, — сказала она. — Это была ошибка, не так ли. Недотепа, милый? — И она поцеловала его в нос.
И хотя все были очень взволнованы тем, что увидели, они снова сели и продолжили разговор.
Алмаз не многое мог рассказать. В плену он все время был привязан позади Хлева, и конечно, слышал некоторые планы врагов. Его пинали (какое-то количество ударов он вернул назад копытами), били и грозили смертью, требуя признать, что тот, кого выводили и показывали при свете костра, действительно Аслан. И если бы его не освободили, то казнили бы этим утром. Он не знал, что случилось с ягненком.
Они решали, надо ли этой ночью идти к Хлеву, чтобы показать нарнийцам ослика и попытаться объяснить им, что их одурачили, или идти на восток навстречу кентавру Рунвиту, который ведет помощь из Кэр-Паравела, а потом вернуться и сражаться с тархистанцами и Обезьяном. Тириану больше нравился первый план: ему была ненавистна мысль, что Обезьян будет продолжать запугивать его народ. Но с другой стороны, поведение гномов прошлой ночью послужило предостережением. Невозможно было предсказать, что случится, даже если все увидят ослика. Еще больше осложняли дело тархистанские солдаты. Поджин думал, что их около тридцати. Тириан считал, что если нарнийцы станут на их сторону, то он, Алмаз, дети и Поджин (Недотепа в счет не шел) будут иметь шансы победить тархистанцев. Но если хотя бы половина нарнийцев — включая всех гномов просто сядет и будет наблюдать или даже сражаться против них? Риск был слишком велик. И не следует забывать о призрачных очертаниях Таш. Что будет делать она? Поджин сказал, что ничего плохого не случится, если Обезьян останется со своими проблемами еще на пару дней — ему же теперь некого выводить и показывать. Нелегко им с Рыжим будет придумать объяснение. Если звери ночь за ночью будут просить увидеть Аслана, а Аслан не выйдет, можно быть уверенными, что даже простаки удивятся.
В конце концов все согласились, что лучше всего пойти и попытаться встретиться с Рунвитом.
Удивительно, насколько все повеселели, как только приняли это решение. И не потому, что кто-то из них боялся битвы (за исключением, -может быть, Джил и Юстэса), но я осмеливаюсь сказать, что каждый из них в душе был рад не приближаться, хотя бы пока, к ужасной птицеголовой твари, которая видимо или невидимо, появилась теперь у Хлева. Так или иначе, каждый почувствовал себя лучше, когда все пришли к единому решению.
Тириан сказал, что пора кончать с переодеваниями, если они не хотят быть приняты за тархистанцев и атакованы верными нарнийцами, которых могут встретить. Гном сделал жуткую на вид смесь из пепла и жира для смазки мечей и наконечников копий. Они сняли тархистанское вооружение и пошли к ручью. Противная смесь пенилась, как самое мягкое мыло. Приятно было смотреть, как Тириан и двое детей стали на колени у воды и оттирали шеи, брызгая пеной. Они вернулись назад к башне с раскрасневшимися сверкающими лицами, у них был такой вид, словно они специально вымылись перед тем, как идти в гости. Теперь они вооружились как настоящие нарнийцы, взяв прямые мечи и треугольные щиты.
— Так-то лучше, — сказал Тириан. — Я снова чувствую себя человеком.
Недотепа умолял снять с него львиную шкуру, он жаловался, что в ней слишком жарко и что она очень неприятно собирается в складки на спине и, кроме того, у него слишком глупый вид. Но остальные убедили его, что он должен поносить ее еще немного, чтобы показаться в этой одежде остальным зверям, после встречи с Рунвитом.
То, что осталось от кроличьего и голубиного мяса, не имело смысла брать с собой, и они взяли лишь немного бисквитов. Затем Тириан запер дверь башни, и да этом кончилось их пребывание здесь.
Когда они отправились, был третий час пополудни, и это был первый день настоящей весны. Молодые листья были куда больше, чем вчера, подснежники уже сошли, но они увидели несколько первоцветов. Сквозь деревья проникал солнечный свет, пели птицы, и отовсюду доносился шум бегущей воды. Не хотелось думать о таких ужасах, как Таш.
Дети почувствовали наконец, что это настоящая Нарния.
Даже у Тириана полегчало на душе, когда он пошел впереди всех, мурлыкая старый нарнийский марш с таким припевом:
Эй, гром, гром, гром, В барабаны бей, бей!
За королем шли Юстэс и Поджин. Гном учил Юстэса названиям тех нарнийских трав, птиц и растений, которые тот еще не знал. А иногда Юстэс учил его их английским названиям.