..
Всете дни, пока Исаев лежалвтрюме и слышалнад собою постоянный,
изматывающий грохот двигателей, он видел только одно лицо: человека, который
приносил мискуухи и, сняв наручники,бесстрастно следил за тем, чтобы все
было съедено.Возможно,в уху мешали снотворное, потомучтосразупосле
этого Исаев погружался в тупоеибессильное забытье; противиться судьбе он
был не в силах уже, воспринимая происходящее отстраненно, равнодушно.
Однажды, правда, сказал:
-- Я все время потный... Очень жарко... Можно принять душ?
--Никс фарштеен, -- ответил человек,и тогда Исаев понялучто все эти
дни уху ему приносил русский.
Не может быть, сказал он себе, чтобы наши проломили мне голову в порту;
это какой-нибудь власовец;яне имею праваему открываться;какое же это
было счастье, когдая добрел до нашего торгпредства,иоткрылся, и слышал
своих,ел щи и картошечку с селедкой, и постоянно торопил товарищей,, чтобы
онивыехалитуда,где ждал помощи Роумен сзапеленутымМюллером,а они
успокаивалименя, говорили, чтоб я не волновался, уже, мол, поехали; хотите
еще рюмашку; надо расслабиться; вы ж дома,сейчас мывас довезем до порта,
тутоставаться рискованно, знаете ситуацию лучшенас, пойдете поседьмому
причалу, там вас встретят, угощайтесь, дорогой...
Как же лихо меняперехватили, сонно думалон; стоило нашим отстать на
сто метров всего, стоило мне остатьсяодному-- и все! Я ж знал, чтоменя
пасут, постоянно,каждодневно, ежечасно пасут, надо было бежать сквозь этот
масляный, липкий провал портовой затаенной темнотыи очутиться возле сходен
нашего корабля, ая не бежал, у меня силне было бежать, и какой-товялый
туман в головедо тогомгновения, покая неощутил раскалывающий треск в
темечке, и это было последнее, что яощутил тогда, наберегуАтлантики, в
душных тропиках, пропахших рыбой, мазутом иканатами, -- у каждого каната в
порту свой особый запах, странно, почему так?
...Утром тот же человекподнимал его, снимаяс ног'веревки, и вел в
туалет; дверь закрыватьне разрешал, внимательносмотрел,как он корчился
над узкой горловиной гальюна; на корточках долго сидеть не мог, снова ломило
в позвоночнике, как до того дня, пока его не вылечила индианка, когда жэто
было? Как ее звали? Кыбы-вирахи? Или это вождь, ее муж? Ее звали Канксбрихи,
кажется, так...
...Нагвоздевиселодин листбелойбумаги,егоприходилось долго
разминать, потому что бумага была канцелярская,-твердая, чуть ли не картон.
-- Слушайте, -- сказал как-то бессловесному человеку Исаев,-- неужели
на судне нет пипифакса?
--Никс фарштеен, -- заученноответил тот, надевая на запястья Исаева
наручники.
...Он мог осознанно, поэтапно думать лишь утром, перед походом в гальюн
--доухиипередухой-ужином;всеостальноевремялежалвмокром
беспамятстве, руки в наручниках, ноги повязаны, словно у коня в ночном, тело
задеревеневшее,лишь изредка сведет судорогой икры,но он воспринималэту
судорогу как благо, свидетельство того, что жив, что происходящее не бред, а
явь, самая что ни на есть реальность.
..
Он потерял счет дням,но понял, что плавание длится долго, потомучто
брюки не держались на нем -- от жары похудел; попросил дать ремень.
-- Нике фарштеен...
Через несколько дней он сказал:
--Перевернитематрац,онмокрый,вы меня такживым недовезете,
накажут...
-- Никефарштеен, --ответил человек, и вглазахунегосверкнуло
ледяным, искристым холодом.
Однаконазавтра,когда егоповели в гальюн, матрац заменили:вместо
того,которыйпревратилсявмокрую, пропахшуюпотом имочевиной труху,
бросили пару байковых одеял. Наодном из них он обнаружил выцветшее клеймо:
"т/х Валериан Куйбышев".
...Значит, правда, сказал он себе; значит, все, что я гнал от себявсе
эти годы, чему запрещал себе верить, что постоянно рвало сердце, -- правда.
Смучительнымстыдомон явственно увиделлица Каменева,Кедроваи
Рыкова, когда семнадцатилетним впервые переступил порог Смольного в Октябре.
Онвтриднялегкоосвоилвождение"мотора"и попеременновозилна
французском авто Антонова-Овсеенко и Подвойского.
Отецпроводил дни иночи вместес МартовымиЛи-бером; встречались
редко, ночью, чаще всего под утро.
-- Севушка, -- говорилтогда отец, -- ты с теми, кто не хочет думать о
реальностях. Нельзя удержать власть в одиночку! Нельзя отбрасывать всех, кто
начинал революцию в этой стране, сие чревато...
-- Папа, даже мудрейшийи честнейшийВладимирЛьвович Бурцев кричит:
"Россиинужна сильная личность,хватит болтовни, необходимпорядок,пора
действовать!"Этоже страшно, папа:призывк "сильной личности" означает
путьввоенную диктатуру илиновую монархию-- пустьнаполеоновскую, но
монархию!Авы?Чтопредлагаетевы,меньшевики?Гдевашапрограмма?
"Ждать"?! Но ведь придет новый Корнилов, расставит казаков по углам и вас же
повесит на столбах вместе с нами итоварищамиэсерами... Армия доведена до
белого каления,
армия готова на все -- она не прощает проигранных войн...
-- Лебедь,- рак и щука,--вздохнул отец.-- Когда сегодня Керенский
назвалпроисходящее наулицах"бунтомчерни",Мартовзаклеймил его как
человека,объявившегогражданскуювойнуреволюции...Дажечленпартии
Керенского,чистейшийМишаГоцпотребовалотВременногоправительства
программы...Да,мыподверженыизвечнойхворобе русского либерализма --
болтовне и пустым дебатам, --но нельзятребовать власти одной партии, это
такая жедиктатура,какбурцевская"сильнаяличность"... Я обещаютебе
поговорить с Бурцевым, Севушка,но не связывайсебянакрепко с теми,кто
играет азартную игру во власть...
--Предложение?--сухо спросилон отца.