Утром: «Десятый отряд построился! К проведению дня готов!», и вечером: «Десятый отряд для проведения вечерней линейки построился!» Но вот плохо, что я не могу ей отдать пионерский салют — мне очень нравится пионерский салют! И галстук нравится, но я ещё не пионерка, я октябрёнок, мне только восемь лет, а в пионеры принимают в десять, тогда у меня тоже будет пионерский галстук! И я буду Тасе отдавать пионерский салют!
И теперь я не могу вечером говорить Ёлке «спокойной ночи», потому что я должна как председатель совета отряда следить за «порядком отхода ко сну»! Сначала я расстраивалась, а потом привыкла: мы с Ёлкой после ужина встречаемся и всё друг другу рассказываем. А за «порядком отхода ко сну» я слежу так: вот сыграли отбой — мы идём в свою палатку, там холодно, и я знаю, что простыни будут влажные и противные, но я их не боюсь, я на второй день придумала: надо быстро лечь и сразу всё к себе прилепить — тогда, только ты положишь голову на подушку, уже другой день и играют побудку. А «порядок отхода ко сну» у нас такой: девочки сразу начинают играть в каких-то дурацких «мертвяков» и рассказывают совсем непонятные и «страшные» истории, а я быстро ложусь и сплю.
В первые дни девочки стеснялись играть, но и спать не ложились. А мне ужасно хотелось спать! Тогда я решила с ними поговорить.
— Девочки, — говорю, — если вам хочется перед сном во что-то поиграть, но не до потолка, или поговорить — играйте, говорите, свет выключайте, а я буду спать, хорошо?!
Девочки ужасно обрадовались.
— А мы тебе не будем мешать спать?
— Нет, нет, совсем не будете! — радуюсь я и добавляю: — Я очень крепко сплю! Но вы играйте не очень громко и не очень долго. Если вожатые придут, у нас будут неприятности!
Сегодня Ёлка ко мне подходит после завтрака — у неё очень хитрое лицо — и говорит:
— А завтра будет родительский день!
— Завтра?! — Я очень удивляюсь и очень радуюсь.
— Да! — У Ёлки очень торжественное лицо. — Они в этом году сделали два родительских дня, ведь у нас не обычная смена, а санаторная — сорок дней!
— В прошлом году тоже была санаторная! — говорю мрачно. — А родительский день был только один — совсем обалдели!
— Ну вот, они исправились! — смеётся Ёлка. — Завтра Мама с Папой приедут!
— А как же Мамочке Мишеньку кормить? — пугаюсь я.
— Мишеньке уже восьмой месяц, у Мамочки стало мало молока! — Ёлка говорит совсем как взрослая. — Осталось одно утреннее кормление. Дядя Миша велел его сохранить подольше! Остальные кормления — всякие там кашки.
И настал родительский день! Уже когда я бежала на линейку, я заметила, что лагерь изменился — как-то его украсили и ещё что-то непонятное. Я поймала Ёлку до завтрака и спросила про непонятное.
— Это всякие соревнования, аттракционы, ну, всякие интересные вещи! — Ёлка так важно сказала, а я подумала, что соревнования — это очень интересно! Наверное, можно будет побегать и попрыгать!
После завтрака на автобусах привезли родителей. И вот Мамочка с Папой. Я к ним помчалась, они оба меня обняли, а Папка меня как подкинет наверх и застонал, притворяется:
— Какая Мартышка стала тяжёлая, просто толстая Мартышка!
Мы хохочем, потому что я очень худая и ко мне часто пристают: «Ой, какая ты худая!»
Подходит Ёлка, у неё важный и загадочный вид. Родители обнимают её, а она вдруг непонятно откуда достаёт небольшой пакетик, протягивает его Маме и говорит:
— Это небольшой сюрприз!
Мама разворачивает пакет — а там конфеты, нам в полдник иногда дают конфету, и вот она их все собрала и теперь дарит родителям!
Я ужасно расстроилась и рассердилась: тоже мне старшая сестра, ведь могла мне рассказать, я бы тоже конфеты собрала! И я начинаю быстро и сильно думать.
И придумала!
Мамочка говорит:
— Спасибо, Елочка, мы очень тронуты!
Они «тронуты»! Хорошо!!!
— Пойдёмте, я вас сейчас чем-нибудь угощу! — говорю я спокойно.
— Ну, Нинуша, совсем не обязательно нас чем-то угощать! — И Мамочка гладит меня по голове.
Мне так хорошо, когда она меня гладит, но я говорю строго:
— Обязательно!
И веду их к яблоку — я его почти сразу заметила и подумала: оно большое, висит очень высоко, его без рук не укусить. А с руками нельзя! Но я уверена: сейчас посмотрю, подумаю, придумаю… и укушу — мне для Мамочки надо, она очень любит яблоки.
— Да-а! — качает головой Папа. — Вряд ли мы здесь угостимся! Мартышка, оно очень большое — челюсть можно вывихнуть!
— Не вывихну! — говорю я мрачно.
— И очень высоко висит! — расстраивается Мамочка.
Около яблока стоят какая-то пионервожатая и три мальчика в очереди. Подхожу к пионервожатой, говорю вежливо, но очень уверенно:
— Я — четвёртая!
Она смотрит на меня и печально кивает головой.
Я обо всём забываю, смотрю на яблоко и на то, как его пытаются укусить. Даётся три попытки. Первый мальчик, довольно высокий, стоит под яблоком, прыгает, яблоко на верёвке отлетает в сторону. Пионервожатая успокаивает его, как качели, оно опять висит — мальчик опять прыгает. Третий раз — то же самое, он уходит.
Второй мальчик отходит от яблока, разбегается, не допрыгивает, ударяет яблоко лбом, оно отлетает в сторону, возвращается назад, но, как маятник у нас в стенных часах, отлетает в другую сторону. Мальчик подпрыгивает, но ему не допрыгнуть — слишком высоко. Женщина возвращает яблоко на место, мальчик прыгает и отходит. Но я уже всё поняла и всё придумала, и помог мне придумать этот второй мальчик! У меня сильно бьётся сердце, я сейчас укушу яблоко — только скорей бы этот третий ушёл. Он не укусит, он всё делает как первый. Всё! Три попытки кончились!
Моя очередь. Я подхожу к женщине и прошу её:
— Будьте добры, не подходите ко мне, чтобы яблоко вернуть, я буду подряд прыгать два или три раза, ведь это и есть три попытки?
— Да-а, три попытки! — Она очень удивилась.
— Спасибо, большое спасибо! — И я ей улыбаюсь.
Она тоже улыбается растерянной улыбкой и отходит довольно далеко.
Я тоже отхожу далеко от яблока и смотрю: моя дорожка к яблоку должна быть продолжением хода маятника, когда я ударю его головой. И я уже наметила себе место, где надо подпрыгнуть, чтобы точно ударить яблоко головой. Всё! Помчалась!
Бегу, подпрыгиваю в нужном месте и ударяю яблоко лбом и носом — значит, чуть выше, чем нужно, подпрыгнула. Яблоко летит туда, куда надо. Я отбегаю назад, но недалеко и слежу за яблоком. Оно летит обратно, я точно запоминаю, где оно было ниже всего, — по земле запоминаю. Оно долетает почти до меня — нитка длинная и летит обратно! Всё! Сейчас я его поймаю!!! Оно долетает с той стороны до самого высокого места и летит обратно. Я бегу, подпрыгиваю чуть раньше места, которое я заметила на земле, и чуть выше, с широко раскрытым ртом. Яблоко ударяет мне прямо в рот своим закруглением, близко к черенку. Я быстро и очень сильно кусаю, очень сильно дёргаю… и стою на земле с яблоком в зубах!
— Да-а! — говорит Папа задумчиво. — Не думал, что получится! Надо было фотографировать. А яблоко надо помыть, — заканчивает он.
— Сейчас помою! — Я от радости просто кричу. — Стойте, никуда не уходите, я быстро! — И мчусь на кухню — я знаю, где она.
Вбегаю, там несколько толстых женщин, они смотрят на меня с удивлением.