- Как только ты окажешься за
его стенами, тебе придется снова тратить годы на то, чтобы доказать, что ты достойна стать членом партии. Ты придешь в новый коллектив, где тебя
никто не знает, и пройдет много времени, пока ты снова завоюешь уважение и авторитет.
Наташа старалась. Но комсомольская работа отнимала много времени. Да и бог с ним, со временем, она давно уже научилась жить в условиях
жесткого цейтнота и при этом все успевать. Главным-то было не это. Наташу угнетала необходимость играть в игры, принятые в среде комсомольских
функционеров. Семинары, совещания и активы, особенно выездные, непременно сопровождались застольями и увеселениями интимного характера,
увернуться от которых не было никакой возможности. Все попытки уклониться от пьянки вызывали неодобрительное покачивание головой и совершенно
недвусмысленные намеки на то, что Наташа "как неродная, а ведь ей еще в партию вступать, кто ж ей даст рекомендацию, кто ее будет поддерживать,
если она ставит себя выше коллектива?" Еще до института, во время работы в райкоме, Наташа знала, что райкомовские инструкторы регулярно
собираются на всяческие "мероприятия", но ее как вчерашнюю школьницу туда не звали, и о том, что там происходит на самом деле, она могла лишь
догадываться по отдельным репликам, сальным смешкам и в огромных количествах потребляемым таблеткам от похмельной головной боли. Теперь же,
учась в институте, она испытала эти радости на собственной шкуре. И если от физической близости ей еще как-то удавалось увильнуть, хоть и с
огромным трудом и массой ухищрений, то все остальные пункты программы приходилось выполнять на совесть, участвовать в застольях и коллективных
посещениях бань и делать вид, что ей весело и интересно, да так старательно притворяться, чтобы никто и не заподозрил, до какой степени ей это
тягостно и скучно.
Одно такое "мероприятие" с выездом в Загорск пришлось как раз на время подготовки в экзамену по научному коммунизму. Наташа с трудом
успела выучить только половину билетов и явилась на экзамен со страшной головной болью. Ей не повезло, ни одного вопроса в билете она толком не
знала, кое-что помнила из лекций, но явно недостаточно для связного ответа. Принимал экзамен профессор Мащенко, моложавый стройный красавец
сорока с небольшим лет, предмет обожания некоторых Наташиных сокурсниц. Послушав в течение двух-трех минут ее бессвязный лепет, Виктор Федорович
молча полистал Наташину зачетку, закрыл и положил на стол.
- Вы же отличница, Казанцева, - сказал он сочувственно, - что с вами? Вы плохо себя чувствуете?
- Да, - призналась Наташа. - Голова очень болит. Ничего не соображаю.
- Хорошо, - кивнул профессор. - Давайте мы с вами вот как поступим. Вы сейчас пойдите примите какое-нибудь лекарство, а когда головная
боль пройдет, приходите снова. Не хочется ставить вам "неудовлетворительно", вы же наверняка готовились. Ведь готовились, правда?
- Правда, - неуверенно солгала Наташа. - Я готовилась. А когда мне подойти? Завтра?
- Какое же может быть "завтра"? - приподнял брови профессор. - Я уже поставил в ведомость номер вашего билета, а ведомость я должен
сдать в учебный отдел сразу после экзамена. Поэтому я сейчас поставлю в ведомость и в вашу зачетку оценку "хорошо", а вы мне дадите слово, что
сегодня же придете и расскажете все вопросы из этого билета.
И по другим темам мы с вами потолкуем. Я понимаю, что головная боль - штука
неприятная, и я готов пойти вам навстречу, но при этом должен быть уверен, что эту "четверку" вы действительно заслужили. Очень надеюсь, что вы
меня не подведете и придете. Скажем, часа в четыре, я к этому времени освобожусь, и мы с вами побеседуем.
- Спасибо, Виктор Федорович, - искренне поблагодарила Наташа, - я обязательно приду.
Она выскочила из аудитории с пылающими щеками, одолжила у кого-то две таблетки цитрамона и запила их водой из крана в туалете. До
назначенного времени еще пять часов, она должна успеть привести мозги в порядок и хотя бы освежить в памяти основные разделы учебника.
Без десяти четыре из аудитории, где профессор Мащенко принимал экзамен уже у второй в этот день группы, вышел последний студент. Наташа
робко отворила дверь.
- Можно, Виктор Федорович?
- А, Казанцева! Заходите. Как ваша голова?
- Прошла, - улыбнулась она.
Мащенко сдержал слово и минут тридцать гонял по всем темам курса. На какие-то вопросы Наташе удалось ответить даже блестяще, на какие-то
- вполне сносно, ни по одной теме она не "плавала".
- Ну что ж, Наталья… - профессор заглянул в зачетку, - Александровна, мои поздравления и одновременно сожаления. Если бы вы так отвечали
утром, я бы с чистой совестью поставил вам "отлично". Жаль, что пришлось испортить вашу зачетку, там ведь никаких оценок, кроме отличных, до
сегодняшнего дня не было.
- Ничего, - вздохнула Наташа, - я сама виновата.
- Вот как?
Мащенко заинтересованно смотрел на нее, всем своим видом показывая, что ожидает продолжения и объяснения. Наташа запнулась: не
рассказывать же ему о вчерашнем "сабантуйчике" в Загорске, с которого она вернулась домой только в два часа ночи.
- Редко когда мне доводилось слышать такое от студентов, - заметил между тем профессор, - обычно в плохом ответе на экзамене бывают
виноваты кто угодно и что угодно, только не они сами. А что же у вас случилось?
- Комсомольский актив, - коротко ответила она. - Его проводили за городом, я поздно вернулась. Можно было, конечно, не поехать, ведь
сессия - причина уважительная, но я поехала. Поэтому и говорю, что сама виновата.
- Вот тут вы не правы, Наташа, комсомольская работа - это очень важное и ответственное дело, им пренебрегать нельзя. Другое дело, что
подобные мероприятия не должны затягиваться до поздней ночи, тем более, если проводятся за городом. Это действительно безобразие. И голова у вас
болит после этого. Много пришлось выпить? - неожиданно спросил Виктор Федорович.
Наташа вздрогнула и уставилась на профессора в полном изумлении. Ничего себе вопросик! И как на него отвечать? Врать, что там вообще
никто к спиртному не притрагивался? Глупо. Раз задает такой вопрос, значит, прекрасно осведомлен о нравах, царящих в комсомольской среде.
Сделать святые глазки и уверять, что все, конечно, перепились, но сама она - ни-ни, ни капли? А как же головная боль? От простуды, что ли?
- Много, - решительно ответила она.