Жеку Замятина - за то, что сломал ему жизнь. И еще за то, что сам Жека сломал ему, Игорю, карьеру. Колбина-Колобашку
- за его дурацкую общительность и информированность. Свою работу - за то, что не любил ее, но вынужден был ею заниматься. Своих женщин - за то,
что они не умели слишком долго удерживать его интерес и тем самым подвигали его на разрыв, измены и связанную с этим нервотрепку. Он ненавидел
даже своего отца - за то, что тот настоял и отправил Игоря в Томск поступать на юрфак, потому что в других вузах договориться о приеме
документов сына не смог. Был бы другой институт - была бы другая профессия и другая работа, может быть, не такая тягостная, не такая
ненавистная.
…В этот вечер накануне Новогодних праздников они с Женькой снова говорили о войне и пили за упокой души погибших. Женька с интересом
расспрашивал о громких преступлениях, сообщениями о которых пестрели с некоторого времени все газеты и о которых со смаком рассказывали
тележурналисты, Игорь со знанием дела комментировал эту информацию, и снова пили за успехи в борьбе с преступностью и за неподкупность капитана
милиции Мащенко, который не польстился на легкие деньги, а зарабатывает свой горький хлеб на тяжелой, нервной и малооплачиваемой работе.
Домой Игорь вернулся около полуночи, и состояние его нельзя было назвать трезвым даже при очень большом желании и абсолютной слепоте.
Ирина
Отношение к Новому году у нее было сложным. Вообще-то она всегда любила этот праздник, любила даже больше, чем свой день рождения,
потому что день рождения касается только тебя, а Новый год - он для всех, и все к нему готовятся, и все люди в последнюю неделю декабря
становятся веселыми, и заботы у всех радостные - купить подарки, приобрести что-то красивое из одежды, достать продукты к столу. Но потом, после
праздника, наступало грустное время, когда с елки потихоньку опадают иглы, и ты понимаешь, что надо бы снять яркие переливающиеся игрушки,
упаковать в коробки и спрятать на антресоли, а саму елку, унылую и засохшую, выбросить на помойку. Сама процедура снятия игрушек и выбрасывания
елки неизменно, с самого детства, вызывала у Иры горькие рыдания. Сейчас она уже совсем взрослая, даже замужем побывала, а слезы все равно
наворачиваются.
- Иринка, разбери игрушки, ладно? - на ходу попросила Наташа, надевая дубленку и застегивая сапоги. - А Вадик вечером елку выбросит.
Конечно, все работают, у всех дела, на кого ж еще спихнуть горестное мероприятие, если не на Иру? У нее сессия, она дома сидит, к
экзаменам готовится. Правда, часа в три мальчики, Саша и Алеша, придут из школы, можно было бы им поручить разобраться с елкой, но они ведь
обязательно что-нибудь разобьют, а потом еще и порежутся осколками. Не дети, а ходячая катастрофа. Младший, Алешка - тот поспокойнее,
обстоятельный, дотошный, никогда ничего не разбивает, но ходит за Сашей как привязанный, а тот - ураган какой-то энергетический, песчаная буря в
пустыне, носится по квартире, сшибая все на своем пути. Если есть хоть что-нибудь на этом пути, что можно сломать или разбить, он непременно
сломает и разобьет, более того, если после такой аварии остается хотя бы малейший осколочек, можно дать стопроцентную гарантию, что этот
осколочек окажется в Сашиной ноге или в руке. А уж если таких осколков несколько, то и Алешке достанется, это и к гадалке не ходи.
Тяжко вздохнув, Ира решила в первую очередь выполнить грустную работу, чтобы она не отравляла целый день.
В их квартире давно уже не
пользовались ключами от дверей в комнаты, друг от друга ничего не запирали, а в случае необходимости пользовались простенькими задвижками, ведь
мальчишки такие непосредственные, могут вломиться к Наташе с Вадимом или к Ире, когда у нее в гостях молодой человек. Войдя в одну из двух
комнат, принадлежащих Вороновым, в ту, где стояла елка, Ира бросила взгляд на зеркальную дверцу шкафа. И конечно же, застряла минут на двадцать.
Надо худеть, черт возьми, куда это годится - в ее возрасте иметь такие пышные формы! В Наташины вещи не влезает, а это существенный момент,
потому что тряпки у сестры-соседки - дай бог каждому в это время повального дефицита. Наташка добрая, всегда дает любую шмотку поносить, но ведь
ее, шмотку эту, еще натянуть на себя надо. Килограммов, пожалуй, шесть, а то и все восемь необходимо срочно убрать. Да и в институте намекают,
что будущей актрисе следует следить за фигурой. А как следить, если Наташка такие торты вкусные печет? И картофельные пирожки с мясом, которые
постоянно делает Бэлла Львовна, тоже сбросу веса не способствуют. Да и кавалеры Ирины не балуют девушку разнообразием кулинарных предложений, от
приглашений в ресторан Ира отказывается, там обязательно спиртное наливать будут, а ей нельзя, совсем нельзя, ну ни капельки, Наташка убьет,
если запах учует, да и самой противно. Альтернативой ресторану может служить только заведение, где сплошные пирожные, торты, взбитые сливки и
прочие жироотлагающие безобразия.
"С сегодняшнего дня сажусь на диету, - решила Ира, поворачиваясь перед зеркалом и критически оглядывая бока и спину с намечающимися
предательскими складками. - Праздники закончились, теперь до 8 марта - ни-ни, ни граммулечки сладкого. Кто сказал, что у меня силы воли не
хватит? Если уж я пить бросила, то с этим-то и подавно справлюсь."
Пить она бросила, это верно. Хотя и тянуло порой ужасно, но она приняла решение и твердо его выполняла. За столом поднимала рюмку вместе
со всеми, выпивала несколько глотков вина - и на этом все. Но чего стоило ей принять это решение!
Школу она закончила еле-еле. После смерти маленькой Ксюши Ира на несколько недель впала в тяжелейшую депрессию, а потом не выдержала,
написала покаянную записку и вскрыла себе вены. Она не знала, что кровь имеет обыкновение сворачиваться, вступая в контакт с кислородом, да и
время выбрала неудачное, бабка Полина ушла в магазин и вернулась раньше времени, в очереди стоять не стала - силы не те. Вернулась и увидела
внучку с разрезанными руками. Поскольку бабка, да будет ей земля пухом, мозги все к тому времени уже пропила окончательно, она и не сообразила,
что на самом деле произошло, и вместо того, чтобы вызывать "скорую", кинулась звонить Наташе на работу. Счастье, что та оказалась на месте. И
счастье, что поняла все правильно. Очень скоро в их квартире появился Андрей Константинович со своим саквояжиком. Крови Ира потеряла немного,
больше, конечно, страху натерпелась. Если бы бабка "скорую" вызвала, Иру бы наверняка в "психушку" запихнули, в то время всех, кто пытался
покончить с собой, полагалось считать психически больными. А так и не узнал никто, кроме близких.
Андрей Константинович тогда записку нашел и Наташе отдал. Ира очень хорошо помнит тот разговор, который состоялся у нее с соседкой.
Узнав, что Наташа прочла записку, в которой Ира просит прощения за смерть Ксюши и кается в том, что сделала, девушка не стала ждать, сама пошла
к соседке.