Узнав, что Наташа прочла записку, в которой Ира просит прощения за смерть Ксюши и кается в том, что сделала, девушка не стала ждать, сама пошла
к соседке. Наташа собиралась в детский сад за сыновьями, была пятница - время их забирать. Ира поняла, что явилась невовремя, но не в ее
правилах было откладывать выполнение принятого решения. Пусть эти решения и не всегда правильные, но уж выполнять их она считала своим долгом.
- Ты меня ненавидишь? - прямо спросила она.
Наташа подняла на нее измученные запавшие глаза.
- Нет, я просто устала от тебя. Я от тебя смертельно устала. Только-только отплакала Ксюшу - и вот тебе, пожалуйста, еще и ты со своими
фокусами. Ты дашь мне когда-нибудь жить спокойно?
- Я не об этом.
- А о чем?
- О Ксюше. Ты читала записку, ты теперь все знаешь.
- Я и раньше это знала. Все было очевидно. Ты плохо ее одела, Ксюша замерзла, как только ребенок переохлаждается, он мгновенно цепляет
любой вирус… Что ты от меня хочешь?
Ира растерялась. В самом деле, чего она хотела от Наташи? Чтобы та сказала, что прощает ее? Ну, на это и надеяться нечего, такое не
прощают. Чего же тогда? Чтобы сказала в глаза все, что думает о ней? Что ненавидит ее и видеть больше не хочет? Тоже как-то… сомнительно. Тогда
зачем она пришла?
- Я очень виновата, Натулечка, - пробормотала Ира, - я даже умереть хотела, потому что я так виновата… Скажи мне, что я должна сделать,
чтобы загладить вину? Я все сделаю, честное слово, честное-пречестное, ты только скажи!
- Эту вину невозможно загладить, - сухо произнесла Наташа. - Но я буду тебе благодарна, если ты хотя бы перестанешь трепать мне нервы.
Возьмись за ум, закончи школу нормально. И не пей.
Не пей! Легко сказать. А что же делать, если на сердце такая тяжесть, такая боль, такое невыносимое чувство вины? Она даже с Володей не
может по-человечески общаться, чуть что - начинает плакать, раздражаться, кричит на него. Только водка немного помогает, снимает эту тяжесть и
боль. Да что там говорить, не "немного", а действительно помогает. Первое время после неудачного самоубийства Ира пила потихоньку, у себя в
комнате, с бабкой Полиной за компанию. Потом, во время летних каникул, когда не нужно было ходить в школу, снова прилепилась к Люле и прочим
своим дружкам. Наташа бегала за ней по всему Арбату и прилегающим переулкам, запирала на ключ, брала честное слово, что это в последний раз,
ругала, умоляла, но толку не было. Ира упрямо молчала, требуемого "честного слова" не давала и раскрывала рот только для того, чтобы сквозь зубы
обозвать соседку "сукой". И при первой же возможности снова напивалась. Просто удивительно, как она сумела закончить школу. Все говорят, что
мозги у нее хорошие, что она способная, вот при такой чумовой жизни и вытянула аттестат, правда, со сплошными "тройками", но все-таки это был
именно аттестат, а не справка об окончании средней школы, с которой ни в один институт не возьмут.
После выпускного вечера Ира загуляла аж на целую неделю. После этого загула она долго приходила в себя, потом как-то одновременно
выяснилось, что ей нужно лечиться от венерического заболевания и делать аборт.
А потом, когда и аборт, и лечение остались позади, Наташа
сказала:
- Я больше не могу этого выносить. И не собираюсь ставить тебе ультиматумов. Завтра ты пойдешь на работу.
- На какую работу? - удивилась Ира.
О работе с момента окончания школы и речи не было, сначала гуляла, потом опохмелялась, потом боролась с последствиями.
- На любую. На какую захочешь. Но лучше всего - на ту, которую тебе найду я. Чтобы ты была все время у меня на виду. Если ты сама не в
состоянии справиться с собственной жизнью, то мне придется водить тебя за ручку.
Вообще-то против работы Ира ничего не имела, она понимала, что сидит вместе со своей бабкой-алкоголичкой на шее у семьи Вороновых, и
пора бы уже начать содержать себя самой. Все работают, почему она должна жить как-то иначе? А что до друзей и выпивки, так это как-нибудь
решится, все же устраиваются с этим делом, и она устроится.
Наташа привела ее на телевидение и устроила ассистентом звукооператора. Ума у Иры хватало на то, чтобы не находиться на работе в
подпитии, но в свободное время она давала себе волю. Работа сменная, ведь на телевидении звукооператоры, как и все, работают с раннего утра и до
глубокой ночи, поэтому свободное время у девушки бывало то утром, то вечером, то днем, и далеко не всегда Наташа могла за ней проследить.
Однажды соседка взяла ее с собой на Мосфильм. Собственно, случалось это регулярно, если Ира в это время не работала. Но в тот раз
случилось то, что перевернуло все сознание девушки. Наташа в кабинете разговаривала с каким-то кинодеятелем, а Ира в ожидании слонялась по
длинному коридору, разглядывая фотографии-кадры из известных фильмов, которыми были увешаны все стены.
- О! - возле нее остановились двое мужчин.
В одном из них Ира узнала известного молодого кинорежиссера, недавно прогремевшего на всю страну.
- Вот то, о чем я тебе говорил! - сказал режиссер своему спутнику, огромного роста полному дядьке с бородой. - Теперь понимаешь, что мне
нужно? Кстати, а вы кто?
Последний вопрос был адресован Ире, которая с интересом прислушивалась к разговору.
- Кто, я? - переспросила она. - Ира.
- С ума сойти! Ира! Это профессия или должность? - забасил бородатый и тут же сам себе ответил: - Впрочем, это не имеет ровным счетом
никакого значения. У вас есть полчаса?
- Не знаю, надо у Наташи спросить. Она там, - девушка показала рукой на массивную дверь.
- Кто такая Наташа? - тут же начал напирать бородатый. - Мама, сестра?
- Воронова, - только и сумела выдавить из себя Ира.
- Ах, Воронова! - почему-то обрадовался режиссер. - Наталья Александровна?
- Ну да.
- Момент!
Он решительно потянул за ручку двери и скрылся в кабинете, а через минуту вышел, лучезарно улыбаясь.
- Все в порядке, Наталья вас отпустила. За мной!
- Куда? - испугалась Ира, хотя сердце ее сладко замерло.