За мной!
- Куда? - испугалась Ира, хотя сердце ее сладко замерло. Вот оно, то, о чем грезит каждая или почти каждая девушка. Случайная встреча со
знаменитым режиссером, один острый взгляд, брошенный мимоходом, и тут же приглашение сниматься в кино. Он сказал, полчаса? Наверное, ее ведут
делать кинопробы.
Но никаких кинопроб не было. Ее сразу посадили к гримеру, молодому парню, который почти ничего не делал, только прическу изменил и тон-
пудру наложил. И сразу же после этого ее повели в павильон, где была выстроена декорация, имитировавшая какое-то общественное место, не то
отделение милиции, не то больница. Коридор со стульями и дверьми, на стульях сидят люди разного возраста и по-разному одетые.
- Вы сидите вот здесь, - стал объяснять ей режиссер, - вам плохо, голова болит или еще что-нибудь в этом роде. Мимо вас проходит
мужчина, вот этот, - он показал на стоящего неподалеку актера, болтающего с бородатым толстяком, - вы пытаетесь схватить его за руку и говорите:
"Але, мужик." Все. Поняли? Только два слова: "Але, мужик". И за руку хватаете.
- Поняла, - послушно кивнула Ира.
- Давайте попробуем.
Они два или три раза прорепетировали сцену, Ира хватала актера за руку и несчастным голосом произносила:
- Але, мужик…
Актер брезгливо отдергивал руку и быстро проходил дальше. Когда режиссер остался доволен репетициями, сняли несколько дублей. Весь
эпизод занимал ровно три секунды.
- Спасибо, девушка, - поблагодарил ее бородатый. - Можете чувствовать себя свободной. Вас проводить?
- Не надо, я найду дорогу, - улыбнулась Ира. - Я здесь часто бываю, не заблужусь.
Ей казалось, что если она бывает здесь часто, то этот бородатый, а вместе с ним и режиссер должны отнестись к ней как-то по-другому, как
к своей, что ли… Но он, казалось, пропустил ее реплику мимо ушей.
- Ну и хорошо. Я Наталье позвоню насчет денег.
- Каких денег? - не поняла она.
- Вам же причитается гонорар за съемки.
Он больше не сказал ей ни слова, повернулся и помчался в другой конец павильона решать какие-то важные кинематографические задачи. Ира
поняла, что о ней здесь уже все забыли, и побежала в другой корпус, туда, где ее оставила Наташа.
- Ну как, - спросила Наташа, когда вышла наконец из начальственного кабинета, - сняли тебя в эпизоде?
- Сняли, - гордо подтвердила Ира, бодро вышагивая рядом.
- Трудно было?
- Да чего там трудного-то? Элементарно, Ватсон! Еще и гонорар обещали заплатить. Как ты думаешь, много дадут?
- Три рубля, - бросила Наташа, не останавливаясь. - Или меньше.
- Сколько-сколько?!
Ира даже задохнулась от возмущения. Ее снимали как настоящую актрису, гримировали, причесывали, репетировали, и за все это заплатят
только каких-то несколько жалких рублей? Не может быть!
- На больше ты не наработала.
Несколько следующих дней Ира только и делала, что рассказывала на работе, как она стояла в мосфильмовском коридоре, как к ней подошел
"Сам" с помощником, как ее взяли сниматься в эпизоде… Счастью ее не было предела, она уже видела себя на звездном олимпе в окружении известных
актеров. Она, такая красивая и стройная, молодая и талантливая, стоит на сцене в длинном вечернем платье с голыми плечами, а кто-нибудь ужасно
заслуженный, например, Глузский или Лановой, вручают ей цветы и статуэтку - символ победы в конкурсе на лучшую женскую роль. И ручку ей целуют.
А она благодарит и ослепительно улыбается…
Через несколько дней Наташа снова взяла ее на Мосфильм. На этот раз она не оставила Иру в коридоре, а повела в просмотровый зал, такой
же, как в кино, только маленький. В зале уже сидело много народу, среди них Ира увидела и режиссера, и его бородатого помощника, и гримера,
который ее готовил к съемке, и актеров. Наташа села вместе с ней сзади, режиссер приветливо помахал им рукой и улыбнулся. Через некоторое время
погас свет, на экране возникло изображение, и Ира поняла, что сейчас идет рабочий просмотр отснятого материала. Вот актер, которого она хватала
за руку, поднимается по лестнице и идет по коридору. Коридор тот самый, Ира сразу его узнала, значит, сейчас и она появится на экране… Но что
это? Какая-то страшная толстая девка с уродливым опухшим лицом и нечесаными патлами. Они что, сняли другую актрису в этом эпизоде? Да нет,
одежда на ней та, в которой была Ира, это же ее джинсы, и ее майка, красная, с глубоким вырезом. Неужели это она тянет руку к проходящему мимо
актеру и лопочет:
- Але, мужик…
Эпизод закончился, пошел второй дубль. И снова то же одутловатое, испитое лицо, на котором с трудом можно угадать некоторые признаки
красоты, оставшейся в далеком прошлом.
Просмотр длился еще долго, отсматривали и другие эпизоды, но Ира ничего не видела. Она сидела потрясенная до глубины души. Ее взяли
сниматься, потому что она подходит под типаж молодой опустившейся девки, пьяной и грязной, пропившей свою природную привлекательность. Девки, от
которой в брезгливом ужасе шарахается герой фильма. Да, она каждый день видела себя в зеркале, но почему-то зеркальное изображение было совсем
не таким. В зеркале Ира выглядела намного приличнее. В зеркале она была по-прежнему свежей и красивой. А здесь…
- В зеркале ты видишь себя своими глазами, - спокойно объяснила ей Наташа, когда они возвращались домой. - Ты видишь себя такой, какой
хочешь видеть. А камера показывает тебя такой, какой тебя видят люди со стороны.
- Значит, и ты меня тоже видишь такой… кошмарной? - недоверчиво спросила Ира.
- И я. И все остальные. И мужчины на улице. И сотрудники телевидения.
Наташа была удивительна безжалостна, Ире даже показалось, что соседка намеренно старается ударить ее побольнее. Она собралась в первый
момент обидеться, но не успела, потому что на поверхность сознания всплыло мгновенное решение: так больше нельзя, надо завязывать.
Должно было случиться много всего, чтобы это решение вызрело в ее глупой легкомысленной голове. Скандалы, приводы в милицию, смерть
Ксюши, попытка свести счеты с жизнью, аборт и лечение от гонорреи.