Это ещебыло
терпимо, но через полчаса, если не "двинуться",т.е.неуколоться,эта
ломота станет невыносимо изматывающей, доболивглазах.Нужносрочно
что-то украсть и купить ханку - спасительную буро-жирноватую каплю опиума,
застывшую на чеке - кусочке полиэтиленовой пленки.
Ага,наконец!Двухвагонныйтрамвай,"семерка",выскочилиз-за
поворота с улицы Басина наулицуЛенина,инаподножкепервойдвери
второго вагона висел Хилый Семен. Благо двери в бакинских трамваях испокон
веку никто не закрывает - во-первых, для прохлады, чтобы вентиляциябыла,
а во-вторых, для удобства пассажиров: каждый, если умеет,можетнаходу
запрыгнуть в вагон и спрыгнуть с него, это в порядке вещей,дажепожилые
азербайджанки порой решаются спрыгнуть на ходу, когда уповоротатрамвай
замедляет ход.
Хилый Семен висел наподножкевтороговагонаилегкимдвижением
головы показал Шаху на руку торчавшего над ним очкарика. ДажеиздалиШах
определил, что это - "Сейко". Шах подобралсявесьибольшимикрасивыми
прыжками догнал трамвай. "Мазать", то есть легкимкасаниемпальцаснять
ремешок, чтобы часы как-бы упали самивподставленнуюладонь,таквот
"мазать" эту "Сейку" нельзя, онанасплошномбраслете,поэтомуработа
предстоит непростая. Ухватившись за поручень, Шах запрыгнул на подножкуи
грубо толкнул Семена вверх, чтобы тот толкнулочкариканамаячившегоу
него за спиной Рафика.
- Ты чего прешь? - стал провоцировать драку Семен.
- Пошел ты на х...! - стал толкать его Шах.
- Ах ты сука! - замахнулся на него сверху Семен.
Очкарик, конечно, попятился в вагон, подальше от этиххулиганов,но
сзади его подпирал Рафка Гайказян, которому Семен крикнул с подножки:
- Гайка, наших бьют!
И теперь они вдвоем - Рафка через голову мешающегоемуочкарика,и
Семен стали лупить Шаха по плечам и голове.
- Сойдем, поговорим. Сойдем, падла!
В этой потасовке главноебылоустроитьдляочкарикамаксимальную
давку, и в тот момент,когдаонбудетвыдиратьсяизплотногоклубка
дерущейся троицы, нужно на секунду захватить его руку счасамиизажать
подмышкой так, чтобы, выдергивая руку из драки, он уже выдергивалеебез
часов.
И все шло красиво, как по нотам, не зря же они прошли такуюшколуу
Генерала-тоттренировалихмесяц,профессионально,каквлучших
театральных школах. Генерал был королем бакинской шпаны - конечно, не всех
тех тысяч хулиганов, дикарей,босяков,аграшейипрочейнеуправляемой
публики, котораякишитвэтомогромном,миллионномгороде,ашпаны
профессиональной, куряще-воровской, которую онсамисоздал.Ещегода
тричетыре назад, когда Шах учился в седьмом классе и только потаскивализ
дома тайком от отца сигареты "БТ", которые отец-полковникпограничных
войск - получал в офицерском распределителе, и они с ребятамикурилиэти
"БТ" на горке за Сабунчинским железнодорожнымвокзалом,этагоркабыла
тихимнеприметнымместоммальчишескихигр.
Вдикомкустарнике,
отгородившем "горку" от остального мира, можно былотрепатьсяикурить,
удрав с уроков, мечтать и ругаться матом, читать затасканныевозбуждающие
книжки типа "40 способов индийской любви", а внизу, под горкой, за оградой
была железнодорожная станция, откуда уходили товарные игрузовыесоставы
и, когда нечего было делать, можно былочасамиследитьзапогрузкойи
разгрузкой вагонов, руганьюгрузчиковсдиспетчером,суетойклиентов,
ищущих свои ящики и контейнеры.
Но вот однажды на "горке" появился Генерал.Конечно,ещениктоне
знал его клички, просто подошел к ним какой-то старый хрыч (все, кто после
сорока, были для них тогда старыми хрычами), так вот, подошел к ним старый
хрыч, сказал, что он тренер посамбоиищетребятвдетскуюсекцию.
Осмотрев всех, он ни на ком конкретно не остановился, а увидев врукаху
кого-то карты, предложил научить их игрев"секку".Ребятаидотого
играли на деньги -простотак,длязабавы,максимальныйвыигрышбыл
тридцать-сорок копеек, но с появлением Генералавсесталомедленно,но
уверенно меняться: возросли ставки, игра становилась все азартней. Генерал
сначала проигрывал - легко, весело он расставался с деньгами, за часигры
он оставлял ребятам по восемь-десять рублей. Потом он уходил, ссылаясьна
какие-то дела, а ребята продолжали играть на его деньги, отыгрывая их друг
у друга. Назавтра выигравший появлялся в компании, хвастая новымножичком
или кубинской сигарой, купленной с выигрыша. Позже, через пару лет,когда
Сашка стал одним из близких помощников Генерала и получилсвоюкличку-
Шах, он понял, что все эти регулярные проигрыши Генерала повосемь-десять
рублей в день,былиначаломточнорассчитаннойпсихологическойигры.
Сначала Генерал приучил их к деньгам-нетолькоих,обитателейэтой
пристанционной "горки", а и еще двадцать-тридцать таких"горок"вовсех
районах Баку. За день он проигрывал им, наверное, двести-триста рублей, но
это длилось недолго. Приучив ребят к азартной "секке", он постепенностал
отыгрывать свои деньги, и скоровсяшпана,всеэтисеми-,восьми-и
девятиклассники в самых разных концах городасталиегодолжниками.При
этом как-то само собой получилосьтак,чтоосновнымидолжникамистали
самые крепкие ребята, лидеры групп, ихотяГенералпервоевремяине
требовал долг, но все равно ощущение долга родилозависимость,связывало
руки и волю.АзатемтакжененавязчивоГенералсталприучатьихк
наркотикам - приносил всякую "паль" и "дурь" - анашу.
Колоться морфием сначала боялись,толькокурилианашу,нопотом,
когда втянулись в анашу,акупитьеебылоненачто,Генералстал
приноситьтофабричныйморфий,то"чеки"сопиумом,ипотихоньку
втянулись,научилисьпрокаливатьханкуопиуманаогне,-разводить
новокаином или просто водой, пользоваться "баяном"-шприцем,икололи
себе в вены морфий и опиум, а после в скверике возле "горки" ловили кайф.