- Пошел в ж...! - рванул у него из рук "Сейку" Сашка Шах.
-Подожди!Датычто,психсегодня?-изумилсяХачмас,он
действительно никогда не видел Сашку в такомвозбуждении.-Держи.Три
мастырки, - он вытащил из-под подкладкипиджакатрикрошечныхбрусочка
анаши и приложил к ним 35 рублей.
- Эти бабки тебе Мосол дал? - кивнул на деньги Сашка. ї - Ну? Ачто?
ї - Восемьдесят рублей?
- Это не твое дело. Сколькодал-всемои,-навсякийслучай
замкнулся Хачмас. - Ты получил бабки - вали отсюда.
Это было правильно. Никто не имеет права лезть вчужойкарман,тем
паче если там ворованные деньги. Сашка сунул деньги в карман, зажал в руке
мастырки и вернулся к машине, кивком головы позвал Семена и Рафку. Они тут
же выбрались из такси, он незаметно вложил Рафке в руку две порции анаши и
сказал:
- Валите отсюда куда-нибудь, только ненагорку.Менясегодняне
видали вообще, понятно? Все! - он нырнулвмашину,сказалводителю:-
Арменикенд, Дворец Сталина. Хотя Дворец культуры имени Сталина в армянском
районе Баку - Арменикенде - ужедавнопереименоваливДворецКультуры
имени Гагарина, никто вгородененазывалдворецпо-новому.Там,за
Дворцом, в скверике тоже была "горка" - владения Арифа Мосола.
И когда машина тронулась, он взял Лину за руку, сказал:
- Ничего. Все будет хорошо. Смотри - это наш Малаканский сквер, а это
центр города - Парапет, а это - музей Низами...
Машина катила по центральным улицам вверх, в Нагорную частьБаку,и
на взлобье идущей круто вверхулицыЛенинаЛинаоглянуласьиахнула:
огромная чаша зелено-синего моря лежала внизу,авокругнее,вобхват
спускался к воде город -террасамизеленыхплоскокрышихулиц,глыбами
современныхбелыхдомов,скверами,парками.Вморебелелипаруса
яхт-клуба...
- Как красиво! - сказала Лина. - А мне говорили, тут море грязноеот
нефти, а оно, смотри, - зеленое!
Машина тормознула возле ДК им. Сталина, Сашка сноваоставилЛинув
такси, перешел через улицу и вошел в сквер. Мосол и его компания были тут,
на месте. Они сидели на скамье, отвалившись к спинке, - Ловили кайфпосле
укола. Когда Сашка подошел, Мосол чуть приоткрыл один глаз, потом лениво -
второй. Они никогда не были врагами, но и друзьямитоже.Укаждогобыл
свой участок, каждый соблюдал правила и не лез вчужойогород.Конечно,
эти арменикендские ребята не могли любить их,городских,изцентра,но
открытой вражды не было, не выдавалось случая, что ли?
Поэтому Мосол посмотрел на него удивленно и выжидающе.
- Привет, - сказал Сашка, глядя на них на всех и чувствуя,чтоноги
сейчас подкосятся от зависти - ведь они всеуженакачалисьнаркотиками,
накурились, укололись и испытываюттонепередаваемое,воздушно-аморфное
ощущение эйфории и легкости, веселья и беспечности,котороенепередать
никакими словами.
- Привет, - сказал Сашка, глядя на них на всех и чувствуя,чтоноги
сейчас подкосятся от зависти - ведь они всеуженакачалисьнаркотиками,
накурились, укололись и испытываюттонепередаваемое,воздушно-аморфное
ощущение эйфории и легкости, веселья и беспечности,котороенепередать
никакими словами.
- Салам, - ответил Сашке Мосол.
- Дело есть, - сказал Шах.
- Говори.
Сашка посмотрел на парней, которые сидели по обе стороны от главаря -
они тоже настороженно открыли гляделки, вылупились на Шаха своими тупыми и
бессмысленными от наркотика зенками. Ладно, ничего не поделаешь,придется
разговаривать при них, ведь не Мосол к нему пришел, а он пришелкнимв
садик.
- Хорошо.Часназаднавокзалетывзялксивумоейдвоюродной
сеструхи. Маманя ее не встретила, заболела, а я опоздал надесятьминут.
Там еще были бабки, но бабки - это твое, я не прошу,аксивуверниили
скажи, куда выкинул.
Мосол посмотрел на него долгим изучающим взглядомивглубинеего
черных армянских глаз проснулась природная сметка и хитрость. Сашка просто
видел по его глазам, какусилиемволиМосолотстраняетотсебякайф
наркотическогодурмана,выпрастываетизнегосвоймозгиизвлекает
единственный возможный для Мосола ответ:
- А если это не твоя сеструха, то что?
- Я тебе говорю - моя. Вон она сидит в такси, можешь пойти спросить.
- Ара, зачем бабу вмешивать, - усмехнулся Мосол. - Я тебяспрашиваю.
Если это твоя сеструха - одно дело, а если нет -другоедело,точно?-
спросил он у своих, и те заржали таким смехом, словнопереднимиРайкин
выступал.
Сашка стоял спокойно, ждал. Конечно, Мосол даром ничего не отдаст, во
всяком случае покуражится, еще бы - сам Шахстоитпереднимичего-то
просит.
- Ладно, заткнитесь, - вдруг оборвал своих по-армянски Мосол и сказал
Сашке - Ксиву и кошелек я спихнул, сам понимаешь...
- Куда? - нетерпеливо спросил Сашка.
- Ну-у-у, в кебабный раствор, знаешь?
Шах знал. Кебабныйраствор-значит,вподворотнюпривокзальной
кебабной, в мусорный ящик, только в какой, там ихштуквосемь,еслине
десять - огромный двор, может быть, сто семей выносят мусор в эти ящики.
- Знаю кебабный, - сказал Сашка. - В какой ящик?
Мосол ухмыльнулся, развел руками:
- Не помню, дарагой. Знаешь, по спешке бросил - может бытьвтретий
или - пятый... - и опять повернулся к своим. - А?
И снова эти долболомы заржали, каккони,-представилисебе,как
Сашка Шахбудетрытьсявмусорныхящикахвпоискахпаспортасвоей
сеструхи.
- Ладно, - сказал ему Сашка. - Сагол, Мосол. Спасибо, - и хотел уйти,
но Мосол удержал его.
- Подожди, Шах! - Он сунул руку в карман, вытащил скомканныеденьги,
потом вытащил такие же скомканные бумажки из другого кармана -неспеша,
демонстративно, чтобы все видели, что он вытащил все деньги, какие унего
были.