Боденштайн и Пия встали в конце очереди и терпеливо дожидались, пока дело дойдет до них. Хозяйка пребывала явно не в духе, но Козима говорила Боденштайну, что это обычное ее состояние, когда она в очередной раз садится на диету. Многие покупатели приходили сюда не столько ради вкусной колбасы Конради, сколько чтобы послушать ядовитые комментарии фрау Конради и ее виртуозные перепалки с мужем. Сегодня пришедших явно не ждало разочарование.
— Я бы хотела хорошенькую постную котлетку, — попросила некая дама.
— Вам ее в рамочку или вы ее есть будете? — громогласно поинтересовалась фрау Конради.
Дама только улыбнулась, она явно была из постоянных покупателей.
— Еще что-нибудь? — Это прозвучало агрессивно.
— Три ломтика вареной шинки, но не с горбушки.
Фрау Конради вытащила специальной вилкой шинку из витрины, отрезала три ломтика и шмякнула их в вощеную бумагу. Любезная молодая продавщица подтянула ломтики к себе, положила на весы и застучала по кнопкам кассы.
— Что вам угодно?
Боденштайн попал в поле зрения фрау Конради. В резких чертах ее лица читалось неодобрение и горечь.
— Моя фамилия Боденштайн, а это моя коллега фрау Кирххоф… — начал было Боденштайн с заученной фразы.
— Рада за вас. И что с того? — оборвала его хозяйка.
— Нам бы очень хотелось поговорить с вашим мужем.
— Зачем? Что-то не в порядке? Вы все можете сказать мне.
— Уголовный розыск Хофхайма. — Пия ткнула ей удостоверение. — Позовите, пожалуйста, своего мужа!
Фрау Конради уставилась на нее прищуренными глазками, потом швырнула вилку на прилавок и исчезла. Магазин снова заполнился народом, блондинка-продавщица старалась обслужить в отсутствие хозяйки всех. Через пару минут появился крупный, светловолосый мужчина в белоснежной куртке и клетчатом красно-белом фартуке. У колбасника Конради было выразительное лицо и пронзительно-синие глаза. У женской половины присутствующих — а он приветствовал каждую даму по имени — в глазах вспыхнул голодный блеск.
— Здравствуйте! — Конради дружелюбно улыбнулся. — Вы ко мне? Обойдите, пожалуйста, снаружи через двор.
Боденштайн с Пией вышли из магазина и зашли во двор, где стоял фургон с распахнутыми дверцами.
— Неудивительно, что фрау Конради так боится конкуренции, — заметила Пия.
— Не понял, — удивился Боденштайн.
— Вы этого не замечаете, — сказала Пия. — Вы ведь мужчина.
— Чего я не вижу?
— Он же выглядит просто сногсшибательно.
Конради появился в двери заднего хода и жестом подозвал их. Боденштайн и Пия проследовали за ним через облицованную белым кафелем разделочную в маленький кабинет.
— Вы наверняка пришли из-за Паули, — сказал колбасник, когда полицейские уселись на два стула перед письменным столом. — Эрвин Шварц сказал мне, что Паули мертв, и я ждал, что рано или поздно вы тут объявитесь.
— А почему, собственно? — спросила Пия.
Вблизи Конради выглядел еще лучше — седина на висках и морщинки вокруг смеющихся глаз его вовсе не портили.
— Всем известно, что я этого упертого кашееда терпеть не мог.
Конради не потрудился скрыть неприязнь.
— Недавно вы застрелили его собаку, — сказал Боденштайн.
— Да, это так, — кивнул Конради. — Он вечно разрешал своим псам бегать повсюду. «Звери без решеток», да! А я как охотопользователь отвечаю за дичь, живущую в лесу, и многократно ему говорил, что он должен запирать своих собак — по крайней мере, во время запрета на охоту.
К тому же я не знал, что это была одна из собак Паули. На ней не было ошейника, а позже выяснилось, что Паули и налог за своих четверых псов не платил. Потому-то он в тот раз и не стал бить во все колокола, как обычно.
— Когда это произошло?
— Пару недель назад. На следующий день он устроил демарш в моем магазине и перед всеми покупателями назвал меня живодером и убийцей. — Конради поморщился. — Он любил повыступать. Я вышвырнул его вон. А наутро все ставни моего магазина были исписаны ругательствами.
— И вы спустили это просто так? — спросила Пия.
Конради пожал плечами.
— Моя жена обо всем позаботилась, — ответил он. — Она ощипала его как цыпленка. Из-за нашего сына. — Конради помрачнел. — Парень должен был закончить учебу и в конце концов заняться семейным бизнесом. Но этот чертов Паули прожужжал ему все уши, что он должен поступить в университет и продолжить учиться. И наш сынок вдруг начал стыдиться нас перед своими друзьями, обходить магазин за километр, предпочитая торчать за компьютером. А пару недель назад уехал из дома.
— Где вы были вечером в прошлый вторник? — спросил Боденштайн.
— Вот как! Неужели вы думаете, что я как-то причастен к смерти Паули? — спросил Конради с подозрением.
— Вас нельзя совсем сбрасывать со счета, — возразил Боденштайн. — Вы злились на Паули. Нам говорили, что в понедельник вечером вы набросились на него с кулаками.
Конради тонко улыбнулся.
— Он перешел все границы в тот вечер. Когда он меня в третий раз назвал «шутом из колбасной лавки на Банштрассе», я вышел из себя.
— В сегодняшней газете написано, что вы в понедельник тоже ярко выразились, заявив, что «с удовольствием помочились бы на его могилу», — сказала Пия. — Скоро сможете это осуществить.
Конради густо покраснел.
— А почему вы во вторник не заглянули, как обычно, к «Золотому льву»?
Конради явно удивился, что это известно полицейским.
— Вечером я был… — начал было он, но умолк, поскольку в дверях возникла его жена и, скрестив руки, осталась стоять, как инквизитор перед грешником.
— Продолжайте, — попросил Боденштайн.
— Он отвозил двух молочных поросят в гольф-клуб, — ответила фрау Конради вместо мужа, который вдруг почувствовал себя явно не в своей тарелке.
— Ага, — сказала Пия и сделала пометку в блокноте. — И когда вы вернулись домой?
Конради уже открыл было рот, чтобы ответить, но его жена вновь оказалась быстрее. И сразу стало ясно, что она совершенно не желает помогать своему мужу.
— В два часа ночи, — отбрила она. — Пьяный в стельку.
— Не болтай чепухи, — набросился Конради на жену. — Тебе что, в магазине нечем заняться? Исчезни!
— А где вы были до двух часов ночи? — спросила Пия.
— Я был в гольф-клубе, — сказал Конради, — пока не закончился ужин. Потом…
— Вот-вот, меня это тоже интересует, — прервала его фрау Конради.
— Уйди отсюда!
Он вскочил и направился к двери, его жена отпрянула.
— Могу поспорить, что ты был у какой-нибудь девки! — Она злобно рассмеялась. — Ты ни одной юбки не пропустишь!
Конради захлопнул дверь и вернулся к Боденштайну и Пии.
— Я не был пьян, — произнес он смущенно. — Но я действительно был у одной знакомой.
— Как зовут эту знакомую? Где она живет? И когда вы с ней встретились? — засыпала его вопросами Пия.