— Как зовут эту знакомую? Где она живет? И когда вы с ней встретились? — засыпала его вопросами Пия.
— Я бы не хотел, чтобы у нее возникли проблемы, — замялся Конради.
— Проблемы возникнут у вас, если вы не предоставите нам надежного алиби о том, где провели ночь со вторника на среду. — Пия пожала плечами.
Конради снова опустился на стул. Боденштайн и Пия терпеливо ждали, когда он решится на ответ.
— Ладно, — произнес он наконец. — Наверное, вы и так все узнаете. Я встречался с Марайке. С Марайке Граф.
От такого ответа Боденштайн и Пия на мгновение онемели.
— Марайке Граф? — переспросила Пия. — Бывшая жена Паули?
— Мы знакомы уже давно. Она какое-то время работала кельнершей у Ленерта, после того как ушла от Паули. Однажды мы разговорились, и с тех пор…
— Но она не так давно опять вышла замуж, — недоуменно возразил Боденштайн.
— Вы знакомы с ее мужем? — Конради махнул рукой. — У него в голове только работа, гольф и ралли ретроавтомобилей. У них с Марайке своего рода брак по расчету. — Он посмотрел на закрытую дверь и грустно добавил: — Как и у меня.
Пия и Боденштайн переглянулись. Ни Конради, ни Марайке не располагали надежным алиби на момент преступления, зато у них была по меньшей мере одна, если не больше, причина желать смерти Паули. Как охотопользователь, Конради, вне всякого сомнения, имел ключи от всех шлагбаумов на лесных дорогах и легко мог добраться до дома Паули напрямик от гольф-клуба. Он был достаточно силен, чтобы забросить тело в свой фургон. Итак, все налицо — мотив, средство, возможность.
Похоже, супругам Граф нравилось жить в оранжерее. Их дом находился на Дахберг в Бад-Зодене, прятался за непроглядной и высокой, в человеческий рост, живой буковой изгородью и состоял по большей части из огромных окон. На подъездной дорожке за коваными железными воротами был припаркован винтажный «Ягуар»-кабриолет, рядом в открытом гараже стояло еще две машины.
— Мой сын рыдал бы от зависти, увидев такую машину. — Боденштайн нажал на звонок. — Если не ошибаюсь, это «Ягуар ХК 120», такие выпускали в пятидесятых годах.
Из дома вышел худой седоволосый мужчина в спортивной рубашке и светлых джинсах с отглаженными складками. Ему было около пятидесяти, он носил усы и был в очках. На плече у него висел мешок для гольфа, из которого торчала пара клюшек.
Боденштайн поднял повыше удостоверение.
— Уголовный розыск Хофхайма. Мы хотели бы видеть фрау Граф.
Мужчина открыл ворота и пару минут, изучая, рассматривал Боденштайна и Пию.
— Моя жена сейчас подойдет. Вы, наверное, по поводу ее бывшего мужа?
— Да, — кивнул Боденштайн. — Вы собираетесь в гольф-клуб?
— Да. У нас сегодня соревнования на первенство клуба.
— Ага. Где вы играете?
— В Хоф-Хаузен-фор-дер-Зонне.
Граф взглянул на наручные часы.
— У вас отличная машина, — заметил Боденштайн. — «ХК 120», если не ошибаюсь?
— Точно! — Граф улыбнулся с гордостью счастливого обладателя. — Год выпуска 1953-й. Я купил эту машину десять лет назад на свалке и полностью ее отреставрировал. Страшно люблю участвовать в ралли ретроавтомобилей.
Цокая каблучками, подошла Марайке. По случаю субботнего утра она была особенно элегантна, а три нитки жемчуга на ее шейке стоили небольшое состояние.
— Доброе утро! — с ослепительной улыбкой проворковала она и похлопала мужа по плечу. — Тебе не пора, зайчик? Уже четверть двенадцатого.
Она явно хотела его спровадить, прежде чем Боденштайн и Пия начнут объяснять причину своего визита. Взгляд, которым «зайчик» Манфред посмотрел на очаровательную жену, совершенно не вязался с понятием брака по расчету. Марайке чмокнула мужа в щечку. Ее макияж был безупречен, и если бы Пия собственными глазами не видела, как эта ухоженная манерная цыпочка дралась с Эстер Шмит, она ни за что бы не поверила, что такое вообще возможно.
— Чем могу быть полезна? — пропела Марайке.
— Что вы сказали своему мужу о том, где были вчера? — спросила Пия.
Но фрау Граф совершенно не смущало ее вчерашнее выступление.
— Правду, конечно, — ответила она. — У нас с мужем нет тайн друг от друга.
— Ага. — Пия оценивающе посмотрела на Марайке. — Тогда он, наверное, знает и о ваших отношениях с Францем Йозефом Конради.
Этого Марайке не ожидала.
— Как вы узнали? — На мгновение она, казалось, потеряла самообладание, но затем быстро взяла себя в руки.
— Нам рассказал господин Конради, — ответила Пия.
— Да, все так и есть, — согласилась Марайке, поняв, что врать бесполезно. — Вам, наверное, странно слышать, что я сплю с чужим мужчиной, будто со своим, но все не так просто. Я знаю Манфреда со студенческих лет. Он был доцентом в университете в Дармштадте, и я в него влюбилась. — Она жеманно подернула плечиками. — В юности у Манфреда был рак яичек. Он выжил, но с тех пор… Ну, понимаете.
— Нет, — безжалостно сказала Пия, — не понимаю.
Марайке Граф злобно на нее зыркнула.
— С тех пор он не может, — отчеканила она. — Перед свадьбой мы заключили соглашение, что я…
— Что вы — что? — упорствовала Пия.
— Мои отношения с господином Конради — моя тайна, — холодно пояснила Марайке Граф. — И я никого не обязана посвящать в подробности того, что важно для моего брака, а что нет. Уж тем более полицию.
— Боюсь, — вмешался Боденштайн, — что у господина Конради нет другого алиби на тот момент, когда было совершено убийство вашего бывшего мужа, кроме того, что он в это время был с вами.
— А почему ему нужно алиби? — удивленно спросила Марайке.
— Потому что он подозревается, — пояснил Боденштайн. — Так же, как и вы. Где вы были в прошлый вторник с половины десятого до одиннадцати вечера?
— Около половины девятого я была у Ульриха, — ответила она не задумываясь, будто заранее ждала этого вопроса. — После того как мы подписали с ним соглашение, я поехала в гольф-клуб, президент которого праздновал свое шестидесятилетие.
— Как долго вы там пробыли?
— Когда господин Конради закончил с уборкой, мы поехали в нашу квартиру в Зульцбахе. — Она язвительно улыбнулась. — Штаркерадвег, дом 52, четвертый этаж.
— В котором часу точно это было?
— Боже мой! — Марайке закатила глаза. — Я не смотрю все время на часы! Около одиннадцати, наверное.
— Вы перед этим не заезжали еще раз к своему бывшему мужу?
— Нет! Зачем?
— Чтобы вернуть себе деньги с помощью господина Конради.
— Чепуха! — Марайке Граф тряхнула головой.
— Вам уже наверняка известно, что ваш дом на Рорвизенвег сгорел прошлой ночью, — сказала Пия. — Пожарная служба говорит, что имел место поджог. Если деньги все еще находились в доме, от них ничего уже не осталось.