Они либо потеряны, но когда‑то все‑таки существовали, либо их и не было никогда. – Росси внимательно посмотрел на Брунетти, но тот молчал. – Если они утеряны и вам при покупке квартиры их не передавали, значит, они, должно быть, затерялись в одном из городских архивов или отделов муниципалитета.
– Что вы будете предпринимать, чтобы найти их?
– О, – начал Росси, – это не так просто, как кажется. Городские власти не обязаны хранить копии этих документов. В Гражданском кодексе четко говорится: это обязанность лица, владеющего данным имуществом. Без ваших копий вы не можете утверждать, что наши нами утеряны, если вы понимаете, что я имею в виду, – сказал он со своей постоянной улыбкой. – И для нас не представляется возможным начинать поиск этих документов, потому что мы не можем позволить себе использовать людские ресурсы для поисков, которые могут оказаться напрасными. – И, отвечая на вопросительный взгляд Брунетти, он объяснил: – Потому что, как вы понимаете, их может вообще не существовать.
Брунетти закусил нижнюю губу и спросил:
– А если они не терялись, если их действительно никогда не было?
Росси разглядывал циферблат своих наручных часов.
– Это означает, синьор, – объяснил он наконец, бросив на Брунетти быстрый взгляд, – что разрешительные документы никогда не предоставлялись, а выполненные работы никогда не получали официального одобрения.
– Возможно ли это? – удивился Брунетти. – Ведь как раз после войны повсюду велись стройки.
– Да, это так. – Росси говорил с притворной скромностью человека, рабочие обязанности которого в том и состоят, чтобы возжигать свет административного разума в темных умах рядовых граждан. – Но, будь то мелкая реставрация или серьезная перестройка, большинство послевоенных проектов осуществлялось при наличии разрешений на строительство и поэтому получило юридический статус – по крайней мере со стороны нашего отдела. Ваша проблема в том, что никакого разрешения вообще нет. – И он взмахнул рукой, показывая на якобы несуществующие стены, пол, потолок.
– Если можно, я повторю свой вопрос, синьор Росси. – Брунетти изо всех сил старался быть вежливым и сохранять олимпийское спокойствие. – Что конкретно это означает для меня и моей квартиры?
– Боюсь, я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, синьор, – произнес Росси, возвращая Брунетти конверт с документами. Он поднял портфель и встал с дивана. – В мои обязанности входит лишь посещение домовладельцев и проверка наличия у них тех бумаг, которые у нас отсутствуют. – Лицо чиновника печально вытянулось, и Брунетти показалось, что он прочел в его глазах настоящее разочарование. – Сожалею, что выяснилось, что и у вас их нет.
Брунетти стоял на своем:
– Но что же теперь?..
– Это зависит от комиссии Кадастрового отдела, – ответил Росси и направился к двери.
Брунетти двинулся налево – не то чтобы преграждая Росси путь к выходу, но определенно создавая препятствие между Росси и дверью.
– Вы сказали, что, по вашему мнению, тот этаж, что под нами, пристроили в девятнадцатом веке. А если б его пристроили позже, одновременно с нашим этажом, это что‑нибудь изменило бы в сложившейся ситуации? – Как Брунетти ни старался, он не мог скрыть зазвучавших в его голосе ноток надежды.
Росси долго обдумывал вопрос и наконец заговорил, осторожно и с сомнением:
– Вполне возможно. Я точно знаю, что на тот этаж имеются все разрешительные документы и акты о приемке, поэтому, если предположить, что ваш этаж был построен одновременно с нижним, это можно было бы использовать как аргумент в пользу того, что разрешение уже было выдано.
– Тут Росси пришло в голову, что бюрократы из городской администрации способны придумать новые препоны, и он закончил без всякого воодушевления: – Да, это могло бы изменить ситуацию, хотя мне, конечно, трудно судить.
Ободренный тем, что сумел заинтересовать Росси, Брунетти шагнул к двери террасы и распахнул ее.
– Позвольте мне кое‑что показать вам, – сказал он и указал рукой на дверь. – Окна на этаже под нами точно такие же, как у нас. – Не оглядываясь на Росси, он продолжал: – Если вы сейчас посмотрите вот сюда, вниз налево, вы поймете, что я имею в виду. – С непосредственностью старого друга семьи Брунетти наполовину высунулся из окна террасы, опираясь на широко расставленные ладони, чтобы посмотреть на окна нижней квартиры. Но – о ужас! – теперь, когда он внимательно всмотрелся в контуры окон, он мгновенно убедился, что они совершенно непохожи на окна в его квартире: перемычки проемов соседских окон вырезаны из белого истрийского мрамора, а его собственные окна представляли собой всего лишь выложенные на стене прямоугольники из кирпича.
Он снова принял вертикальное положение и повернулся к Росси. Молодой человек стоял как вкопанный, приоткрыв рот, его поднятая левая рука с раскрытой ладонью указывала на Брунетти, словно он пытался отразить нападение злых духов.
Брунетти сделал шаг по направлению к нему, но Росси, не опуская руку, быстро отступил назад.
– Вы… с вами все в порядке? – спросил Брунетти, останавливаясь у двери.
Молодой человек пытался заговорить, но голос не слушался его. Наконец он опустил руку и пробормотал несколько слов так тихо, что Брунетти не смог их расслышать.
Брунетти, пытаясь сгладить неловкость, бодро заявил:
– Что ж, боюсь, я ошибался насчет окон. Там и смотреть‑то не на что.
Напряжение на лице Росси ослабло, он попытался улыбнуться, но нервозность по‑прежнему чувствовалась, и это не могло не передаться его собеседнику.
Стараясь отделаться от мрачных мыслей по поводу инцидента возле террасы, Брунетти попросил:
– Расскажите мне все же, каковы будут последствия вашей проверки?
– Простите? – Росси, казалось, с трудом очнулся от чар.
– Что вероятнее всего случится?
Росси сделал шаг назад и начал говорить. Его слова казались странной мантрой, повторяемой человеком для самогипноза, – одно и то же бесчисленное количество раз.
– В случае если разрешительные документы на строительство имеются в наличии, но конечный акт приемки так и не был оформлен, налагается штраф, размер которого зависит от серьезности нарушения строительных норм, действующих на данный момент. – Брунетти внимал как завороженный. – Если же ни заявки не было подано, ни акта приемки не имеется, то этот случай передается на рассмотрение в Центральный комитет по культурному наследию, а они уже примут решение на основании того, насколько велик ущерб, нанесенный архитектуре города этой нелегальной застройкой.
– И что? – попытался помочь Брунетти.
– Иногда налагается штраф.
– А помимо штрафа?
– Ну… иногда незаконную постройку сносят.
– Что?! – Брунетти взорвался, отбросив все свое деланое спокойствие.
– Порой проблемную конструкцию приходится ликвидировать. – Росси говорил с кривой улыбкой, будто давая понять, что в этом случае он не несет никакой ответственности.
– Но это мой дом! – воскликнул Брунетти. – А вы так спокойно рассуждаете о сносе.
– Это довольно редко происходит, поверьте, – успокоил Росси, стараясь, чтобы его голос звучал обнадеживающе.
Брунетти лишился дара речи. Воспользовавшись моментом, Росси повернулся и сделал несколько шагов в сторону входной двери.