Ахмад уехал из дому через год после смерти отца. Он отправился в Турцию учиться на врача - так, по крайней мере, решили домашние. Хотя Махмуд и запретил сыновьям связывать свою судьбу с морем, Ахмад только об этом и мечтал. Он сел в автобус, идущий в Стамбул, сказав матери, что собирается стать врачом. И вправду проучился короткое время в медицинском, но потом бросил институт и поступил в Военно-морское училище. Мать, узнав, что Ахмад станет капитаном корабля, удивилась, но не захотела ему мешать. Через два года, окончив училище, Ахмад уже бороздил Средиземное и Черное моря.
Зейтун нашел одну из фотографий брата. У него их накопилось больше, чем собственных; забавно: Ахмад не только любил фотографироваться, но и одаривал снимками родственников. Он снимал все: каждый корабль, на котором служил, каждый порт. Взять, к примеру, вот это фото: Ахмад с командой жарят что-то на гриле, какую-то живность, смахивающую на борзую. Неужели?! Вряд ли, хотя… кто знает? Зейтун долго всматривался - вряд ли это была собака, а там, кто его знает?! Надпись над ними гласила: "Пасха, 1978". На другом снимке Ахмад был запечатлен в центре Нового Орлеана. Зейтун, рассматривая фотографии брата, снятого то в одном городе, то в другом, то перед одним памятником, то перед другим, всегда думал о людях, которых Ахмад просил его сфотографировать. Должно быть, за время своих странствий он перезнакомился с кучей людей - в основном, с единственной целью: помочь ему задокументировать, что он, Ахмад Зейтун, родом из Джеблы, с острова Арвад, из Сирии, здесь побывал. Здесь - в Токио. Здесь - в Америке. Здесь - в Индии.
Пока Ахмад мотался по свету, Зейтун жил в Джебле, мечтая оттуда уехать. Родительский дом опустел, и это было невыносимо. В то время Зейтун работал в магазине стройматериалов своего брата Лютфи и каждый день слышал истории про нескончаемые приключения Ахмада, про его путешествия в Китай, Австралию, Южную Африку, Голландию. Зейтун знал, что отец никогда бы не разрешил ему стать моряком, но отца уже не было в живых… И Мухаммеда… Зейтун хотел только одного - вырваться из Джеблы.
Мать прекрасно понимала чувства сына. Она слышала, как он вышагивает по своей комнате на втором этаже, видела тоску в его глазах, когда он говорил с Ахмадом по телефону. Как-то раз она сама позвонила Ахмаду и попросила его взять младшего брата с собой. Пришло время, сказала она, Абдулрахману уехать из Джеблы, вырваться, пусть даже ненадолго, из их печального дома.
Ахмад позвонил Зейтуну и сообщил, что через полмесяца тот выходит с ним в море. От счастья Зейтун потерял дар речи. Поцеловал телефонную трубку, расцеловал мать и сестер. И в назначенное время сложил вещи в сумку и отправился в Грецию, где его ждал Ахмад.
В первом плавании Зейтун служил палубным матросом. На корабле он был самым молодым. В команде собрались люди из самых разных стран: из Южной Африки, Турции, Нигерии; все тепло встретили новичка. Зейтун был уверен, что Ахмад не дает ему спуску, чтобы не быть заподозренным в семейственности, и ничего не имел против. Он брался за любую, самую грязную и тяжелую, работу: драил палубу, красил, таскал.
Они совершили рейс из Пирея в Наксос и обратно; Зейтун был на седьмом небе от счастья. Он отпустил длинные волосы, все свободное время проводил на палубе, не сводя глаз с моря, наблюдая, как корабль режет носом волны и как они исчезают за кормой. И хотя график работы был крайне напряженным - четыре часа трудишься, четыре часа отдыхаешь, и так круглые сутки, - Зейтун не жаловался. В то время он мог обходиться без сна.
Только сейчас он понял, как нуждался в таком образе жизни. Он стал вдвое сильнее, в три раза выше. И раскусил секрет Ахмада - почему брат стал сначала матросом, а потом, не побоявшись риска, и капитаном. Встречаясь на палубе или на пути в свои - отнюдь не соседние - каюты, они обменивались многозначительными взглядами и едва заметными улыбками. Наконец-то Зейтун познал настоящую свободу. Как он жил раньше? Ахмад понял, что его младший брат не скоро еще вернется домой, в Джеблу.
Жизнь братьев - вместе и порознь - проходила в море. Вначале им было двадцать, потом перевалило за тридцать. Они ходили на пассажирских, грузовых, грузо-пассажирских судах; перевозили пшеницу из Небраски в Токио, бразильские бананы - в Лондон, американский металлолом в Индию. Возили румынский цемент в Нигерию, и не было случая, чтобы к ним на борт не пробрались "зайцы": после стоянки в Лагосе команда неизменно обнаруживала двоих-троих и каждый раз выставляла им одно и то же условие - мы вас довозим до первого порта, а вы отрабатываете еду и проживание.
Ходить на грузовых судах было лучше всего. Обычно одну-две недели они проводили в порту, так что у команды было время хорошенько изучить окрестности. Зейтун осмотрел не менее десятка городов, высаживаясь на берег с полными карманами денег, никому ничем не обязанный. Он брал напрокат машину, объезжал близлежащие городки, обследовал побережье, посещал знаменитые мечети, встречался с женщинами, которые умоляли его остаться.
Но он был серьезным молодым человеком, пожалуй, порой даже слишком серьезным. Ни для кого не секрет, что моряки любят резаться в карты и пропустить стаканчик-другой. Но Зейтун в карты не играл и не пил, поэтому, даже когда его смена заканчивалась, продолжал работать, помогая товарищам. А когда делать уж совсем было нечего и другие члены команды или напивались или опустошали карманы друг друга за картами, он все равно не терял времени даром. На борту был небольшой бассейн; Зейтун обвязывался веревкой, другой ее конец прикреплял к стенке, и плавал. Три часа подряд. Укреплял мышцы рук и спины, испытывал себя. Он все время подвергал себя испытаниям, проверял, на что способно его тело.
В общей сложности Зейтун провел в море десять лет. На борту судна под названием "Кастор" он побывал в Персидском заливе, Японии, Австралии и Балтиморе; на "Капитан Илия" добрался до Норвегии и Голландии. Он наблюдал за стаями горбачей, серыми китами, выпрыгивающими из воды касатками и дельфинами, указывающими кораблям дорогу в порт. Любовался северным сиянием, видел метеоритные дожди над иссиня-черными волнами, неотрывно смотрел на ночное небо, такое чистое, что, казалось, до звезд рукой подать, будто они на леске подвешены к потолку. Он служил на "Нице", на "Андромеде", ходил в море до 1998-го. В тот год он сошел на берег в Хьюстоне и решил заняться исследованием суши. Так он попал в Батон-Руж, Батон-Руж свел его с Кейти, а Кейти подарила ему Закари, Надиму, Сафию и Аишу.
Зейтун совершил намаз на полу в доме, а потом улегся на кровать Надимы, гадая, где сейчас его семья, добрались ли они до Финикса, и благодаря Аллаха за то, что жена и дети в безопасности, ему ничто не угрожает, они скоро увидятся.
Суббота, 3 сентября
Утром Зейтун встал с первыми лучами солнца, помолился и проверил морозильную камеру. Мяса осталось мало, да и то почти совсем оттаяло. До завтра не доживет, сегодня его нужно съесть. Отложил часть для собак, остальное решил пожарить на гриле. Он пригласит Тодда и Нассера, может, еще кого-нибудь найдет. Получится какая-никакая вечеринка у него на крыше.
Зейтун отправился кормить собак.
- Ну, друзья, как жизнь? - поздоровался он с первой парой.
Они заскулили, съели мясо и полизали ему ноги. Каждый день собаки демонстрировали свою признательность и - одновременно - недоумение.
- Ну-ну, держите хвост трубой, - сказал он им и по шаткой доске перебрался в соседний дом, где его ждала вторая пара собак. Они скулили, пока он лез через окно.
- Да что вы так волнуетесь? - спросил у них Зейтун. - Я каждый день прихожу, в одно и то же время. Не стоит беспокоиться.
Муж Юко, Ахмад, провел за рулем всю ночь, лишь однажды сделав короткую остановку, и к середине субботы они прибыли в Аризону. И Кейти, и Ахмад так устали и измотались, что не могли спать и предпочли провести остаток дня в приятном безделье. Все пятеро детей Юко и Ахмада обожали младших Зейтунов и - особенно мальчишки - тетю Кейти. Они относились к ней, как к своей сверстнице, и она с легкостью присоединилась к их компании. Все вместе играли в видеоигры и смотрели телевизор, а Кейти старалась не думать о доме и о том, где сейчас ее муж.
Зейтун пока еще боялся возвращаться в офис на Даблин-стрит - скорее всего, там до сих пор орудовали вооруженные молодчики, - и они с Нассером занялись составлением плана на день. Решили, что поедут в Аптаун, посмотрят, не остался ли там кто, не нужна ли кому их помощь.
Двигаясь на юг по Октавия-стрит, Зейтун обратил внимание, что, поскольку гребут двое да к тому же нет ни дождя, ни ветра, каноэ гораздо быстрее скользит по воде. Они прямо-таки неслись мимо домов, над автомобилями, огибая ветки и разный мусор.
Зейтун отремонтировал чуть ли не дюжину домов на этой улице и знал, что еще сюда вернется. Чем дольше простоит вода, тем больше разрушений будет внутри.
Нассер первым увидел вертолет.
Вертолеты были везде, но редко висели над одним местом так низко и так долго, притом в районе с такой плотной застройкой. Теперь и Зейтун его увидел - за деревьями, над крышами домов; воду под ним он заметил позже. Они подплыли поближе, посмотреть, что там происходит. На поверхности воды заметили какой-то темный предмет, то ли бревно, то ли обломок балки; подгребли еще поближе и почувствовали упругую волну воздуха от лопастей винта.
Плавающий в воде предмет напоминал автомобильную камеру, такой же блестящий и округлый…
Это был труп. Никаких сомнений. Его развернуло, стала видна голова. Мужчина среднего роста, в футболке и джинсах, лицом вниз, наполовину в воде.
Зейтун посмотрел на вертолет. Они что, собираются его вытаскивать? Присмотрелся внимательнее. Нет. У человека в вертолете была в руках фотокамера, направленная на погибшего. Он поснимал некоторое время, а потом вертолет, поднявшись, развернулся и улетел.
Зейтун и Нассер держались на почтительном расстоянии. Зейтун слишком многих здесь знал и, окажись этот человек соседом или приятелем, не хотел увидеть его таким.
Ошеломленные, Зейтун и Нассер в молчании поплыли на Клэборн-авеню. Зейтун не мог себе представить, что настанет день, когда почти рядом с его домом в грязной воде будет плавать труп. Нет, такое просто не укладывалось в уме. Образ этого несчастного словно пришел из другого времени, из другого мира. Он напомнил Зейтуну фотографии с войны, на которых были запечатлены трупы, брошенные гнить на полях забытых сражений. Кто этот человек? - спрашивал себя Зейтун. Мы могли его спасти? И успокаивал себя тем, что, вероятно, тело приплыло издалека, из района, расположенного ближе к озеру. Другого объяснения он придумать не мог. Мысль о том, что человек нуждался в помощи, которая к нему так и не пришла, Зейтун от себя гнал.
Он как раз привязывал каноэ, когда в доме на Клэборн зазвонил телефон. Зейтун схватил трубку - брат Ахмад.
- Я настаиваю, чтобы ты уехал.
- У меня все нормально. С каждым днем все безопаснее, - сказал Зейтун. Про труп - ни слова.
- Мои дети за тебя беспокоятся.
Дети Ахмада, сын Лютфи и дочь Лейла, следили за событиями в Новом Орлеане по Си-эн-эн. Насмотревшись репортажей про разрушения и панику, они никак не могли взять в толк, почему их дядя до сих пор находится в этом кошмаре.
- Скажи им, чтобы не беспокоились, - сказал Зейтун. - И передай от меня привет.
Зейтун был благодарен брату за его неусыпную заботу. Все дети в семье Зейтунов были очень привязаны друг к другу, но никто так не беспокоился и не тратил столько на обмен письмами, фотографиями и телефонными звонками, как Ахмад. Может быть, потому что жил в Испании и чувствовал себя оторванным от родных. Он всегда стремился быть в курсе того, где находятся и чем занимаются его братья и сестры. Особенно пристально Ахмад следил за Абдулрахманом, настолько пристально, что однажды, несколько лет назад, позвонил ему в середине дня с более чем странной просьбой.
- Какие у тебя на сегодня планы? - спросил он.
Была суббота, они как раз собирались всей семьей на озеро.
- Ты знаешь угол Бурбон-стрит и Сент-Питер?
Зейтун сказал, что знает.
- У меня есть идея…
Ахмад объяснил, что нашел веб-сайт, на котором он может видеть прямую трансляцию с камеры слежения на этом углу. Если Зейтун встанет в определенном месте, Ахмад, сидя перед своим компьютером в Испании, его увидит.
- Ну что, согласен?
- Конечно, почему нет… - ответил Зейтун.
Он погрузил детей в машину, доехал до Французского квартала и стал искать угол Бурбон-стрит и Сент-Питер. Нашел. Поискал глазами камеру: не видно. Решил, что постоит какое-то время на углу. А на всякий случай - и на всех остальных углах. Вернувшись домой, он позвонил Ахмаду. Тот чуть не прыгал от радости на том конце провода:
- Я вас видел! Всех! Рядом с тележкой с хот-догами!
Ахмад наблюдал за ними целых пять минут, и все это время с его лица не сползала улыбка. А потом скачал одно изображение с монитора и отправил Зейтуну по электронной почте. Получив картинку, Зейтун сначала поразился, а потом рассмеялся. Действительно, вот он, а вот - дети, все четверо. Надима стоит под уличным фонарем, Закари держит на руках Сафию, а сам Зейтун - Аишу. Ахмад, знатный технофил и заботливый старший брат, постоянно присматривал - как в прямом, так и в переносном смысле - за младшим.
В ту ночь на крыше гаража Зейтун, Тодд и Нассер пожарили остатки мяса. Все отметили, что это их первое после шторма "светское мероприятие". Разговор не клеился, мрачноватые шутки не сильно поднимали настроение. Они обсуждали действия ФАУС, положение беженцев на стадионе "Супердоум" и в Конференц-центре. Судя по долетавшим до них - по радио или от случайных встречных - обрывкам информации, они правильно поступили, не став искать там убежище. Сообразили ведь, что ничем хорошим это не кончится. Ни одному из них не хотелось бы сидеть в клетке.
Поговорили о том, как будет выглядеть город, после того как спадет вода: везде и всюду мусор и поваленные деревья, больше похоже на дно осушенного озера. Ни на велосипеде, ни на машине не проехать. Ни на чем не проехать.
- А лошадь бы прошла, - сказал Зейтун. - Мы добудем себе лошадей. Запросто.
Все расхохотались.
Стемнело. Сквозь деревья Зейтун увидел оранжевое зарево, приблизительно в миле от них. Вскоре все трое наблюдали за разрастающейся стеной огня. По прикидкам Зейтуна горели по меньшей мере два или три здания. Присмотревшись, он вдруг понял, что пламя бушует рядом с…
- Мой офис! - вскрикнул он.
У них на складе хранились сотни галлонов краски, растворители, доски. Огромное количество токсичных и легковоспламеняющихся материалов.
- Надо ехать, - сказал он.
Зейтун с Тоддом спустились по стене дома в моторку Тодда и понеслись в направлении белых и оранжевых всполохов между домами и над верхушками деревьев. Подъехав ближе, они увидели, что горит весь квартал: пламя охватило пять домов и уже перекинулось на шестой. Без техники невозможно было погасить пожар, и придумать, каким способом можно справиться с этим ядовитым огненным адом, они не могли.
Офис Зейтуна пока не пострадал, но огонь полыхал в каких-то двадцати футах от него. Ветра, к счастью, не было; ночь наступила неподвижная, душно-влажная. Сказать наверняка, куда двинется огонь, нельзя, одно ясно - его ничем не остановить. В четырех кварталах отсюда находилась пожарное депо, но его затопило, и теперь оно стояло пустое; ни одного пожарного поблизости не наблюдалось. Телефоны не работали, служба спасения 911 не функционировала, сообщить о пожаре было некому. Оставалось только наблюдать.
Зейтун с Тоддом сидели в лодке, от жара у них горели лица. Воздух был пропитан едким запахом гари; пожар уничтожал дома с поразительной быстротой. Одним из этих домов, в викторианском стиле, Зейтун всегда любовался. Недалеко горел другой - пару лет назад он был выставлен на продажу, Зейтун к нему даже приценивался. Несколько минут - и горящие обломки ушли под воду, от обоих домов не осталось и следа. Поднялся ветер, к счастью, он дул в противоположную сторону от здания, где был офис, иначе и оно неминуемо бы сгорело. Зейтун мысленно поблагодарил Аллаха за этот скромный жест милосердия.
Вместе с Тоддом и Зейтуном за пожаром молча наблюдали несколько зевак; в отблесках пламени лица у всех окрасились в оранжевый цвет. Ночную тишину нарушал только треск огня и грохот периодически рушащихся стен и проваливающихся полов. Ни пожарных сирен, ни представителей властей. Лишь череда горящих домов, один за другим уходящих в гладкую черную пучину.
Всю обратную дорогу Тодд с Зейтуном молчали. На небо высыпали звезды. Тодд управлял моторкой, словно быстроходной яхтой. Он высадил Зейтуна на Дарт-стрит, они попрощались. Нассер уже спал в палатке.
Зейтун стоял на крыше, глядя на то разгорающееся, то меркнущее зарево. Наводнение, а теперь еще и пожар. Как тут не вспомнить главы из Корана, где речь идет о вселенском потопе, о каре, ниспосланной Всевышним. И все же, несмотря на обрушившиеся на Новый Орлеан несчастья, какой-то порядок в ночи сохранялся: Зейтун был в безопасности у себя дома, город - тих и безмолвен, звезды пребывали на своих местах.
Лет двадцать назад Зейтун служил на танкере, ходившем в районе Филиппинских островов. Однажды он стоял на капитанском мостике и беседовал с капитаном; было уже далеко за полночь.
Чтобы не уснуть, капитан, грек средних лет, любил поговорить на спорную тему. Зная, что Зейтун - мусульманин и человек думающий, он завел с ним дискуссию о существовании Бога. И начал с заявления, что в Бога совершенно не верит и что нет никакой божественной силы, которая управляла бы человечеством.
К тому моменту Зейтун провел на мостике не меньше часа, наблюдая за тем, как умело капитан лавирует среди множества островов, мастерски огибая шельфы и отмели и избегая столкновений с другими судами и бессчетными опасностями, невидимыми глазу. Архипелаг состоял из семи тысяч островов, но маяков там было всего пятьсот - не случайно, что Филиппины были печально известны большим количеством морских катастроф.
- Что произойдет, - спросил Зейтун капитана, - если вы бросите штурвал, и мы оба уйдем спать в свои каюты?
Капитан вопросительно посмотрел на него и ответил, что корабль, вероятнее всего, на что-нибудь наткнется - налетит на берег или на риф, иными словами, быть беде.
- То есть получается, без капитана корабль ходить не может?
- Получается так, - ответил капитан. - К чему ты клонишь?
Зейтун улыбнулся:
- Посмотрите наверх, на звезды и на луну. Почему звезды никуда не пропадают, почему луна движется вокруг земли, а земля - вокруг солнца? Кто ими управляет?
Капитан улыбнулся в ответ; Зейтун загнал его в угол. А Зейтун так закончил свою речь:
- Если нет высшей силы, то почему тогда звезды и луна не падают на землю, почему океаны не затапливают сушу? Людям, как и кораблю, тоже нужен капитан, верно?
Капитан, очарованный красотой метафоры, не стал спорить, молча признав свое поражение.