Он отплыл совсем недалеко от своего дома, и тут в голове у него зашевелились сомнения: ураган повалил много столбов, что будет, если его алюминиевое каноэ наткнется на оголенные провода? К тому же местами для его лодки было слишком мелко, а выше по улице - так вообще, дюймов пять воды. Зейтун подплыл к сухому участку, вылез из каноэ, развернул его и поплыл обратно домой.
Всю вторую половину дня уровень воды медленно опускался. Дождевые сливы работали исправно. К вечеру вся вода сошла, улицы просохли. Повреждения были значительными, но, право, не больше, чем во время предыдущих ураганов. Похоже, все закончилось. Зейтун позвонил жене.
- Возвращайтесь, - сказал он.
Кейти не поддалась искушению: во-первых, уже поздно - семь часов, во-вторых, они только-только собрались ужинать и, в-третьих, она не испытывала особого желания провести добрую часть ночи в машине с четырьмя детьми и распираемой газами собакой. К тому же в Новом Орлеане нет электричества, какой смысл переезжать из одного погруженного в темноту дома в другой. Да и ребята еще не наигрались со своими двоюродными братьями и сестрами, о чем свидетельствовал сотрясавший дом детский визг и топот.
Решили еще раз обсудить это утром, хотя оба полагали, что Кейти с детьми соберутся в дорогу на следующий день.
Кейти пошла в дом, и вся компания - трое взрослых и восемь детей - уселась ужинать при свечах. На ужин были хотдоги; то, что сестры поставили на стол свинину, не осталось ею незамеченным, но она дала себе клятву, что не будет закатывать сцен. Главное, не заводиться, главное, не заводиться. У нее и без того много проблем, в ближайшие дни их станет еще больше, уж в этом-то она была уверена, и тратить энергию, злясь на сестер, на какие-то хот-доги, не имело смысла. Они хотят накормить ее детей свининой, ну что ж, пусть.
После ужина Кейти залезла в машину и включила радио. Мэр Нэйгин, невольно подтвердив ее сомнения, уговаривал жителей не торопиться с возвращением в город. Надо вначале оценить, каков урон, сказал мэр. Давайте подождем, пока все уляжется, пока не начнем расчищать город. От силы день или два.
Ближе к вечеру Зейтуну позвонил Аднан, его троюродный брат по материнской линии. Иммигрировав десять лет назад в Америку, Аднан крепко стоял на ногах. В Новом Орлеане он владел четырьмя ресторанами сети "Сабвэй". Его жена, Абир, была на шестом месяце беременности. Раньше детей у них не было.
- Ты еще в городе? - поинтересовался Аднан, хотя почти в этом не сомневался.
- Конечно. А вы - в Батон-Руже?
- Ну да, - ответил Аднан. Они с Абир и престарелыми родителями уехали накануне вечером. - Как обстановка?
- Ветрено, - сказал Зейтун. - А если серьезно: немного жутковато.
Зейтун никогда бы не признался в этом Кейти, но перед кузеном мог не притворяться.
- Ты не думаешь уезжать? - спросил Аднан.
Зейтун сказал, что уезжать не собирается, и вызвался присмотреть за его ресторанами. Аднан перед отъездом извлек из кассы всю выручку в одном из своих ресторанов, убедился, что хлеба испекли достаточно, и посчитал, что может ехать; вернуться он собирался во вторник.
Аднан спросил, знает ли Зейтун какие-нибудь мечети в Батон-Руже. Все мотели были переполнены, а у них никого знакомых в городе. Накануне вечером удалось пристроить родителей в одну мечеть, но там уже скопились сотни людей, спящих на полу, и для Аднана с женой места не нашлось. Они переночевали в своей машине.
- Про мечети я ничего не знаю. Позвони Кейти, она остановилась у родных. Уверен, они вас приютят, - сказал Зейтун и дал Аднану мобильный жены.
Зейтун вылил воду из ведер и поставил их обратно - теперь можно ложиться спать. На улице было тепло, дома - душно. Лежа в темноте, Зейтун размышлял о силе урагана, о его продолжительности, о том, что их дом, как ни странно, почти совсем не пострадал. Он встал и подошел к окну. Всего восемь вечера, а на улицах сухо, будто ничего и не было. Зачем понадобилось тратить столько усилий? Сотни тысяч людей в спешке устремились на север. Чего они испугались? Ну поднялась вода на несколько дюймов, сейчас от нее и следа не осталось.
Ночь выдалась тихая. Зейтун не слышал ни свиста ветра, ни голосов, ни сирен. Он лишь чувствовал, как в такт с его дыханием дышит измотанный стихией город, благодарный, что все плохое позади.
Вторник, 30 августа
Зейтун опять проснулся поздно. Прищурился, посмотрел в окно, увидел то же серое небо. Прислушался: та же странная тишина. Такого раньше не бывало: ехать некуда, работать нельзя. Впервые за многие годы ему нечего было делать. Зейтун решил, что устроит себе выходной. Его одолевала необычайная сонливость и одновременно появилось чувство блаженного покоя. Он снова задремал.
Остров Арвад, родина его предков, купался в солнечном свете. Солнце, заливающее его с утра до вечера, выбелило камни домов и брусчатку мостовых; в его лучах море отсвечивало небесной синевой.
Когда Зейтун видел Арвад во сне, то чаще всего это был Арвад его детства, и в этих снах он вел себя как мальчишка: обегал по периметру остров, вспугивал чаек, в оставшихся после прибоя лужицах ловил крабов, искал ракушки, всякую всячину, которую выплескивало море на скалистый берег.
Они с Ахмадом неподалеку от древней оборонительной стены на западном побережье преследовали удиравшую от них тощую курицу среди развалин, окружавших стоящие у самого берега дома. Курица перескочила через кучу мусора и камней и скрылась в кораллово-известковой расщелине. Звук пароходного гудка заставил мальчиков забыть про птицу. В море бросил якорь фрегат, ожидая разрешения войти в Тартус, крупный портовый город в миле к востоку от Арвада. Там регулярно стояли пять-шесть кораблей, танкеров или сухогрузов, ожидая своей очереди пришвартоваться в оживленном порту; часто они находились достаточно близко, чтобы закрыть своей тенью крохотный остров. Абдулрахман и Ахмад любовались кораблями, корпуса которых на двадцать-тридцать футов выпирали из воды. Мальчишки махали матросам и мечтали оказаться на борту. Там, казалось им, их ждет полная романтики свободная жизнь.
Уже лет с пятнадцати Ахмад, тогда худющий загорелый подросток, знал, что будет моряком. Он избегал разговоров на эту тему с отцом, но был уверен, что когда-нибудь поднимется на капитанский мостик. Мечтал, что будет водить вокруг земного шара огромные корабли, что выучит дюжину языков и узнает поближе людей других национальностей.
Абдулрахман никогда не сомневался, что мечты старшего брата сбудутся; по его мнению, тот мог осуществить любой задуманный план. Ахмад был его лучшим другом, его героем и его наставником. Ахмад научил его ловить рыбу острогой, в одиночку управляться с лодкой, нырять на южной оконечности острова с каменных глыб, оставшихся от возведенных финикийцами стен. Он готов был следовать за Ахмадом куда угодно, что частенько и делал.
Мальчишки разделись до трусов и отправились к небольшой скалистой гряде. Достав спрятанную среди камней острогу, они стали по очереди нырять с ней. Зейтуны, да и все дети на острове, чувствовали себя в воде, как рыбы. Они одновременно учились ходить и плавать и часами не вылезали из моря. Вернувшись на берег, братья растянулись на низкой каменной стене между морем и городской набережной.
Широкая, с выщербленным покрытием набережная ничего особенного собой не представляла. Тут и там валялся оставленный немногочисленными туристами мусор. Мало кого из жителей интересовали перспективы развития туристического бизнеса. Арвад был их домом и одновременно - местом, где они занимались "серьезным делом": ловили и разделывали рыбу, а затем отправляли ее на материк, строили крепкие деревянные двух- и трехмачтовые суда способом, унаследованным от прадедов.
Арвад был стратегически важным укреплением для плеяды морских держав: финикийцы возвели там крепость, потом остров был захвачен египтянами, перешел к ассирийцам, затем стал вавилонской провинцией, во времена Александра Македонского принадлежал грекам, затем - римлянам, крестоносцам, монголам, туркам, французам и англичанам. Кое-где сохранившиеся остатки оборонительных стен свидетельствовали о былом военном могуществе Арвада. Два небольших средневековых замка, мало изменившихся за несколько сотен лет, располагались в центре города и были любимым местом игр детворы. Абдулрахман и Ахмад часто взбирались по гладким каменным ступеням на смотровую башню рядом с их домом и воображали себя защитниками крепости, которые, завидев неприятеля, звонят в колокола, чтобы предупредить сограждан об опасности, и разрабатывают план обороны острова.
Но чаще всего их игры проходили в воде. Они день и ночь торчали на берегу прохладного Средиземного моря. Абдулрахман следовал за старшим братом, как хвостик: спускался с ним к берегу, карабкался вверх по камням могучих финикийских стен. Оттуда можно было заглядывать в окна прилепившихся к скалам жилых домов. Потом они возвращались на берег и ныряли в море. Наплававшись, ложились на отполированную волнами и подошвами несчетного множества мальчишек стену. Сверху их согревало солнце, снизу - теплая поверхность камней. Они говорили о древних героях, защищавших Арвад, о воинах и святых, останавливавшихся на острове, обсуждали свои планы, мечтали о приключениях и великих подвигах.
Поболтав, братья вскоре замолкали, иногда засыпали, убаюканные размеренными ударами волн о скалы и нескончаемым шепотом моря. Но сейчас, в полудреме, Зейтуну показалось, что звуки как-то странно изменились, стали тише и не такими ритмичными. Это был уже не монотонный шорох прилива-отлива, а неумолчный гул речного потока.
От этого диссонанса он проснулся.
Часть II
Вторник, 30 августа
Зейтун открыл глаза. Он лежал у себя дома, на кровати Надимы, под ее покрывалом, и смотрел в окно на грязно-белое небо. Шум бегущей воды из его сна не умолк. Странно, дождь прекратился, крыша больше не текла… Подумал, что где-нибудь прорвалась труба, хотя вряд ли, тогда бы звук был другой. А сейчас как будто рядом текла полноводная река.
Зейтун сел на кровати и поглядел в окно, выходящее на задний двор. Он увидел воду, море воды. Она текла с севера. Текла во двор, под дом, уровень ее стремительно поднимался.
Зейтун никак не мог сообразить, откуда она взялась, ведь вчера от воды не осталось и следа, а сегодня она опять нагрянула с удвоенной силой. Да и по цвету отличалась от вчерашней: не мутная дождевая, а зеленоватая и чистая. Двор заполнялся озерной водой.
И тут его осенило: или озеро Пончартрейн переполнилось и разлилось, или прорвало дамбы. Сомневаться не приходилось. Скоро весь город окажется под водой: если вода добралась до них, значит, большая часть Нового Орлеана уже затоплена. Зейтун знал, что вода и дальше будет прибывать, что уровень воды у них в районе вырастет минимум до восьми футов, в других районах - еще больше. Это наводнение. На устранение последствий уйдут месяцы, если не годы.
Зейтун позвонил Кейти:
- Вода прибывает.
- Только не это! Неужели прорвало плотины?
- Думаю, да.
- Кошмар!
Он услышал, как она всхлипнула. Сказал:
- Мне пора идти.
Зейтун повесил трубку и приступил к делу.
Наверх, решил он. Все перетащить наверх. Нужно унести вещи на второй этаж. Перед штормом, насколько он помнил, самые пессимистичные прогнозы обещали в отдельных районах от десяти до пятнадцати футов воды. Он начал методически осматривать комнаты первого этажа, прикидывая, куда что пойдет. Все ценное - на второй этаж. Таскать так таскать, и Зейтун спокойно и споро принялся за работу.
Сначала он отнес наверх телевизор, DVD-плеер, стереосистему и все электронные приборы. Потом собрал детские книги, настольные игры и энциклопедии и тоже перенес на второй этаж.
Между тем в Батон-Руже обстановка накалялась. То ли мрачная погода действовала угнетающе, то ли все устали толкаться в маленьком помещении, но эмоции били через край. Кейти решила, что нужно хотя бы ее семье на время уехать из дому. Они сложили в кучу спальные мешки и подушки и погрузились в "хонду" с намерением поездить по окрестностям, поболтаться в торговом центре или посидеть в ресторане, да где угодно, лишь бы убить время. А вечером вернуться как можно позже и сразу лечь спать. Она молилась только об одном - чтобы на следующий день можно было вернуться в Новый Орлеан.
Кейти позвонила Зейтуну с дороги:
- Мои драгоценности!
Он нашел ее шкатулку, собрал хороший фарфор и отнес все наверх. Опорожнил холодильник; морозильную камеру не тронул. В столовой поставил стулья на стол. Комод оказался слишком тяжелым, поэтому он подсунул под него матрас и волоком втащил по лестнице на второй этаж. Водрузил один диван на другой, решив, что одним из двух можно пожертвовать. Собрал оставшиеся книги и отнес наверх. Книги он спас все.
Зазвонил телефон - Кейти:
- А ведь я просила не отменять страховку от наводнения!
Она была права. За три недели до урагана Зейтун отказался от той части страховки, которая покрывала потерю мебели и всего домашнего имущества от наводнения. Пожалел денег. Он признал свою вину и, прекрасно понимая, что она всю оставшуюся жизнь будет ему это припоминать, сказал:
- Давай не сейчас!
Зейтун вышел из дому; было ветрено, парило. Привязал каноэ к столбу задней веранды. Вода с шипением просачивалась сквозь щели в заборе, заливая задний двор с головокружительной скоростью и не собираясь останавливаться: пока Зейтун стоял, поднялась ему до щиколоток и уже лизала голени.
Вернувшись в дом, он продолжал относить наверх все, что представляло собой какую-то ценность. Вода между тем уже покрыла пол и подбиралась к стенам. Через час на первом этаже глубина воды достигала трех футов. И это притом, что дом на три фута возвышался над улицей!
Вода была чистой, полупрозрачной, с зеленоватым оттенком. Наблюдая, как она заполняет столовую, Зейтун на мгновение почувствовал, что заворожен красотой этого зрелища. Оно пробудило смутное воспоминание об одном шторме на Арваде. Зейтун был тогда еще маленький. Средиземное море поднялось и затопило стоящие близко от берега дома. В кухнях, в спальнях, в гостиных плескалась сине-зеленая морская вода. Никакие финикийские стены, опоясывающие остров, не могли остановить море.
И тут Зейтуну в голову пришла замечательная идея. Он понимал, что рыбкам в аквариуме без корма и фильтрации долго не протянуть, и, выловив, выпустил их на волю - прямо посреди гостиной. Это было лучшее, что он мог для них сделать. Рыбки нырнули и уплыли.
В течение дня они с Кейти переговаривались по мобильному: обсуждали, что из мебели спасти не удастся. Громоздкие шкафы и комоды пришлось оставить на месте, но Зейтун постарался вытащить из них ящики и все, что мог, унес наверх.
Вода поглотила кухонные шкафчики и билась в окна. Зейтун в отчаянии наблюдал, как она поднималась все выше и выше - сначала на три фута, потом на пять, потом - на шесть, так что скоро и электрический щиток, и телефонная распределительная коробка скрылись под водой. Теперь сидеть им без электричества и без домашнего телефона не одну неделю…
К вечеру их район накрыло девятифутовым слоем воды, и Зейтун больше не мог спускаться на первый этаж. Сил не осталось; он сделал все, что мог. Лег на кровать Надимы и позвонил Кейти. Она в это время колесила с детьми по Батон-Ружу, с содроганием думая о возвращении в дом брата.
- Я спас все, что мог, - отчитался Зейтун.
- Уж не знаю, что бы мы делали, если бы не ты, - от всей души похвалила его Кейти. Не останься муж дома, они бы потеряли все.
Они поговорили о том, что их ожидает, что будет с домом и с городом. Понятно было, что придется делать полный ремонт, менять все, включая несущие балки, и утеплитель внутри стен, и электропроводку, сами стены из гипсокартона, все заново штукатурить, красить и клеить обои. Если уж в верхней части города столько воды, страшно представить, в каком состоянии кварталы рядом с озером и дамбами. От домов там мало что останется.
Пока они говорили, Зейтун увидел, что батарейка в его мобильном сдыхает. Оба понимали, что как только она полностью истощится, у них исчезнет возможность общаться. Зейтун сказал:
- Ну пока.
- Пожалуйста, уезжай, - попросила Кейти. - Завтра же.
- Нет-нет, - сказал Зейтун, хотя его уже одолевали сомнения. Он никак не ожидал, что из-за урагана станет заложником в собственном доме. Еды хватило бы на неделю, а то и больше, но, похоже, дело оборачивается куда хуже, чем он предполагал.
- Пожелай от меня детям спокойной ночи, - сказал он.
Она обещала им передать.
Он выключил телефон, экономя батарейку.
Кейти все еще была за рулем. Она исчерпала все возможные варианты развлечений и уже собралась вернуться к сестрам, как ее мобильный снова зазвонил. Это был Аднан, сказал, что они с женой, Абир, в Батон-Руже, и им негде переночевать. Кейти спросила, где они провели прошлую ночь.
- В машине, - словно бы извиняясь, смущенно ответил Аднан.
- Боже мой! Дай мне подумать, что можно сделать.
Она решила, вернувшись, сразу же поговорить с Мэри Энн и Патти. Понятно, что в доме яблоку негде упасть, но у кого хватит совести заставить беременную женщину спать в машине?!
Кейти подъехала к дому брата в десять часов, во всех окнах было темно. Дети, за исключением Надимы, уснули в машине. Кейти их разбудила, стараясь не шуметь, провела в дом и уложила спать. Как только они угомонились, появилась Мэри Энн и набросилась на Кейти с упреками:
- Где вы пропадали весь день?
- В городе. Не хотели вам мешать.
- Ты что, не знаешь, какой дорогой бензин?!
- Я должна оправдываться? - взвилась Кейти. - Что-то не припомню, чтобы ты заправляла мою машину!
Кейти еле сдерживала гнев и обиду. Сначала сестры дали понять, что ее семья для них обуза, а теперь выговаривают за то, что они уехали! Она поклялась себе перетерпеть эту ночь, а назавтра придумать какой-нибудь выход. Может, уехать в Финикс, к Юко? На первый взгляд, план нелепый: стоит ли ехать за три-девять земель, когда под боком, всего в пятидесяти милях от Нового Орлеана живут ближайшие родственники? Но Кейти и раньше сбегала к Юко, почему бы не поступить так же?
Несмотря на то что страсти накалились, необходимо было поговорить с Мэри Энн про Аднана и Абир - как-никак сестра их хорошо знала, не раз с ними встречалась. Не могли бы они один раз переночевать в доме, а?
- Исключено! - отрезала Мэри Энн.
В темноте на втором этаже Зейтун, светя себе зажатым в зубах фонариком, разбирал кучу спасенных вещей. Расставил на полках книги. Сложил в коробки документы и фотографии. Ему попались снимки детей в раннем возрасте, снимки всей семьи, сделанные во время поездок в Испанию и Сирию. Он рассортировал их по годам, аккуратно упаковал в полиэтиленовые пакеты и сложил в пластиковую коробку.