В другой, старой, коробке он наткнулся на черно-белую фотографию в потрепанной временем рамке и задержался на ней взглядом. Давненько он ее не видел. На снимке он сам, его брат Луэй и сестра Закия пытались бороться с Мухаммедом, который был старше на восемнадцать лет; происходило это в спальне младших братьев в родительском доме в Джебле. В правом углу маленький, наверное, пятилетний Абдулрахман вырывал из громадного кулачища брата свои тоненькие пальцы.
Зейтун не мог оторвать глаз от лучезарной улыбки брата. Мухаммед был тогда на пике славы и успеха, да что там говорить, он был само воплощение успеха! Самый знаменитый спортсмен за всю историю Сирии - один из лучших в мире пловцов на длинные дистанции на открытой воде. Его родина никогда рекордами в плавании не славилась - тем выше ценились достижения Мухаммеда. Он был призером соревнований в Сирии, Ливане и Италии. Мог проплыть без передышки тридцать миль в открытом море быстрее всех. Быстрее, чем итальянцы, англичане, французы или греки.
Зейтун поднес фотографию поближе к глазам. Бедный Мухаммед, подумал он, мы ведь ему житья не давали. Младшие братья и сестры ходили за ним по пятам, когда он бывал дома. Из-за соревнований - в Греции, Италии, Соединенных Штатах - он часто и подолгу отсутствовал. Его принимали главы государств, о нем писали в газетах и журналах по всему миру, называя его Человеком-торпедой, Нильским аллигатором, Чудом. Стоило ему вернуться домой, малыши, теряя голову от счастья, облепляли его как мухи.
А потом, в возрасте двадцати четырех лет, он погиб в автомобильной катастрофе в Египте, накануне заплыва в Суэцком канале. Зейтун до сих пор ужасно тосковал по старшему брату, хотя, когда Мухаммеда не стало, ему было только шесть лет. Все, что он знал про брата, он почерпнул из рассказов, фотографий и хвалебных статей. Не давал забыть Мухаммеда и памятник на берегу в их родной Джебле, в пяти минутах ходьбы от дома. Дети видели его по сто раз на дню, пробегая мимо по своим делам.
Зейтун сел и долго смотрел на фотографию, а потом убрал ее обратно в коробку.
В доме он спать не мог. Жара ночью усилилась, а выдерживать новоорлеанскую липкую духоту без кондиционера он и раньше не мог. Лежа на пропитанной потом простыне, Зейтун, кажется, придумал выход. Он порылся в стенных шкафах и нашел купленную несколько лет назад палатку. Прошлым летом, как только жара отступила, он установил ее на заднем дворе, и дети укладывались спать на свежем воздухе.
С палаткой в руках он вылез через окно Надиминой спальни на крышу. На улице было немного прохладнее из-за легкого бриза, время от времени взрезавшего застоявшийся воздух. Зейтун поставил палатку на плоской части крыши над гаражом, придавив по углам книгами и шлакоблоками. Потом притащил матрас из детской спальни и с трудом пропихнул его внутрь палатки. Небо и земля!
Лежа на матрасе, Зейтун прислушивался к движению воды. Все еще поднимается? Этого следовало ожидать. Более того, его бы даже не удивило, если бы утром в их районе вода поднялась до двенадцати-тринадцати футов.
Зейтуна окружала непроницаемая темнота; было бы тихо, если бы не собачий вой. Он несся со всех сторон: начали несколько голосов, к ним присоединились еще десятки. В районе у них многие держали собак, так что к лаю Зейтун давно уже привык. Ночью какая-нибудь одна разволнуется и давай гавкать, ей ответят другие, и такой устроят на несколько часов переполох, что не уснешь. Налаявшись вволю, собаки одна за другой затихали, и тогда воцарялась прежняя тишина. Но в эту ночь все было по-другому. Хозяева бросили своих питомцев, и те это знали. В их вое, раскалывающем ночь на мириады осколков, звучала растерянность и горькая обида.
Среда, 31 августа
Зейтун проснулся на рассвете и выбрался из палатки. Небо очистилось. Куда ни глянь, везде одно и то же: город ушел под воду. Как и все жители Нового Орлеана, Зейтун был осведомлен об опасности затопления города, окруженного с трех сторон водой и защищенного неудачно спроектированными дамбами, но то, что он увидел при дневном свете, превосходило любые ожидания. Единственное, что пришло ему на ум, это Страшный суд, Ной и дождь, длившийся сорок дней и сорок ночей. Однако вокруг все словно застыло в тишине. Ни звука, ни движения. Сидя на крыше гаража, Зейтун прочесывал взглядом окрестности, ища хоть какой-нибудь двигающийся объект: человека, или животное, или машину. Ничего.
Пока Зейтун совершал утренний намаз, тишину разорвал рокот вертолета, летящего над макушками деревьев в сторону центра.
Зейтун подошел к краю крыши и посмотрел вниз: вода больше не прибывала. Он почувствовал некоторое облегчение, решив, что она, вероятнее всего, так и останется на этой отметке или даже опустится на фут, сравнявшись с уровнем озера Пончартрейн по принципу сообщающихся сосудов.
Присев рядом с палаткой, Зейтун позавтракал хлопьями, которые ему удалось спасти до того, как затопило кухню. Допустим, вода перестала подниматься, но делать что-либо в доме все равно нельзя. Он спас все, что можно было спасти, и теперь оставалось только ждать, пока вода спадет.
Позавтракав, Зейтун начал маяться от безделья. Он чувствовал себя как в ловушке: вода стояла слишком высоко, чтобы по ней ходить, и была подозрительно грязной, чтобы плыть. Хотя… ведь есть каноэ… Зейтун посмотрел на плавающую на заднем дворе лодку, привязанную к столбу веранды. Стоя на крыше своего полузатопленного дома посреди разрухи, настигшей город, он вдруг ощутил нечто вроде прилива вдохновения. Представил, как в одиночку поплывет по улицам, постигая новый неизведанный мир. Он его изучит. Он станет первооткрывателем.
Зейтун спустился по стене дома в каноэ, отвязал веревку и отправился в путь.
Он плыл по Дарт-стрит, разрезая веслом прозрачную неподвижную воду. Странно, но почти сразу же он ощутил спокойствие. И даже ужасающие разрушения вокруг него не нарушили душевного покоя. При таких невообразимых потерях! Видно, царившая в городе тишина действовала гипнотически.
Зейтун отплывал все дальше от дома, задевая днищем каноэ за антенны мотоциклов и машин. Все транспортные средства, старые и новые, ушли под воду и их теперь не спасти. Он стал подсчитывать, сколько машин пропало: тысяч сто, может, даже больше. Что с ними будет дальше? Кто их заберет, когда спадет вода? Какая яма станет их могилой?
Почти все знакомые уехали из города дня на два, не предполагая значительных последствий. Он проплывал мимо их домов, многие из которых красил или даже помогал строить, прикидывал, насколько серьезно дома пострадали изнутри. Представил, в каком ужасе будут хозяева, сколько их ждет мучений, и загрустил. К такой катастрофе мало кто, а скорее всего, вообще никто не был готов.
Зейтун подумал о животных. Белки, мыши, крысы, лягушки, опоссумы, ящерицы. Все погибли. Миллионы животных утонули. Только птицы могут выжить во время апокалипсиса. Птицы, змеи и другие твари, способные перебраться повыше, спасаясь от подступающей воды. Он стал высматривать рыб. Если в город пришла вода из озера, то уж наверняка принесла с собой рыбу. И, как по заказу, среди веток затопленного дерева промелькнула быстрая тень.
Зейтун вспомнил про собак. Положил весло на колени и поплыл по инерции, стараясь определить, из каких домов прошлой ночью доносился собачий вой.
Он не услышал ни звука.
Картина Зейтуну открывалась причудливая: он видел одновременно город и его зеркальное отражение, дома и деревья, разрезанные странно спокойной поверхностью воды. Новизна и необычность ситуации пробудили в нем дух искателя приключений: ему хотелось увидеть все своими глазами, увидеть, что стало с городом. С другой стороны, внутренний голос строителя нашептывал об ужасных разрушениях, о том, как много времени понадобится на восстановление. Годы, может, даже лет десять. Хотелось бы знать, понимает ли остальной мир то, что уже понял он: это катастрофа библейского масштаба.
В их районе, расположенном в нескольких милях от дамбы, вода поднималась достаточно медленно, вряд ли кто-нибудь утонул. Но там, где дома стояли рядом с дамбами… Зейтуна дрожь пробрала при этой мысли. Он не знал, какие размыло заграждения, но был уверен: если это произошло, никому из живущих поблизости спастись не удалось.
На Венсен-плейс он повернул и двинулся на юг. Вдруг кто-то окликнул его по имени. Зейтун посмотрел наверх и увидел высунувшегося из окна второго этажа своего клиента Фрэнка Ноланда. Фрэнк был сухощавый энергичный шестидесятилетний мужчина. Пару лет назад Зейтун делал у них в доме ремонт; с тех пор они с Кейти, иногда встречая Фрэнка и его жену на улице, всякий раз обменивались с ними дружескими приветствиями.
Зейтун в ответ помахал Фрэнку и поплыл к дому.
- Сигаретки не найдется? - спросил Фрэнк.
Зейтун отрицательно покачал головой и приблизился к окну, где стоял Фрэнк. Странное это было ощущение: плыть по двору знакомого дома; выходит, нет больше преград, препятствующих проникновению на частную территорию. Он может беспрепятственно, прямо с улицы, свернув на лужайку перед домом, пересечь ее и оказаться под окном второго этажа, чуть ниже подоконника. Зейтун начинал приспосабливаться к новым порядкам этого водяного царства.
Фрэнк был без рубашки, в одних теннисных шортах. Сзади маячила жена и еще одна женщина, примерно ее возраста, вероятно, гостья. На обеих только шорты и футболки, они явно мучились от жары. День еще только начинался, а дышать было уже трудно, как в парилке.
- Ты не мог бы меня отвезти куда-нибудь за сигаретами? - спросил Фрэнк.
Зейтун объяснил ему, что магазины сегодня вряд ли работают и уж тем более не торгуют сигаретами.
Фрэнк вздохнул и показал пальцем на веранду соседнего дома:
- Видал, что случилось с моим мотоциклом?
Зейтун вспомнил, что Фрэнк рассказывал про свой допотопный байк: как он его купил, восстановил и берег как зеницу ока. А теперь над этим мотоциклом шесть футов воды. Накануне, когда началось наводнение, Фрэнк переставил байк с подъездной дорожки на веранду сначала своего дома, а потом на соседскую, благо, та была повыше. Но и это не помогло. Сквозь толщу воды едва просматривались очертания непохожего на себя мотоцикла, словно там покоился реликт какой-то древней цивилизации.
Они с Фрэнком поговорили о шторме и наводнении, о том, что Фрэнк, хоть и ждал ураган, оказался совершенно к нему неподготовленным.
- Можешь захватить меня с собой? Я бы посмотрел, что с моим пикапом, - попросил Фрэнк. Зейтун ничего не имел против, но предупредил, что путешествие будет долгим: он собирается посетить один из своих домов милях в двух отсюда.
Фрэнк согласился, перелез через подоконник и спустился в каноэ. Зейтун выдал ему второе весло, и они тронулись в путь.
- Новенький, хорошей фирмы, - сказал Фрэнк. Он запарковал пикап в Фонтенбло в расчете, что машина будет в безопасности: как-никак дорога там на фут выше. Через шесть кварталов, когда они приблизились к цели, Зейтун вдруг услышал, как у него за спиной Фрэнк со свистом втянул в себя воздух. Его пикап переместился в другое место и футов на пять ушел под воду. Как и от мотоцикла, от машины остались одни воспоминания.
- Ничего не хочешь из него забрать? - спросил Зейтун. Фрэнк покачал головой:
- Не хочу даже на него смотреть. Поехали.
Они продолжили плавание. Некоторое время спустя увидели на балконе второго этажа белого дома пожилого мужчину. Это был врач, Зейтун его знал. Они с Фрэнком свернули во двор и спросили, не нужна ли помощь. "Нет, за нами скоро приедут", - сказал доктор, пояснив, что с ним в доме его экономка и что они ни в чем пока не нуждаются.
В доме неподалеку из окна второго этажа свисала белая простыня. Приблизившись, Зейтун с Фрэнком увидели в окне пару: обоим лет по семьдесят, выглядывают на улицу.
- Ну что, сдаетесь? - поинтересовался Фрэнк.
Мужчина усмехнулся.
- Хотите отсюда выбраться? - спросил Зейтун.
- Очень, - был ответ.
В каноэ их не перевезти - оно бы не выдержало. Зейтун и Фрэнк пообещали, что пришлют кого-нибудь на помощь, как только доберутся до Клэборн-авеню. Они решили, что именно там, радом с проходящей через весь город оживленной магистралью, полицейские или военные должны разместить свой штаб.
- Постараемся не задерживаться, - пообещал Зейтун.
Отплывая от дома с белым флагом, они различили тихий женский голос, больше похожий на прерывистый стон.
- Ты слышал? - спросил Зейтун. Фрэнк кивнул и показал:
- Да, кажется, оттуда.
Они поплыли на звук и снова услышали: "Помогите!"
Звук шел из одноэтажного дома на углу Нэшвил-авеню. Они подплыли к двери.
- Помогите мне!
Зейтун отложил весло и прыгнул в воду. Задерживая дыхание, поплыл к веранде. Не увидев вовремя каменной ступеньки, со всего размаха врезался в нее коленом. Когда встал, вода была ему по шею.
- Ты в порядке? - спросил Фрэнк.
Зейтун кивнул и поднялся по ступенькам.
- Кто-нибудь, помогите, - опять послышался голос, на этот раз с нотками надежды.
Зейтун попытался открыть дверь, но ее заклинило. Ударил ногой. Безрезультатно. Ударил еще. Никакого движения. Вода теперь доходила ему до груди, и он всем телом навалился на дверь. Еще раз, и еще, пока, наконец, она не поддалась.
Внутри дома по горло в воде слабо шевелилась женщина. Лет семидесяти, фунтов двести, не меньше; в раздувшемся пестром платье она походила на огромный водяной цветок. Руками женщина держалась за книжную полку, а ноги болтались в воде.
- Помогите мне, - взмолилась она.
Зейтун постарался успокоить женщину, заверив ее, что помощь не за горами. Скорее всего, она, цепляясь за мебель, провела в воде не меньше суток. У такой старой женщины, понятно, не могло хватить сил, чтобы добраться вплавь до безопасного места и уж тем более - прорубить лаз на крышу. Хорошо, хоть вода теплая. Могла ведь и не выжить.
Зейтун вытолкнул ее наружу и посмотрел на сидящего в каноэ Фрэнка. У того отвисла челюсть: он не мог поверить своим глазам.
Ни один из них не знал, что делать дальше. Даже в нормальных обстоятельствах было бы очень трудно разместить в каноэ такую крупную женщину. Да и втащить ее туда без посторонней помощи они бы не смогли. А если, предположим, все же перевалили бы ее через борт и усадили в лодку, троих каноэ явно не выдержит. Как пить дать, перевернется.
Они с Фрэнком шепотом обсудили возможные варианты. Ничего не оставалось, кроме как оставить ее и отправиться за помощью. Они поплывут на Клэборн-авеню и пригонят лодку побольше. Сообщили женщине свой план; она расстроилась - не хотела оставаться одна, но другого выхода не было.
Они быстро доплыли до Клэборн и сразу же наткнулись на то, что искали: им навстречу неслась аэролодка. Зейтун видел такие только в кино. Это была военная модель: мощная, с огромным вертикально установленным на корме двигателем с воздушным винтом.
Зейтун подумал, что удача идет им в руки, и почувствовал нечто вроде гордости: он вызвался помочь и выполнит свое обещание.
Они с Фрэнком так развернули каноэ, чтобы мимо них не проехали, и замахали руками. Аэролодка стремительно приближалась; Зейтун сумел разглядеть, что в ней сидят четверо или пятеро человек в форме. Разобраться, армейские это или полицейские, он не мог, но был счастлив их видеть. Оба они с Фрэнком махали руками и кричали: "Стойте!" и "На помощь!"
Но аэролодка не остановилась. Даже не притормозив, она обогнула каноэ и продолжила свой путь по Клэборн. Мужчины на борту едва на них взглянули.
Поднятая аэролодкой волна чуть не перевернула каноэ. Зейтун и Фрэнк вцепились в борта и сидели замерев, пока волнение не улеглось. Они едва успели обменяться изумленными взглядами, как рядом пролетела еще одна. Тоже аэролодка, тоже четверо военных на борту, и снова Зейтун с Фрэнком махали и взывали о помощи. И эта лодка их обогнула и, как ни в чем не бывало, помчалась дальше.
Так повторялось еще минут двадцать. Десять аэролодок с полицейскими или военными на борту проигнорировали их каноэ и призывы о помощи. Куда эти лодки неслись, что эти люди искали, разве не их задача оказывать помощь попавшим в беду жителям города?! Уму непостижимо!
Но вот появилось судно другого типа - небольшой рыбацкий катер с двумя молодыми людьми. Хотя Зейтун и Фрэнк уже отчаялись и не верили, что кто-либо остановится, они все же предприняли еще одну попытку: встали и принялись махать и кричать. Катер остановился.
- Нам нужна помощь, - сказал Фрэнк.
- Поехали, - прозвучало в ответ.
Один из парней бросил Зейтуну канат. Катер взял каноэ на буксир и потащил к дому, где ждала старая женщина. Недалеко от дома молодые люди выключили мотор и подрулили к крыльцу.
Зейтун опять прыгнул в воду и поплыл к двери. Как они оставили женщину в холле, так она там и болталась, почти касаясь головой потолка.
Теперь предстояло придумать, как поднять ее на катер. Вскарабкаться на борт у нее самой не получится, даже пробовать нечего. Ей не на что опереться, вода слишком глубока, а плавать она не умеет.
- Мэм, а лестницы у вас не найдется? - спросил один из молодых рыбаков.
Женщина сказала, что лестница у нее есть и хранится в гараже рядом с домом. Зейтун поплыл туда и достал лестницу. Вернувшись, он поставил ее, прислонив вторым концом к борту катера. По их замыслу женщина должна была отцепиться от книжной полки, схватиться за лестницу, встать на нее и взобраться по перекладинам на борт. С одного конца лестницу будет поддерживать Зейтун, с другого - ребята на катере, готовые принять старушку. Казалось, план гениальный.
Но не тут-то было. Женщина не могла карабкаться по лестнице. Сказала, что одна нога у нее больная, и она не может на нее наступать. Нужно приложить немало усилий, а ей восемьдесят, она больше суток не спала и совсем ослабела, плавая под потолком и думая лишь об одном: что утонет в своем собственном доме.
- Вы уж простите, - сказала она.
Тогда, решили они, остается единственный выход: использовать лестницу как носилки. Один конец они приставят к борту, а кто-нибудь из ребят, стоя на крыльце, будет держать другой. Лестницу они потом поднимут так высоко, чтобы старушка смогла перекатиться через борт, прямо на палубу катера.
Зейтун понял, что вдвоем тут никак не управиться: двести фунтов - вес не маленький. Надо будет подтолкнуть лестницу снизу. Поэтому, когда молодые люди и женщина приготовились, он набрал воздуха в легкие и нырнул. Сквозь толщу воды он видел, как женщина отпустила книжную полку и схватилась за лестницу. Потом, кое-как взобралась на нее, как на плот.
Едва женщина устроилась на "плоту", Зейтун снизу уперся плечами в лестницу и стал выталкивать ее наверх. Однажды он проделывал нечто похожее на гимнастическом снаряде в спортзале. По мере того как Зейтун распрямлял ноги, лестница приближалась к поверхности воды - становилось все светлее, потом он почувствовал дуновение воздуха у себя на лице и наконец смог вздохнуть полной грудью.
Женщина неуклюже перекатилась на палубу катера. С большим трудом ей удалось сесть. Она вымокла насквозь и тяжело дышала; к счастью, обошлось без увечий.