Черчилльвнимательноизучалстенограммы,вывезенныеТроцкимна
Принцевы острова; речь, в частности, шла о яростнойстычкенаПолитбюро
между Сталиным и Предреввоенсовета республикивдвадцатьтретьемгоду;
узнав о началевосстаниявГамбурге,Троцкийпотребовалнемедленного
марш-броска Красной Армии на помощь "братьям по классу"; Сталинвозражал:
"Мы были, есть и будем противниками экспорта революции; моральная помощь -
да, вооруженная -нет,ибоэтоперечеркнетто,чегомыдобилисьв
Рапалло".
При этом Черчилль понимал, что Сталин намерен обезопасить своиновые
западные границы, превратив пограничные государства в союзников;Рузвельт
согласился с этим; он, Черчилль, былвынужденпримкнутькбольшинству,
однакосейчасвеликогоамериканскогоидеалистанестало;время
корректировать курс.
Он отдавал себе отчет втом,чтоповернутьполитиковвВаршаве,
Софии, Будапеште и Праге против Москвы из Лондона ныне невозможно, упущено
время.
Он прекраснейшим образом понимал, что авторитет красныхвВосточной
Европе по справедливости высок, ибо именно русские освободилиэтистраны
отгитлеровскойтирании,аведущейсилойподпольябыли
коминтерновцы-коммунисты типа Димитрова,Костова,Тито,Пьяде,Берута,
Гомулки, Ласло Райка, Ракоши, Кадара, Готвальда, Сланского,Георгиу-Дежа,
Анны Паукер, Клементиса. Гусака и Василе Лука.
Следовательно, считал он,Сталинанеобходимоподтолкнутьктаким
шагам, которые разрушатлегендуо"старшембрате",заставятлюдейв
странахвосточногоблокапересмотретьотношениекаккрусским
освободителям, так и к тому,ктоих,русских,наданномисторическом
отрезке представляет, - к Сталину.
Поэтому, когда ДжонФостерДаллес,прилетевшийскратковременным
визитом в Лондон, попросил о встрече, Черчилль сразу же ответил согласием.
Утром Даллес провел беседу с лейбористским министром иностранныхдел
Бивеном; тот был похож на колобок; из докеров; одет подчеркнутонебрежно,
ботинки чиненые, не только вторые набойки на каблуках, но и заплаточкана
том месте, где мизинец, - видимо,торчитбезымянныйпалец,естьтакие
люди, у которых на ногах непальцы,акакие-тоспаренныепулеметы;с
Даллесом говорил откровенно, без островных амбиций;когдаречьзашлао
б у л ь д о г е,заметил:
- Он думает, что является лидером консервативной партии. Это неверно.
Он всего лишь приманка.Да и вообщесейчасвнутриконсерваторовначал
дебатироваться вопрос: является джентльмен обузой для тори или,наоборот,
ее знаменем?..Он не на тех ставит, мистерДаллес...Этоегонынешний
термин, онувлексялошадьми,егоскакуныпринимаютучастиевовсех
наиболеепрестижныхсостязаниях.
Это неверно.
Он всего лишь приманка.Да и вообщесейчасвнутриконсерваторовначал
дебатироваться вопрос: является джентльмен обузой для тори или,наоборот,
ее знаменем?..Он не на тех ставит, мистерДаллес...Этоегонынешний
термин, онувлексялошадьми,егоскакуныпринимаютучастиевовсех
наиболеепрестижныхсостязаниях...Онсовершеннозабыл,чтокучка
посредственностей,которыхоннынепривлекдлясотрудничества,была
накануневойныименнотойсилой,котораянепускалаего-самого
выдающегося деятеля тойпоры-вправительство.Этилюдивомногом
виноваты, что вторая мировая война началась, мистер Даллес... И джентльмен
знает это, но у него уникальная память: он моментально вычеркивает изнее
то,чтоемунеугоднопомнить...Онокружаетсебяобанкротившимися
интеллигентами, которые живут представлениями середины двадцатых годов, но
ведь времена меняются, мистер Даллес, увы, времена меняются...
...Черчилль сразу же пригласилДаллесавсвоюконюшню;увлеченно
рассказывал, что сейчас у него работаютдваонколога,изучаютсвойства
конского пота и навоза для купированияраковыхзаболеваний;похвастался
жеребцом "Лидер": "Пришел вторым, принес восемь тысяч фунтов, согласитесь,
совсем не плохо".
Даллес улыбнулся:
- Для человека,которыйпишеткниги,становящиесябестселлерами,
восемь тысяч не играют особой роли...
- Я непишукниги,-ответилЧерчилльбезулыбки,-яделаю
состояние.Во время войны у меня не было времени думать осемье,сейчас
меня к этому вынудили...
Когда пришли в дом, к обеду, Черчилль кивнулнаящики,стоявшиев
холле:
- Раз в две недели секретарь русского посольства привозит мне подарок
от генералиссимуса - двенадцать бутылок отборного грузинского коньяка... В
сорок втором, когдаявпервыеприлетелвМоскву,мырассорилисьсо
Сталиным, я уехал в резиденцию, решив, что надо возвращаться на Остров,-
без помощи Рузвельтамынесговоримся;Сталинпозвонилмневечером,
пригласил в Семеновское, на свою "ближнююдачу":"Небудемговоритьо
делах, господин Черчилль, я хочу угостить вас скромным грузинским ужином".
Он хитрец, этот Сталин, онн а к а ч а лменяконьяком,япустилсяв
воспоминания, он говорил, чтовомнепропадаетдарвеликогописателя
авантюрных романов, я сказал,чтовнемпропадаетталантвиночерпия,
коньяк поразителен, застолье великолепное; с тех пор, вотужепятьлет,
даже после отставки, русский дипломат привозит мне дваящикаконьяка;я
как-то спросил: "Сколько это будет продолжаться?" Мне ответили:"Покавы
живы, сэр".Я ждал, что будет после Фултона.Почему-то мне казалось, что
"дядя Джо" прекратит свои поставки.