Тогда она перевела взгляд на Юру,он бежал изо всех сил, она различала
его, несмотря на темноту.
Раиса влекла Танювперед,иТанябоялась крикнуть,только поднесла
палец к губам,давая Юре понять, что им невозможно поговорить. Однако Раиса
тут же потянула ее за угол, а Никодим, к ужасу Тани, остановился.
И вот Раиса с Таней уже свернули. Никто их больше не догоняет, на улице
тихо, в окнах ни огонька, и лишь вдали тускло мерцает уличный фонарь.
Елпидифор и Раиса идут уверенно,знают,куда свернуть,все им здесь,
должно быть, знакомо.
Доходят до железнодорожной станции,садятся в электричку, через десять
минут вылезают наСавеловском вокзале ипешком идутпоночной просторной
Москве.
Намгновение уТани мелькает мысль...Вернуться?Даже немысль,а
какое-тосмутноеощущение.Ноонатотчасподавляет минутнуюслабость.
Стыдно.Чтоонаскажет маме?И,ещехуже,что скажет вшколе?Будут
расспрашивать.Осуждать.Исключат из комсомола...Нет уж,раз пошла, так
иди!
Должнобыть,Москваникогданеспит.Тольконочьюонакакая-то
необычная.Точно Таня попала в театр.Дома, заборы, деревья представляются
бесконечными декорациями.
Иноки идут поМоскве такжеуверенно,как вБескудникове.Петляют
переулками,минуютскверы,пересекают улицы.Никтонеобращает наних
внимания. Откуда-то со стороны Каланчевки выходят к Ярославскому вокзалу.
Здесь,какиднем,всюду народ,светло,оживленно,шумно.Иноки
съеживаются,сразу становятся меньше и тише.Раиса семенит к кассе. Втроем
идут через зал ожидания,непроронив нислова,долго сидят на деревянном
диване.
Близится утро.Старейший говоритчто-тоРаисе.Тамелкимишажками
семенит к буфету.Хотя иноки привыкли поститься,однако и им, должно быть,
подвело животы.Инокиня возвращается с разведки. Обсуждается меню завтрака.
Чай нельзя -дьявольский напиток.Кофе тоже нельзя. Но о какао в священных
книгах нислова,и,поскольку оно незапрещено,иноки считают,что оно
разрешено. Берут еще по булочке.
- Черствые?-осведомляется Раиса.Ейхочется,чтобыбулочки были
черствые: меньше утехи человеческой плоти.
Но буфетчица обижается:
- Известно, не сегодняшние, день только начинается...
После черного хлеба и воды водянистое какао кажется сказочным напитком.
Вот что может помешать подвигу... Таня отставляет стакан.
- Спасибо.
- Ты что?
- Воздержусь...
Елпидифор ласково улыбается. Раиса наклоняется к Тане, бормочет:
- Преподобный Ефрем Сирин учит, что боящийся господа не объедается...
Берет стакан и допивает -не пропадать же добру. Над Раисой дьявол уже
не властен.
Над Раисой дьявол уже
не властен.
Порадиообъявляется посадканапервыеутренние поезда.Всетрое
устремляются на перрон.
В вагоне тесновато, двое солдат сразу уступают места.
- Дедушка, к окошечку. Бабушка... А внучку к нам.
Дедушка,бабушка ивнучка садятся вряд,Раиса придерживает Таню за
руку.
- Спасибо, - шепчет Таня.
Раиса щиплет ее. Больно - и не заплакать!
Солдаты интересуются:
- Далеко?
- Может, нужно что?
Трудно сказать, что заставляет солдат ухаживать за молчаливой троицей -
миловидность Тани или уважение к старости.
Иноки молчат, и Таня в их присутствии не смеет ответить.
- Строгие у вас старички, - с сожалением замечает один из солдат.
Таня смотрит вниз, как наказывала Раиса.
- Покурить не желаете? - не унимается солдат.
- Не курю,-сдержанно отвечает Елпидифор ивдруг просит,ивего
голосе звучит страдание: - Оставьте вы нас, у нас горе...
Больше онничего недобавляет,предоставляя соседям широкое поле для
догадок.
- Извините,-смущенно произносит солдат и больше уже не осмеливается
тревожить ни Таню, ни стариков.
Вагонвздрагивает,плывутстанционныепостройки,поезднабирает
скорость.Они едут,едут -куда?зачем?для чего?- дедушка, бабушка и
внучка.
КРЕЩЕНИЕ
Едва поезд тронулся,Таня притулилась у окна.Не спалось. Елпидифор и
Раиса очем-топерешептывались.Солдаты угомонились изалезли на верхние
полки."Так,должно быть,чувствуют себя арестанты",-подумала осебе
Таня...Ивдругонаточно провалилась.Вникуда.Итакжевнезапно
проснулась.
Рассветало.Вагон покачивало.Рядом дремала Раиса.Громко посапывали
солдаты. Но Елпидифора не было. Почему-то она испугалась. "Вышел, - подумала
она,-сейчас вернется". Елпидифора она боялась меньше Раисы. Но Елпидифор
все не шел. Тогда Таня осторожно тронула пергаментную руку Раисы.
- Мать Раиса... Мать Раиса...
- А? Что? - встрепенулась та.
- Где старейший?
Раиса недовольно поперхнулась:
- Не твое дело. Сошел...
- А мы не вместе?..
- Бесвтебе говорит,девка,-рассердилась Раиса.-Обязательно
поближе к мужику...
- А мы где сойдем?
- Где надо.
СошливЯрославле.ХотьРаисаприказывала беспрестанно смотретьв
землю,Таня успела прочесть вывеску."Не глазей, не глазей по сторонам", -
не переставала твердить старуха.Ехали в трамвае, в автобусе, куда-то очень
далеко.Сошлигде-товпригороде,нырнуливлабиринтнемощеных улиц.