Невысокая, полная, круглолицая, с увядшими голубыми глазами навыкате и скорбными
морщинками в углах рта, фрау Дитмар сохранила, несмотря на свой возраст, черты
былой миловидности. Но по ее одежде, по манерам, по выражению лица можно было
заключить, что она давно примирилась с тем, что ее женский век кончился.
За кофе в порыве внезапной симпатии, свойственной одиноким людям, уставшим от
своего одиночества, она разоткровенничалась и стала рассказывать о себе.
Фрау Аннель Дитмар принадлежала к старинному немецкому роду, отпрыски которого
от времени разорились и вынуждены были искать счастье на чужбине. Покойные
родители ее прожили всю жизнь в Польше. Шестнадцати лет Аннель вышла замуж за
инженера Иоахима Дитмара, который был старше ее на пятнадцать лет. Инженер был
не их ловких и удачливых людей. Недостатки эти усугублялись его чрезмерной,
щепетильной честностью, за которую ему приходилось не однажды подвергаться
обвинениям в нечестности со стороны владельцев фирмы. Умер он от сердечного
припадка после очередного оскорбления, нанесенного ему инспектором фирмы, — тот
назвал его тупицей и глупцом.
Инженер Дитмар, в соответствии с технологией, дал указание использовать для
изготовления деталей станков, экспортируемых за границу, высоколегированную
сталь. Но это не отвечало политическим целям Германии и экономическим интересам
фирмы.
Откуда господину Дитмару было знать, например, что с благословения Геринга
начальник абвера Канарис через третьи страны наладил тайную продажу оружия
испанским республиканцам с целью ослабить их боеспособность? Для этого в
Чехословакии, в балканских и других государствах были куплены старые винтовки,
карабины, боеприпасы, гранаты. Все это привозили в Германию. Эсэсовские
оружейники отпиливали ударники, портили патроны, уменьшали пороховые заряды в
гранатах или же вставляли в них взрыватели мгновенного действия. После переделки
непригодное оружие направляли в Польшу, Финляндию, Чехословакию, Голландию и
перепродавали за золото испанскому правительству.
Нечто подобное решили предпринять по своей инициативе владельцы фирмы, где
служил Дитмар: они начали вырабатывать отдельные детали станков, предназначенных
на экспорт, не из высоколегированной, как того требовала технология, а из
низкокачественной стали. И таким образом фрау Дитмар стала вдовой. Сын ее,
Фридрих, поступил в Берлинский университет, где обнаружились его блестящие
способности к математике.
Но если отец чуждался политики, то сын предавался ей со страстью. Он преклонялся
перед Гитлером, вступил в "гитлерюгенд", стал функционером организации.
Фрау Дитмар, давно осудив никчемность супруга, мечтала, что ее Фридрих поддержит
честь семьи, займет достойное место в обществе и будет преданно покоить старость
матери. Она отказывала себе во всем, чтобы дать ему возможность получить
образование. И вот... За весь год Фридрих прислал ей только две поздравительные
открытки: одну — на пасху, другую — на рождество.
Почти все это фрау Дитмар поведала Иоганну в первый же вечер, почувствовав
расположение к одинокому и скромному юноше, чем-то напоминавшему ей сына, когда
тот был еще мальчиком, ходил в школу и нежно любил свою мать, предпочитая ее
общество компании сверстников.
Иоганн понял: фрау Дитмар втайне жаждет играть при нем роль матери и таким
образом в какой-то мере утолить тоску о сыне. Она сказала, что была бы
счастлива, если бы Иоганн согласился сопровождать ее по воскресеньям в кирху, на
утренние богослужения, как это некогда делал ее Фридрих. По натуре это была
добрая, мягкая, отзывчивая женщина.
Если бы даже столь выдающийся и опытный специалист, как Бруно, заранее готовил
для Вайса наиболее удобное жилище, едва ли он мог бы найти лучшее, чем дом фрау
Дитмар.
По натуре это была
добрая, мягкая, отзывчивая женщина.
Если бы даже столь выдающийся и опытный специалист, как Бруно, заранее готовил
для Вайса наиболее удобное жилище, едва ли он мог бы найти лучшее, чем дом фрау
Дитмар.
Итак, Иоганн в лице фрау Дитмар нашел квартирную хозяйку, какую трудно
предугадать даже в самых дальновидных планах. Ее душевное расположение к нему —
защита от одиночества, а ее жизненный опыт и осведомленность о жизни города
помогут избежать поверхностного суждения об окружающих его людях.
В гараже, куда на следующий день пришел Иоганн за полчаса до начала работы, его
встретили с явной неприязнью. Вскоре он догадался о ее причинах.
Нахбарнфюрер Папке выполнил свое обещание. В эсэсовском мундире он явился к
начальнику гаража ефрейтору Келлеру, и, хотя тот уже получил от Шульца
распоряжение зачислить Вайса в штат, Папке, со своей стороны, дал подобное же
приказание.
Шоферы, механики, слесари, мойщики машин сторонились Иоганна, но вели себя при
этом с почтительной настороженностью — так, как, по их мнению, следовало вести
себя с протеже сотрудника гестапо, который здесь, в гараже, несомненно, будет
выполнять функции тайного доносчика.
Вайс решил, что заблуждение сослуживцев ему на руку: изоляция избавит его от
излишних расспросов и навязчивой дружбы — вряд ли кто захочет общаться с таким
сомнительным типом, каким он был в их представлении.
Имелись преимущества и в независимости его положения. Если он вначале скажет
что-нибудь не так или обнаружит неведение, это сочтут естественным для агента
гестапо, и он может смело осведомляться о том, о чем профессиональному немецкому
шоферу спрашивать было бы небезопасно.
Ну, и, конечно, если понадобится, можно сразу попробовать получить кое-какие
поблажки. Келлер, этот пожилой и строптивый человек, полный чувства собственного
достоинства, несмотря на иронические улыбки шоферов, первый протянул руку
Иоганну и так горячо пожал, будто встретил долгожданного друга.
Вайс получил новенькую высокоосную чехословацкую "татру" с мотором воздушного
охлаждения — машину, приспособленную к армейским нуждам, со специальными
креплениями в передней и задней части корпуса для установки пулемета.
Несмотря на то, что машина была уже освобождена от заводской смазки, Вайс заново
вычистил детали. В свое время он прошел курс обучения на всех марках машин,
выпускаемых в Германии, но никто тогда не предполагал, что Германия захватит
Чехословакию и ему придется работать на чехословацких машинах; поэтому Иоганну
пришлось напрячь всю свою техническую смекалку, чтобы после пробного выезда с
честью овладеть "татрой". И, конечно, он допустил вначале кое-какие оплошности.
В гараже существовали свои неписаные правила.
Никто из немецких шоферов не садился за руль в той же спецовке, в которой
готовил машину к выезду.
Никто, находясь в гараже, не пользовался своим комплектом инструментов — брали
гаражный, хотя он был значительно хуже. В туалетной комнате висело на деревянных
роликах полотенце. Все им вытирались в течение рабочего дня, но, собираясь
домой, каждый вынимал из шкафчика свое собственное полотенце.
Если обращаешься к кому-нибудь за советом или помощью, надо тут же угостить
сигаретой, а если занял больше времени — отдать всю пачку.
Кое-кто из шоферов не считал для себя зазорным воровать бензин, цена которого
была баснословна, и торговать им на "черном" рынке, но если забудешь в гараже
зажигалку или что-нибудь другое, на следующий день потерянное будет лежать на
прилавке проходной.
Первым нужно здороваться только с ефрейтором Келлером и механиком гаража, с
шоферами — по выбору, но слесари и мойщики машин обязаны первыми приветствовать
шоферов, особенно тех, кто возит начальников.