- Я не настаиваю, Сарра, чтоб этот золотой кубок хранился у тебя в доме
и чтобы ты давала из него пить нашему господину.Отдайеготвоемуотцу
Гедеону, которого я люблю, как брата, и скажиемутакиеслова:"Дагон,
твой брат-близнец, злополучныйарендаторпоместийнаследникапрестола,
разорен. Пей, отец мой, из этого кубка, думай обрате-близнецеДагонеи
проси Яхве, чтобы господин наш, царевич Рамсес, не избивал его писцов и не
подстрекал своих крестьян, которые и без того не хотят платить подати".А
ты, Сарра, знай, что если б ты допустила меня когда-нибудь ксебе,ябы
дал тебе два таланта, а твоему отцу талант, и еще стыдился бы, что даю так
мало, ибо ты достойна, чтобы тебя ласкал сам фараон, и наследник престола,
и благороднейший министр Херихор, и доблестный Нитагор,исамыебогатые
финикийские банкиры. Ты так прекрасна,что,когдаявижутебя,теряю
голову, а когда не вижу, закрываюглазаиоблизываюсь.Тыслащефиг,
душистее роз... Я дал бы тебе пять талантов... Возьми же кубок, Сарра...
Сарра, опустив глаза, отодвинулась.
- Я не возьму кубка, -ответилаона,-мойгосподинзапретилмне
принимать от кого-либо подарки.
Дагон уставился на нее удивленными глазами.
- Ты, вероятно, не представляешь себе,Сарра,какдорогостоитэта
вещь?.. К тому же я дарю ее твоему отцу, моему брату...
- Я не могу принять... - тихо повторила Сарра.
- О боги!.. - вскричал Дагон. - Нухорошо,Сарра,тызаплатишьмне
как-нибудь, только не говори своему господину... Такая красавица, какты,
не может обходиться беззолотаидрагоценностей,безсвоегобанкира,
который доставал бы для нее деньги, когда ей захочется, а не только тогда,
когда пожелает ее господин!..
- Не могу!.. - прошептала Сарра, не скрывая своего отвращения к Дагону.
Финикиянин сразу же переменил тон и продолжал, смеясь:
- Прекрасно, Сарра!.. Я хотел толькоубедиться,верналитынашему
господину. Теперь я вижу, что верна, хотя глупые люди болтают...
- Что?.. - вспыхнула девушка, бросаясь к Дагону со сжатыми кулаками.
- Ха-ха-ха! - смеялся финикиянин. - Как жаль, что этого не слышал ине
видел наш господин. Но я емукогда-нибудьрасскажу,когдаонбудетв
хорошем настроении, что ты нетольковернаему,каксобака,нодаже
отказалась взять золотой кубок, потому чтоонневелелтебепринимать
подарки. А этот кубок, поверь мне, Сарра, соблазнил уже не одну женщину...
и какие это были женщины!
Дагон посидел еще немного, расточая похвалыдобродетелиипокорности
Сарры, и наконец любезно распрощался с нею, сел в свою лодкусшатроми
отплыл в Мемфис. Но по мере того как лодка удалялась,улыбкаисчезалас
лица финикиянина, сменяясь выражением гнева. Когда же дом Сарры скрылся за
деревьями, Дагон встал и, воздев руки, стал причитать:
- О Баал Сидон! О Ашторет! Отомститезамоюобидупроклятойдочери
Иуды. Да сгинет ее коварная красота, как капля дождя в пустыне! Да источат
болезни ее тело, безумство да обуяет ее душу! Да прогонит еегосподиниз
дому, как паршивую свинью! Да придет время, что люди будут отталкиватьее
иссохшую руку, когда она, истомленная жаждой, будет молить их,чтобыони
дали ей глоток мутной воды!
И он долго еще плевался, продолжая что-то бурчать себеподнос,пока
черная туча не закрыла на минуту солнце и не забурлила вода вокруглодки,
вздымаясь пенистыми валами.
Да сгинет ее коварная красота, как капля дождя в пустыне! Да источат
болезни ее тело, безумство да обуяет ее душу! Да прогонит еегосподиниз
дому, как паршивую свинью! Да придет время, что люди будут отталкиватьее
иссохшую руку, когда она, истомленная жаждой, будет молить их,чтобыони
дали ей глоток мутной воды!
И он долго еще плевался, продолжая что-то бурчать себеподнос,пока
черная туча не закрыла на минуту солнце и не забурлила вода вокруглодки,
вздымаясь пенистыми валами.
Когда он кончил, солнце снова засияло, норекапродолжалаклокотать,
как будто начинался новый подъем воды.
Гребцы Дагона испугались и перестали петь,но,отделенныеотсвоего
господина завесой шатра, они не видели, что он там делал.
Стехпорфиникияниннепоказывалсябольшенаглазанаследнику
престола. Однако, вернувшись как-то раз к себе в павильон, царевичзастал
в своей спальне прекрасную шестнадцатилетнюю финикийскую танцовщицу,весь
наряд которой достоял из золотого обруча на голове и тонкого, как паутина,
шарфа на плечах.
- Кто ты? - спросил он.
- Я - жрица и твоя прислужница. А прислал меня господин Дагон, чтобыя
отвратила твой гнев от него.
- Как же ты это сделаешь?
- Вот так... Садись сюда, - сказала она, усаживая еговкресло.-Я
стану на цыпочки, чтобы быть выше, чем твой гнев, ивотэтимосвященным
шарфом буду отгонять от тебя злых духов. Кыш!.. Кыш!..-зашепталаона,
кружась перед Рамсесом. - Пусть руки мои прогонят тучиствоегочела...
Пусть мои поцелуи вернут глазам твоим ясныйвзор...Пустьбиениемоего
сердца наполнит музыкой слух твой, повелитель Египта! Кыш!.. Кыш!.. Онне
ваш... он мой... Любовь требуеттакойтишины...чтодажегневдолжен
смолкнуть перед ней.
Танцуя, она играла волосами Рамсеса, обнимала его,целовалавглаза.
Наконец, утомленная, присела у его ног и, положив голову к нему на колени,
пытливо смотрела на него, полуоткрыв губы и прерывисто дыша.
- Ты не гневаешься больше на твоего слугу Дагона? - шептала она,гладя
лицо царевича.
Рамсес хотел было поцеловать ее в губы, но она соскочила с его колени
убежала.
- О нет, нельзя!
- Почему?
- Я - девственница, жрицавеликойбогиниАстарты.Тыдолженочень
любить и чтить мою покровительницу и только тогда мог бы поцеловать меня.
- А тебе можно?..
- Мне все можно, потому что я жрица и дала обет сохранить чистоту.
- Зачем же ты сюда пришла?
- Рассеять твой гнев. Я это сделалаиухожу.Прощайибудьвсегда
здоров и милостив!..-прибавилаона,бросивнаРамсесанеотразимый
взгляд.
- Где же ты живешь? Как тебя зовут? - спросил царевич.
- Меня зовут Ласка, а живу я... Э, да стоит ли говорить тебе? Ты еще не
скоро придешь ко мне.
Она махнула рукой и исчезла, ацаревич,какодурманенный,продолжал
сидеть в кресле. Однако немного погодя он встал и, выглянув в окно, увидел
богатые носилки, которые четыре нубийца быстро несли к берегу Нила.