Свою многочисленную свиту, княжеский шатер, колесницы и носилкион
оставил в Мемфисе, сам же в одежде простого офицера разъезжал отполкак
полку верхом, на манер ассирийцев, в сопровождении двух адъютантов.
Благодаря этому сосредоточениекорпусазакончилосьоченьбыстро,и
полки в назначенное время расположились под Пи-Баилосом.
Иначе обстояло дело со штабом наследника, сопровождавшим егогреческим
полком и несколькими метательными машинами.
Штабу, собранномувМемфисе,предстоялнаиболеекороткийпереход;
поэтому он выступил позже всех, таща за собой огромный обоз. Почтикаждый
офицер - а все это были молодые люди знатного рода - имел носилки, которые
несли четыре негра, военную двуколку, богатый шатер, множество сундуковс
одеждой и довольствием и кувшины с вином и пивом. Кроме того, за офицерами
потянулась многочисленная труппа певиц и танцовщиц смузыкантами,причем
каждая из них, как важная дама, хотела иметь колесницу, запряженнуюодной
или двумя парами быков, и носилки.
Когда все это скопище людей хлынуло из Мемфиса, онозанялонатракте
больше места, чем армия наследника. Передвигалось же оно так медленно, что
метательные машины, замыкающие колонну, двинулись в поход с опозданиемна
целые сутки. Вдобавок ко всему певицы и танцовщицы, увидав пустыню, совсем
еще не страшную в этом месте, испугались и начали плакать. Дляуспокоения
их пришлось сделатьраньшевременипривалнаночь,разбитьшатрыи
устроить представление, а затем пиршество.
Ночное празднествовпрохладе,подзвезднымнебомнафонедикой
природы, очень понравилось танцовщицамипевицам,ионизаявили,что
впредь будут выступать только в пустыне.
Между тем наследник, узнав в пути о том,чтотворитсявегоштабе,
прислал приказ немедленно вернуть женщин в городиускоритьпродвижение
задержавшихся частей.
При штабе находился военный министр достопочтенный Херихор, но только в
качестве наблюдателя. Он не вез ссобойпевиц,ноивоздерживалсяот
всяких замечаний штабным офицерам. Онприказалвынестисвоиносилкив
самое начало колонны и, в зависимости от того,каконаподвигалась,то
уходил вперед, то отдыхал под сенью огромного опахала, которое держалнад
ним адъютант.
Досточтимый Херихор был человек сорока с лишним лет, мощногосложения;
замкнутый в себе, он говорил редко и так же редко смотрел на людейиз-под
полуопущенных век.
Как все египтяне, он ходил с обнаженными руками иногами,соткрытой
грудью, в сандалиях, короткой юбочке вокруг бедер и передникевбелуюи
синюю полосу.
Как жрец он брил лицо и голову и носил шкуру пантеры, перекинутую через
левое плечо.
Как военный он покрывал голову небольшим шлемом, из-под которого на шею
и плечи ниспадал легкий назатыльный плат, тоже в белую и синюю полосу.На
шее у него была тройная золотая цепь, а с левой стороны висел короткий меч
в богато украшенных ножнах.
Носилки Херихора, которые несли шесть черных рабов, всегда сопровождало
трое приближенных: один держал опахало, другой - секиру министра, а третий
- шкатулку с папирусами.
Этим третьим былписецминистражрецПентуэр,
худой аскет, даже в самый сильный зной не покрывавшийбритойголовы.Он
происходил изнарода,ноблагодарясвоимисключительнымспособностям
занимал важный государственный пост.
Хотя министр со своими приближенными находился впереди штабнойколонны
и не вмешивался в ход маневров, нельзя, однако, сказать, чтобы он не знал,
что делается за его спиной. Каждыйчас,аиногдаикаждыеполчасак
носилкам вельможи подходил тонизшийжрец,простой"слугабожий",то
отставший солдат, то торговец илираби,какбудтоневзначайобгоняя
молчаливую свиту министра, бросал на ходу два-три слова,которыеПентуэр
иногда записывал, но чаще просто запоминал, так какпамятьунегобыла
необыкновенная.
В шумной толпештабныхниктонеобращалвниманиянаэтимелочи.
Офицеры, знатные молодыелюди,всуете,загромкимиразговорамиили
песнями не замечали, кто подходит к министру, тем более что по трактувсе
время сновало взад и вперед множество пешеходов.
Пятнадцатого месоре штаб наследника вместе с военнымминистромпровел
ночь под открытым небом на расстоянии одной милиотполков,строившихся
уже в боевой порядок поперек тракта за городом Пи-Баилосом.
Около часа утра, что соответствует нашимшестичасам,холмыпустыни
окрасились в фиолетовый цвет. Из-за них выглянуло солнце. ПоземлеГошен
разлился розовый свет, и городки, храмы, дворцы знатных вельможихижины
крестьян мгновенно загорелись среди зелени разноцветными огоньками. Вскоре
весь западный край небапотонулвзолотистомсиянии.Казалось,будто
цветущая земля Гошен растворяется в золоте, а бесчисленныеканалыструят
вместо воды расплавленное серебро. Между тем фиолетовые холмы пустыниеще
большепотемнели;длинныетениотнихлеглинапески,гдередкая
растительность выделялась черными пятнами.
Дозорные, стоявшие вдольтракта,ужемоглиясновидетьобсаженные
пальмами поля за каналом. Наоднихзеленелилен,пшеница,клевер,на
других золотился дозревающий ячмень второго посева. Из скрытых межзелени
лачугсталивыходитьнаработуземледельцы,онибылипочтиголые,
медно-коричневого цвета; весь наряд их состоял изузкогонабедренникаи
чепца.
Одни направлялись к каналам - очищать их от ила или черпать ивыливать
наполяводуприпомощипростыхмашин,напоминавшихжуравлинаших
колодцев. Другие, рассыпавшись между деревьями,собирализрелыефигии
виноград. Тут же копошились голые детииженщинывбелых,желтыхили
красных сорочках без рукавов.
Повсюду царило оживление. В вышине хищные птицыпустыниохотилисьна
голубей и галок земли Гошен. Вдоль канала покачивались скрипучиежуравли,
поднимая ведра с илистой водой, а собиравшие плоды люди то появлялись,то
исчезали в зелени деревьев, словно пестрые бабочки.
Между тем в пустыне, на тракте, зашевелились полки иобозы.