Дочь обязана безгранично верить
отцу...
- Ах, вот что!.. - шепнула панна Изабелла и задумалась.
Родственница в черном платье медленно поднялась с кресла и тихо вышла.
Панна Изабелла снова взглянула на комнату, которая показалась ей совсем
бесцветной,начерныеветки,качавшиесязаокном,начетуворобьев,
щебетавших,может быть,опостройке гнезда,нанебо,теперь уже сплошь
серое,безединойсветлой полоски.Намгновение онасновавспомнила о
пасхальном сборе,оновом туалете,но ито идругое показалось ей таким
маловажным, почти смешным, и она еле заметно пожала плечами.
Ее мучили другие вопросы: не отдать ли и впрямь сервиз графине Иоанне и
- откуда отецберет деньги?Еслиониунегобыли всевремя,зачем он
позволял занимать их у Миколая? А если их не было, то из какого источника он
черпает ихсейчас?..Еслиотдать сервиз исеребро тетке,можно упустить
случай выгодно их продать,а если продать за пять тысяч, эти фамильные вещи
могут в самом деле попасть в недостойные руки, как писала графиня.
Внезапно течение еемыслей прервалось:еечуткое ухо уловило шорох в
отдаленных комнатах.Это были мужские шаги - мерные и спокойные. В гостиной
их слегка приглушил ковер, в столовой они зазвучали отчетливей, в ее спальне
снова стихли, словно кто-то шел на цыпочках.
- Войди, папа, - откликнулась панна Изабелла, услышав стук в дверь.
Вошел пан Томаш.Она приподнялась было с козетки,но отец удержал ее.
Он обнял ее,поцеловал в голову и сел рядом, предварительно бросив взгляд в
большоезеркалонастене.Онувиделсвоекрасивоелицо,седыеусы,
безупречный темный сюртук, выутюженные брюки, словно только что от портного,
и убедился, что все в надлежащем порядке.
- Яслышал,-сказал ондочери,улыбаясь,-что барышня получает
письма, которые портят ей настроение.
- Ах, папа, если б ты знал, в каком тоне пишет тетка...
- Наверно, в тоне слабонервной особы. За это не стоит на нее обижаться.
- Если бы только обида...Я боюсь,что она права и наше серебро может
попасть на стол к какому-нибудь банкиру.
Онаприжалась головою кплечуотца.ПанТомашневольно взглянул в
зеркало на столике и отметил про себя,что вместе они в эту минуту образуют
оченькрасивую группу.Особенно выразителен былконтраст междутревогой,
выражавшейся на лице дочери, и его собственным спокойствием. Он улыбнулся.
- Столы банкиров!..-повторил он.- Серебро наших предков бывало на
столах утатар,казаков,взбунтовавшихся мужиков -иэтонетолько не
уронило нашего достоинства,нодаже принесло нам почет.Кто борется,тот
рискует потерять.
- Они теряли из-за войны и на войне, - заметила панна Изабелла.
- А сейчас разве не война?..Изменилось только оружие: вместо косы или
ятагана сражаются рублем.Иоася это хорошо понимала, когда продавала - и не
то что сервиз,а родовое имение - и разбирала развалины замка для постройки
амбара.
- А сейчас разве не война?..Изменилось только оружие: вместо косы или
ятагана сражаются рублем.Иоася это хорошо понимала, когда продавала - и не
то что сервиз,а родовое имение - и разбирала развалины замка для постройки
амбара.
- Итак, мы побеждены... - вздохнула панна Изабелла.
- Нет, дитя мое, - ответил пан Томаш, приосанившись. - Мы вскоре начнем
побеждать, и, пожалуй, именно этого опасается моя сестрица и ее присные. Они
так погрузились в спячку, что их возмущает каждое проявление жизненной силы,
каждый мой смелый шаг, - прибавил он словно про себя.
- Твой, папа?
- Да. Они думали, что я стану просить их о помощи. Иоася охотно сделала
быменясвоим поверенным.Аяотказался отихмилостей исблизился с
мещанством. Я приобрел среди этих людей вес, и это начинает беспокоить наших
аристократов.Они думали, я отойду на второй план, а между тем видят, что я
могу выдвинуться на первый.
- Ты, папа?
- Я. До сих пор я молчал, ибо не было подходящих исполнителей. Теперь я
нашел человека, который понял мои идеи, и начну действовать.
- Кто же это? - спросила панна Изабелла, с изумлением глядя на отца.
- НекийВокульский,коммерсант,железный человек.Сегопомощью я
организую наше мещанство,создам общество по торговле сВостоком,подниму
таким образом промышленность...
- Ты папа?
- Итогда посмотрим,ктоокажется впереди,хотябыпривыборах в
городской совет, если они будут...
Панна Изабелла слушала, широко раскрыв глаза.
- А ты уверен,папа,что человек,о котором ты говоришь, не окажется
просто аферистом, авантюристом?
- Так ты его не знаешь? - спросил пан Томаш. - А ведь это один из наших
поставщиков.
- Магазин я знаю, красивый, - задумчиво ответила панна Изабелла. - Есть
там старый приказчик, чудак как будто, но необычайно учтивый... Ах, кажется,
несколько дней назад я видела и владельца... Очень грубый человек по виду...
- Вокульский груб?-удивился пан Томаш.- Он действительно держится
несколько натянуто, но весьма любезен.
Панна Изабелла тряхнула головой.
- Неприятный человек, - заметила она, оживляясь. - Теперь припоминаю...
Во вторник я была в магазине,спросила его,сколько стоит веер.Надо было
видеть,каконвзглянул наменя!..Ничегонеответил,только вытянул
огромную красную ручищу к приказчику (довольно, знаешь ли, изящному молодому
человеку) и буркнул сердито: "Пан Моравский (или Мрачевский, я уж не помню),
дама спрашивает,сколько стоит веер..."Нет,неинтересного ты выбрал себе
компаньона! - рассмеялась панна Изабелла.
- Человек бешеной энергии,железный человек,-возразил пан Томаш. -
Все они таковы.Ты узнаешь этих людей,потому что я намерен устроить у нас
несколько совещаний. Все они оригинальны, но этот оригинальнее остальных.
- Ты хочешь принимать этих господ?
- Мне нужно посоветоваться кое с кем из них.